— Ты недостойна моей фамилии, — голос Владислава звучал не громко, а сухо и деловито, словно он зачитывал список покупок, в котором обнаружил просроченный товар. — Это не просто набор букв, Лена. Это бренд. Это история. А ты... ты просто пятно на репутации.
Елена сидела в глубоком кожаном кресле, которое всегда казалось ей слишком большим, и смотрела на свои руки. Пальцы мелко дрожали, но она сцепила их в замок, чтобы не выдать своего состояния. Кабинет мужа — теперь уже почти бывшего — был пропитан запахом дорогого табака и полированного красного дерева. Здесь всегда было холодно, даже летом. Как и в их браке.
— Я была хорошей женой, Влад, — тихо произнесла она. — Я делала все, что ты просил. Я бросила аспирантуру, я занималась твоим домом, я принимала твоих гостей...
Владислав фыркнул, и этот звук резанул по ушам больнее пощечины. Он подошел к окну, за которым расстилалась панорама вечерней Москвы, сияющей огнями, недоступными для простых смертных.
— «Хорошей женой»? — он обернулся, и на его красивом, холеном лице застыла брезгливая гримаса. — Ты была серой мышью, Лена. Вспомни прошлую пятницу. Ужин с партнерами из Лондона. Когда речь зашла о современных тенденциях в урбанистике, что ты сделала? Ты промолчала. Ты просто сидела и улыбалась, как китайский болванчик. А когда Грегори спросил твое мнение, ты пролепетала что-то про «уютные дворики». Мне было стыдно. Ты понимаешь? Физически стыдно.
Елена вспыхнула. Она помнила тот вечер. Она хотела сказать про интеграцию зеленых зон в высотную застройку — тему ее заброшенной диссертации, — но Владислав сжал её колено под столом так сильно, что остались синяки. Это был его безмолвный сигнал: «Заткнись». А теперь он обвинял её в молчании.
— Ты сам запретил мне говорить о делах, — возразила она, поднимая глаза.
— Потому что твои идеи — это уровень детского сада! — рявкнул он, теряя самообладание. — Ты никто, Лена. У тебя нет достижений. Ты существуешь только потому, что я позволяю тебе находиться рядом. Бельские — это династия. Мы — элита. А кто ты? Дочка библиотекаря и инженера с завода?
Он вернулся к столу и швырнул перед ней папку с документами. Бумаги проскользили по лакированной поверхности и остановились у самого края.
— Подписывай. Здесь отказ от имущественных претензий — ты получишь отступные, на первое время хватит, если не будешь шиковать. И самое главное — пункт о смене фамилии.
Елена замерла.
— Ты хочешь... чтобы я вернула девичью?
— Именно. Я не хочу, чтобы через год, когда ты будешь работать кассиршей или искать нового папика, ты носила фамилию Бельская. Я не хочу, чтобы газеты писали: «Бывшая жена Владислава Бельского устроила скандал в супермаркете». Ты вернешься к своей... как там её? Соколова? Орлова?
— Крылова, — мертвым голосом поправила она.
— Вот именно. Крылова. Звучит как раз для тебя. Просто и без амбиций.
Елена смотрела на бумаги. Буквы расплывались. Пять лет жизни. Пять лет она пыталась соответствовать. Она учила этикет, меняла гардероб, терпела его снисходительные взгляды и язвительные шутки перед друзьями: «Знакомьтесь, это Лена, моя маленькая благотворительность». Она думала, это любовь. Она думала, он просто сложный человек. Но сейчас, глядя на него, она видела только пустоту, обтянутую в костюм от Brioni.
Он отбирал у неё всё. Даже имя. Он хотел стереть её, как неудачный набросок.
Внутри что-то щелкнуло. Словно натянутая до предела струна лопнула, но вместо боли пришла ледяная ясность. Страх исчез. Осталась только звенящая пустота, которую нужно было чем-то заполнить.
Она взяла ручку. Дорогую, тяжелую, с золотым пером.
— Хорошо, Влад.
Он удивленно приподнял бровь. Он ждал слез, мольбы, истерики. Он любил, когда она плакала — это давало ему ощущение всемогущества, позволяло быть великодушным утешителем. Но она не плакала.
— Ты даже не будешь спорить?
— Нет, — Елена размашисто поставила подпись. — Ты прав. Я действительно недостойна этой фамилии.
Влад самодовольно ухмыльнулся, пропустив двойное дно в её фразе.
— Рад, что ты наконец-то адекватно оцениваешь реальность. Вещи можешь забрать завтра, водитель отвезет их куда скажешь. Ключи оставь на столе.
Елена встала. Она чувствовала себя странно легкой. Словно с плеч сняли свинцовую мантию, которую она таскала годами, принимая её тяжесть за королевскую роскошь.
— Мне не нужен водитель, — сказала она, направляясь к двери. — Я вызвала такси. И вещи мне не нужны. Только ноутбук и мои старые чертежи. Они в кладовке, в коробке, которую ты велел выбросить три года назад. Надеюсь, они еще там?
— Этот хлам? — Влад пожал плечами, уже теряя к ней интерес и открывая макбук. — Кажется, да. Забирай свой мусор и уходи.
Через час она стояла на улице под моросящим октябрьским дождем. В одной руке — потертая спортивная сумка, в которой лежал старый ноутбук, папка с эскизами и смена белья. В другой — телефон, на экране которого высвечивался адрес дешевого хостела на окраине.
Такси подъехало, обдав её брызгами из лужи. Водитель, хмурый мужчина лет пятидесяти, буркнул:
— В багажник?
— Нет, у меня мало вещей, — ответила она, садясь на заднее сиденье.
— Куда едем?
Елена посмотрела в окно. Окна пентхауса, где она жила последние годы, горели теплым золотым светом. Там осталась её одежда, драгоценности, статус «жены миллионера». Там остался Владислав Бельский, уверенный, что уничтожил её.
Она взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. Мокрые волосы, бледное лицо, но в глазах... В глазах больше не было испуганной лани. Там разгорался холодный, злой огонек.
— Знаете, — вдруг сказала она водителю. — Давайте не в хостел. Отвезите меня на 3-ю улицу Строителей. Там круглосуточный коворкинг.
Водитель пожал плечами:
— Хозяин — барин. А как вас зовут-то, девушка? А то в приложении имя не высветилось, глючит что-то.
Она глубоко вздохнула, вдыхая запах мокрого асфальта и свободы.
— Крылова. Елена Крылова.
Прошло полгода.
Жизнь «с нуля» оказалась не романтичным приключением, а жесткой мясорубкой. Елена снимала крошечную студию в панельном доме у МКАДа, где соседи сверху, казалось, устраивали чемпионаты по боулингу каждую ночь. Денег от отступных, которые Влад швырнул ей как подачку, хватило бы на год скромной жизни, но Елена потратила почти всё за два месяца.
Не на одежду. Не на отдых. На программное обеспечение, мощный сервер и регистрацию патента.
Она ела гречку, спала по четыре часа и работала как одержимая. Тот «хлам», который она забрала из кладовки, оказался её спасением. Это были наработки по «умному бетону» — технологии, которую она начала разрабатывать еще в институте. Материал, который мог самовосстанавливаться и очищать воздух от углекислого газа. Тогда Влад высмеял её: «Кому нужен твой волшебный цемент, Лена? Строят из того, что дешевле».
Но мир изменился. Экология стала трендом, необходимостью, новой религией бизнеса.
Елена сидела в приемной крупного застройщика «Град-Инвест». На ней был простой костюм из масс-маркета, но сидел он безупречно — она сама подогнала его по фигуре прошлой ночью. В руках — планшет с презентацией.
Секретарша, жующая жвачку, смерила её оценивающим взглядом:
— К Петрову? Он занят. У него там... важные люди.
— Я подожду, — спокойно ответила Елена.
Дверь кабинета приоткрылась, и оттуда донесся знакомый смех. Елена замерла. Этот смех она узнала бы из тысячи. Владислав.
Сердце пропустило удар, но не от любви, а от адреналина.
— ...и поэтому, Петр Ильич, я предлагаю вам проверенные решения, — донесся голос Влада. — Никаких рисков. Классика, мрамор, гранит. Надежность. А все эти новомодные эко-штучки — это пузырь.
Елена сжала планшет так, что побелели костяшки пальцев. Он был там. Продавал свои устаревшие, помпезные проекты, используя связи и обаяние.
Секретарша отвлеклась на телефонный звонок. Дверь кабинета распахнулась шире, и оттуда вышли двое. Грузный мужчина с седой бородой — Петр Ильич, владелец «Град-Инвеста», и Владислав. Влад выглядел великолепно: идеальный костюм, уверенная улыбка.
Он увидел её не сразу. А когда увидел, его улыбка сползла, превращаясь в гримасу недоумения.
— Лена? — он остановился, блокируя проход. — Ты что здесь делаешь? Уборщицей устроилась?
Его голос был громким. Он хотел унизить её при потенциальном заказчике. Петр Ильич заинтересованно посмотрел на Елену.
Елена медленно поднялась. Она не стала поправлять волосы или одергивать пиджак. Она смотрела прямо в глаза бывшему мужу.
— Добрый день, Владислав Юрьевич, — её голос был ровным, металлическим. — Нет. Я здесь, чтобы исправить то, что вы пытаетесь продать Петру Ильичу.
Повисла тишина. Влад покраснел от ярости.
— Ты бредишь, милочка. Иди домой, проспись. Петр Ильич, это моя бывшая жена, она немного... не в себе после развода.
— Не в себе? — Елена перевела взгляд на владельца компании. — Петр Ильич, Владислав предлагает вам облицовку гранитом по цене 200 долларов за квадрат. Красиво, дорого, "статусно". Но через пять лет вам придется менять фасад из-за микротрещин от нашего климата. Мой материал стоит 80 долларов. Он поглощает смог, служит 50 лет без ремонта и снижает налоговую нагрузку на ваше здание как на "зеленый объект" на 30%. Я прислала вам расчеты вчера утром.
Глаза Петра Ильича расширились. Он вспомнил.
— Крылова? Елена Крылова? Это от вас пришел файл «Живой город»?
— От меня.
Влад растерянно переводил взгляд с жены на партнера.
— Какой файл? Какой "Живой город"? Лена, ты ничего не смыслишь в строительстве! Ты никто!
Петр Ильич жестом остановил Влада.
— Знаешь, Влад, подожди в приемной. Мне нужно поговорить с госпожой Крыловой. Твоя смета мне действительно показалась... завышенной.
— Но... — начал Влад.
— В приемной, — жестко повторил Петр Ильич.
Владислав стоял, раскрыв рот. Впервые в жизни его выставляли за дверь ради "серой мыши". Елена прошла мимо него в кабинет. В тот момент, когда их плечи поравнялись, она на секунду остановилась и прошептала так, чтобы слышал только он:
— Ты был прав, Влад. Фамилия Бельская мне не подходит. Она слишком тяжелая, чтобы с ней летать.
Дверь перед носом Владислава захлопнулась.
Три года — это мгновение для истории, но вечность для бизнеса. За три года можно построить небоскреб, потерять состояние или создать легенду.
Елена стояла на террасе своего офиса на сорок пятом этаже башни «Федерация». Ветер трепал полы ее шелкового пальто, но она не чувствовала холода. Внизу, в лабиринте московских улиц, муравьями ползли машины, текла жизнь, частью которой она управляла.
На огромном стеклянном столе в её кабинете лежал свежий выпуск Forbes Woman. С глянцевой обложки на Елену смотрела уверенная женщина с жестким, но спокойным взглядом. Подпись гласила: «Елена Крылова: Архитектор новой реальности. Как "умный бетон" изменил правила игры».
Больше не было «жены Бельского». Не было «той девочки с эскизами». Был бренд KRYLOVA.
Её компания «Эко-Монолит» за три года прошла путь от стартапа в подвале до главного подрядчика государственных проектов. Её материал, который теперь называли «живым камнем», использовался при строительстве новых станций метро, набережных и элитных эко-кварталов. Фамилия Крылова стала синонимом инноваций, надежности и того самого успеха, о котором так любил рассуждать Владислав.
Елена провела рукой по обложке. Она помнила, какой ценой это далось. Бессонные ночи, суды с патентными троллями, попытки конкурентов саботировать производство. Но каждый раз, когда ей хотелось сдаться, она вспоминала тот сухой, надменный голос: «Ты недостойна моей фамилии».
И она шла вперед. Не ради мести. Месть — удел слабых. Она шла вперед, чтобы доказать себе: её имя чего-то стоит само по себе.
— Елена Андреевна, — селектор на столе мягко пискнул. — Машина подана. Через час эфир на «Первом».
— Иду, — ответила она, бросив последний взгляд на город. Город, который теперь знал её имя.
Владислав Бельский сидел в баре закрытого клуба, вертя в руках стакан с виски. Лёд давно растаял, превратив дорогой напиток в мутную жижу.
Последние три года для него были похожи на медленное соскальзывание в болото. Нет, он не разорился. Бельские не разоряются. Но блеск фамилии потускнел. Строительный рынок изменился. Заказчики больше не хотели «дорого-богато» и мраморных колонн. Они хотели энергоэффективность, экологичность, современные технологии. Всё то, что Влад презирал и считал блажью.
Его компания проиграла три крупных тендера подряд. И кому? Какой-то наглой фирме, взявшейся из ниоткуда, которая демпинговала цены и предлагала материалы, звучавшие как научная фантастика.
— Слышал новости, Влад? — к его столику подсел Аркадий, старый приятель и владелец сети отелей. Аркадий выглядел возбужденным.
— Какие еще новости? — буркнул Влад. — Доллар опять скакнул?
— Да при чем тут доллар. Тендер на реконструкцию Северного порта. Результаты объявили час назад.
Влад напрягся. Он вложил в этот тендер огромные ресурсы. Взятки, откаты, ужины с чиновниками. Это должен был быть его триумф.
— Ну? Мы взяли?
Аркадий виновато отвёл глаза.
— Нет, брат. Обошли нас. И тебя, и меня. Опять эти... «Эко-Монолит».
Влад с грохотом опустил стакан на стол.
— Да кто они вообще такие?! Кто за ними стоит? Чьи деньги? Я наводил справки — учредитель какая-то баба, но это явно подставное лицо. Не может баба так вести дела. За ней точно стоит кто-то из олигархов.
— Говорят, она сама, — пожал плечами Аркадий. — Гений, говорят. Химик или инженер. Кстати, сейчас про неё сюжет будет в новостях. Включи, вон плазма висит.
Влад недовольно повернулся к экрану, висящему над барной стойкой.
— Сделай громче! — крикнул он бармену.
На экране появилась заставка вечерних новостей. Ведущая с тревожно-торжественным лицом начала:
— И к главным экономическим событиям. Сегодня завершился крупнейший градостроительный конкурс года. Победителем стала компания, возглавляемая женщиной, которую западная пресса уже окрестила "Русской Захой Хадид". Встречайте в нашей студии — основатель и генеральный директор корпорации "Эко-Монолит", Елена Крылова.
Влад поднес стакан ко рту, чтобы сделать глоток, но рука замерла на полпути.
На экране появилась она.
Это была не та Лена, которую он выгнал три года назад. Та была мягкой, податливой глиной. С экрана на него смотрела статуя из закаленной стали. Стильная короткая стрижка, безупречный белый костюм, подчеркивающий фигуру, и глаза... В этих глазах была сила, от которой ему стало физически неуютно даже через экран.
— Елена, ваша история вдохновляет миллионы, — щебетала ведущая. — Вы начали бизнес с нуля после тяжелого развода, имея на руках только собственные разработки. Скажите, что мотивировало вас не опустить руки?
Камера взяла лицо Елены крупным планом. Она едва заметно улыбнулась — уголками губ, холодно и загадочно.
— Знаете, — её голос звучал глубоко и уверенно, без тех заискивающих ноток, которые Влад помнил. — Один человек однажды сказал мне, что я никто и у меня нет достижений. Что моя фамилия ничего не значит. Я благодарна ему. Он подарил мне свободу быть собой. Я вернула свою девичью фамилию — Крылова. И решила наполнить её новым смыслом.
В баре повисла тишина. Мужчины, сидевшие за соседними столиками, оторвались от разговоров и смотрели на экран.
— Вот это женщина... — присвистнул кто-то сбоку. — Крылова... Слышал, мощная тетка. А выглядит как модель. Я бы с ней... обсудил контракт.
Аркадий, сидевший рядом с Владом, медленно повернул к нему голову. Его глаза расширились.
— Влад... Погоди. Елена... Крылова? Это же... Это же твоя Ленка?
Влад чувствовал, как краска отливает от лица. Его бросило в жар, потом в холод. В ушах звенело.
Это была она. Его «серая мышь». Его «позор». Теперь она была на первой кнопке страны. Она была символом успеха. А он... он сидел в полутемном баре, проигравший ей главный тендер своей жизни.
— Это она, Влад? — настойчиво переспросил Аркадий, толкнув его локтем. — Та самая, про которую ты говорил, что она "пустое место"?
Влад посмотрел на друга. В глазах Аркадия читалась не зависть, а... насмешка. И жалость. Словно Влад был идиотом, который выбросил лотерейный билет с джекпотом в урну, потому что ему не понравился дизайн бумажки.
Если он сейчас скажет «да», завтра об этом будет знать вся Москва. Будут шептаться: «Смотрите, это тот самый Бельский, который променял нынешнюю королеву бизнеса на свою гордыню. Это он тот неудачник, о котором она говорила».
Его репутация «провидца» и жесткого лидера рухнет окончательно. Как он может управлять людьми, если не разглядел потенциал в собственной жене?
— Нет, — хрипло выдавил Влад. Голос не слушался.
— Да ладно, — недоверчиво протянул Аркадий. — Я же помню её лицо. Ну, почти. Она тогда, правда, забитая была, а эта — пантера. Но черты-то те же. И имя...
— Я сказал, нет! — рявкнул Влад, вскакивая со стула. Стул с грохотом опрокинулся. — Мало ли Лен Крыловых в России? Моя жена была... другой. А эта... я её не знаю.
Он соврал. И в эту секунду понял, что ловушка захлопнулась.
Он выбежал из бара, забыв пиджак. Свежий воздух не принес облегчения. На огромном медиафасаде торгового центра через дорогу крутили рекламу бизнес-форума. И там, огромными буквами, светилось: ЕЛЕНА КРЫЛОВА. ИСТОРИЯ УСПЕХА.
Влад достал телефон. Дрожащими пальцами открыл новости. Везде. Она была везде. РБК, Ведомости, Коммерсантъ.
Заголовки кричали: «Крылова обходит конкурентов», «Крылова — новое лицо девелопмента».
Его фамилия — Бельский — в поисковой выдаче теперь появлялась только в контексте скандалов с задержкой сдачи объектов или судебных исков. А фамилия Крылова сияла.
Влад прислонился к холодной стене здания. Он понял страшную вещь. Если кто-то узнает, что они были женаты, журналисты раскопают всё. Как он её унижал. Как выгнал. Как заставил сменить фамилию.
Тогда, три года назад, он думал, что спасает свой род от позора.
Сейчас он понял: если их свяжут, позором станет он. Он станет всего лишь «бывшим мужем той самой Крыловой», который оказался настолько слеп и глуп, что потерял её.
У него зазвонил телефон. На экране высветилось имя матери.
— Владик, — голос матери дрожал. — Ты видел новости? Это же Леночка! Наша Леночка! Я так и знала, что она талантливая, а ты...
— Мама, молчи, — прошипел он в трубку. — Никогда, слышишь? Никогда никому не говори, что она была моей женой.
— Но почему? Владик, можно же позвонить, поздравить, может, вы...
— Нет никаких «мы»! — заорал он так, что прохожие шарахнулись. — Забудь её! Если кто-то спросит — это однофамилица. Чужая женщина. Ты меня поняла?
Он сбросил вызов и в ужасе посмотрел на телефон.
Он только что отрекся от своего прошлого. Он, Владислав Бельский, гордившийся своей честностью и статусом, теперь будет вынужден жить во лжи. Прятаться. Скрывать факт брака, как постыдную болезнь.
И самое страшное было в том, что он все еще носил свою фамилию. А она сделала великой ту, которую он считал мусором.
Он поднял воротник рубашки, словно пытаясь спрятаться, и быстрым шагом направился к машине. Ему казалось, что с каждого билборда, с каждой витрины на него смотрят её спокойные, торжествующие глаза.
Игра перевернулась. И он, кажется, только что проиграл партию, даже не успев сделать ход.
Ежегодный бал «Архитектор Года» проходил в Гостином Дворе. Это было событие, пропустить которое означало расписаться в собственной профессиональной смерти. Здесь заключались союзы, разрушались карьеры и, конечно, демонстрировалось тщеславие.
Владислав Бельский стоял у колонны, стараясь слиться с мрамором.
Раньше он входил в такие залы как хозяин жизни. Он громко приветствовал партнеров, его смех разносился над толпой, а официанты знали, какой именно коньяк подать ему без слов. Сегодня он чувствовал себя шпионом во вражеском лагере.
Он посмотрел на бейдж, прикрепленный к лацкану его смокинга. Там было написано: «Владислав Юрьевич. Директор по развитию, ООО "СпецСтрой"».
Никакой фамилии «Бельский». Никакой фамилии, которой он так кичился.
Он сам попросил организаторов напечатать бейдж именно так. «Ошибка секретаря», — соврал он им по телефону. На самом деле это был страх. Животный, липкий страх.
За последние месяцы слухи поползли по Москве, как ядовитый плющ. Кто-то раскопал старые записи в ЗАГСе. Кто-то вспомнил их редкие совместные выходы в свет. В кулуарах шептались: «Говорят, бывший муж Крыловой — полный идиот. Упустил курицу, несущую золотые яйца, да еще и гнобил её. Кто же это? Не тот ли Бельский, у которого сейчас суды с дольщиками?»
Каждое упоминание его фамилии рядом с её именем теперь звучало как приговор. Если раньше он боялся, что она опозорит его род, то теперь его «древний и благородный род» выглядел жалкой шуткой на фоне её империи.
— Дамы и господа! — голос конферансье заставил зал затихнуть. — Прошу приветствовать лауреата премии в номинации «Прорыв десятилетия»... Елену Крылову!
Зал взорвался аплодисментами. Люди вставали. Владислав вжался в колонну еще сильнее.
Елена вышла на сцену. Она была ослепительна. Черное платье в пол, минимум украшений — только её уверенность, сияющая ярче любых бриллиантов. Она подошла к микрофону, и в этот момент её взгляд скользнул по залу.
Владиславу показалось, что она смотрит прямо на него. Он перестал дышать.
— Спасибо, — её голос был мягким, но каждое слово падало в тишину зала весомо, как золотая монета. — Этот успех принадлежит не только мне. Он принадлежит всем, кто верил в будущее, когда другие цеплялись за прошлое.
Она сделала паузу. Влад почувствовал, как по спине течет холодный пот. Неужели она скажет? Неужели назовет его имя сейчас, перед всей элитой страны, и превратит в посмешище?
— Меня часто спрашивают, — продолжила Елена, — почему я выбрала такой сложный путь. Почему не осталась в тени более... «опытных» людей. Ответ прост: иногда, чтобы вырасти, нужно, чтобы тебя отсекли от всего лишнего. Даже если это больно.
Зал одобрительно загудел. Влад выдохнул. Она не назвала его. Для неё он был «лишним». Отрезанным куском. Мусором.
После официальной части начался фуршет. Влад хотел уйти, сбежать через черный ход, но его перехватил инвестор из Казани, Рустам Каримов, с которым Влад пытался договориться о поставках уже полгода.
— Владислав! — Каримов хлопнул его по плечу. — А я вас ищу. Слушайте, мы тут обсуждали ваш проект... Есть вопросы.
— Да, конечно, Рустам, давайте отойдем, — Влад попытался увести собеседника в тень.
— Да погодите вы, — отмахнулся Каримов. — Тут такое дело. Мои аналитики говорят, что ваши технологии устарели лет на десять. Вот если бы вы работали по стандартам Крыловой... Кстати! — Каримов вдруг прищурился, глядя на бейдж Влада. — Владислав Юрьевич... А фамилия ваша как? Мне тут один знакомый сказал, что вы — Бельский.
Влад замер. Сердце колотилось где-то в горле.
— Бельский? — переспросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Нет, что вы. Распространенная ошибка. Я... Белов. Владислав Белов.
Он солгал. Он отрекся от своей фамилии, от «бренда», от гордости предков. Просто чтобы Каримов не сложил два и два.
— А, Белов... — Каримов явно потерял интерес к «расследованию», но и к бизнесу тоже. — Ну, жаль. А то ходит байка, что Бельский был мужем Крыловой. Я бы на такого дурака посмотрел. Это ж надо — иметь в руках алмаз и использовать его, чтобы гвозди забивать.
Влад криво улыбнулся, чувствуя, как внутри все сгорает от унижения.
— Да уж. Дураков хватает.
— Простите, я вас прерву.
Этот голос прозвучал прямо за спиной Влада. Холодный, спокойный, знакомый до боли в зубах.
Влад медленно обернулся.
Перед ними стояла Елена. Вблизи она казалась еще более недосягаемой. Рядом с ней стояли два телохранителя и группа журналистов с камерами наготове.
Каримов расплылся в улыбке:
— Елена Андреевна! Какая честь! Я восхищен вашим выступлением!
Елена вежливо кивнула Каримову, но смотрела она на Влада. В её глазах не было ни злости, ни торжества. Только равнодушие. То самое, с которым смотрят на незнакомый предмет интерьера.
— Я услышала вашу беседу, — сказала она. — Рустам, вы упомянули фамилию Бельский.
Журналисты навострили уши. Камеры повернулись к Владу. Вспышки ослепляли.
Это конец. Сейчас она скажет: «Познакомьтесь, это мой бывший муж, который выгнал меня на улицу». И завтра его лицо будет во всех таблоидах с подписью «Неудачник года».
Влад почувствовал, как ноги становятся ватными. Ему хотелось кричать: «Нет! Я не Бельский! Я никто!».
— Да, Елена Андреевна, — затараторил Каримов. — Спрашивал вот у Владислава... Белова, не родственник ли он. Но он говорит — однофамилец, да и то не совсем.
Елена перевела взгляд на бейдж Влада.
«Владислав Юрьевич».
Она подняла глаза на него. Взгляд её был пронзительным, словно рентген. Она видела его насквозь. Видела его страх. Видела, как он, гордый наследник дворянского рода, стоит и трясется, придумав себе фальшивую фамилию «Белов», лишь бы не ассоциироваться с ней.
Уголок её губ дрогнул в едва заметной усмешке.
— Вы правы, Рустам, — произнесла она громко и четко, глядя прямо в глаза Владу. — Господин Бельский — это прошлое. А этот человек... — она сделала паузу, уничтожая его этой тишиной. — Этот человек действительно не имеет никакого отношения к моей семье. У нас с ним нет ничего общего. Абсолютно ничего.
Она повернулась к Владу спиной, демонстрируя идеальную осанку.
— Удачи в делах, господин... как вы сказали? Белов? Надеюсь, ваша новая фамилия принесет вам больше удачи, чем предыдущая.
Она ушла, уводя за собой свиту, свет софитов и внимание толпы.
Влад остался стоять посреди зала. Каримов посмотрел на него с каким-то странным подозрением, пробормотал «мне надо позвонить» и быстро исчез.
Влад остался один.
Он спасся. Она его не выдала. Но цена этого спасения была страшнее любого публичного скандала.
Она только что публично подтвердила, что он — никто. Он сам, своими руками, стер себя в порошок. Он отказался от своего имени. Он стал фальшивкой, «Беловым», трусом, прячущимся под чужой личиной.
Он вышел на улицу, срывая с себя бабочку. Ночной воздух не принес облегчения.
У входа стоял его водитель.
— Домой, Владислав Юрьевич? — спросил шофер, открывая дверь.
Влад замер у открытой двери. Мимо проезжал огромный рекламный автобус, полностью оклеенный постером. На нем было лицо Елены и огромная надпись: KRYLOVA GROUP. ИМЯ, КОТОРОМУ ДОВЕРЯЮТ.
А он? Какому имени теперь доверяет он?
Влад достал из кармана визитницу. Дорогая кожа, золотое тиснение. Он вытащил пачку визиток, на которых каллиграфическим шрифтом было выведено «Владислав Бельский».
Он подошел к урне. Рука дрогнула, но всего на секунду.
Белые прямоугольники посыпались в грязь, смешиваясь с окурками и уличным мусором.
— Владислав Юрьевич? — окликнул водитель. — Что-то случилось?
Влад сел в машину и захлопнул дверь, отсекая себя от мира, в котором победила она. Он посмотрел в зеркало заднего вида на свои усталые, потухшие глаза.
— Ничего не случилось, — глухо ответил он. — Поехали. И завтра с утра... закажи мне новые визитки. Просто имя и телефон. Без фамилии. Фамилия — это слишком большая роскошь.
Машина тронулась, растворяясь в потоке огней большого города, где имя «Крылова» сияло на небоскребах, а имя «Бельский» осталось лежать в уличной урне, забытое и никому не нужное.
