О том, как селёдка вошла в мою жизнь не через дверь — а через ноздри
Она не стучится.
Она врывается.
Как вестник с севера — бодрый, солёный, с блеском чешуи и ароматом далёких штормов в каждой чешуйке. Селёдка — не просто рыба. Это предательство диетолога, триумф экономики, поэма в трёх актах: «солёно», «остро» и «ещё кусочек».
Её любят цари и студенты, бабушки и бариста. Она — демократия на блюде. Одинаково величественна и на сервированном фарфоре, и на газете, расстеленной под столом. А ещё — слышите? — учёные шепчут, что те, кто ест селёдку, реже путают внуков с соседским котом. Да-да, речь о болезни Альцгеймера. Так что, когда бабушка кладёт вам третью штучку на тарелку и говорит: «Ешь, родной, мозги нужны» — она не шутит. Она цитирует нейробиологов, только без диплома и с фартуком в цветочек. «Невообразимое количество блюд»?
Да, их столько, сколько у русского человека оправданий, почему он опять съел полбутылки водки. То есть — бесконечно. «Быстрый засол» — это, конечно, как сказ