Звук закрываемой двери прозвучал как выстрел. Тяжелая, металлическая, с дорогой шумоизоляцией — дверь, которую я выбирала сама полгода назад. Теперь она отделяла меня от моей прошлой жизни. От квартиры, в которую я вложила душу, сил и, что самое обидное, миллионы рублей.
На лестничной площадке валялись мои сумки. Не аккуратно сложенные, а именно вышвырнутые. Из одной торчал рукав любимого пальто, другая расстегнулась, и на грязный бетонный пол высыпалась косметика.
— И чтобы духу твоего здесь не было! — донеслось из-за двери. Голос Иры, моей золовки, звенел торжеством. — Это теперь моя квартира! Законно! Мамочка мне её подарила! А ты... ты просто бесплатная прислуга, у которой кончился срок годности!
Я стояла и смотрела на глазок двери. Внутри меня не было ни истерики, ни слез. Только странная, холодная пустота. И... облегчение? Да, пожалуй, облегчение. Потому что этот фарс наконец-то закончился.
В кармане джинсов вибрировал телефон. Звонил муж. Точнее, уже почти бывший муж. Дима.
Я сбросила вызов. Говорить с ним было не о чем. Всё было сказано час назад, когда он стоял рядом с сестрой и матерью, опустив глаза в пол, и бормотал что-то про «так решили на семейном совете» и «тебе лучше уйти по-хорошему».
Семейный совет. Без меня. Конечно. Ведь я для них никогда не была семьей. Я была кошельком. Ресурсом. Ломовой лошадью.
Я наклонилась, начала собирать вещи. Тюбик с кремом закатился в угол. Поднимая его, я вспомнила, как всё начиналось.
Пять лет назад я вышла замуж за Диму. Большая любовь, красивые слова, мечты о будущем. У Димы была «своя» квартира — так он говорил. Двушка в старом фонде, доставшаяся от бабушки. Правда, оформлена она была на его маму, Елену Сергеевну.
«Это формальность, Ирочка,» — пела свекровь на свадьбе, подливая мне шампанского. — «Квартира Димочкина. Живите, делайте ремонт, рожайте деток. Я никогда не вмешаюсь. Это ваше гнездышко.»
Я поверила. Почему бы не поверить? Елена Сергеевна казалась божьим одуванчиком. Ира, младшая сестра Димы, тогда училась в другом городе и почти не появлялась.
Мы начали жить. Квартира была «убитая». Гнилые трубы, проводка, которая искрила от включенного чайника, ободранные обои времен Олимпиады-80.
Дима работал менеджером по продажам, получал средне. Я же была ведущим архитектором в крупном бюро. Мои доходы превышали его в три, а то и в четыре раза. Но я никогда не ставила это ему в укор. У нас же общий бюджет. Семья.
— Давай сделаем ремонт? — предложила я через месяц. — Жить так невозможно.
— Давай, — согласился Дима. — Только у меня денег сейчас нет. Кредит за машину плачу...
— Я всё оплачу, — сказала я легкомысленно. — У меня есть накопления. Плюс премия скоро.
И началось. Два года мы жили на стройке. Я меняла всё: окна, двери, полы, сантехнику. Заказывала дизайнерскую мебель. Перепланировала кухню. В эту квартиру было вложено больше пяти миллионов рублей. Моих рублей.
Елена Сергеевна приходила, цокала языком, восхищалась.
— Какая ты умница, Ирочка! Золотые руки! Димочке так повезло! Красота-то какая, как во дворце!
Она ни разу не спросила, сколько это стоит. Ни разу не предложила помощь. Зато регулярно просила «в долг» — то на зубы, то на санаторий, то Ирочке на учебу послать. Ирочка училась платно, и платила за это, по сути, тоже я — через «семейный бюджет».
А потом случился кризис. Дима потерял работу. Полгода он лежал на диване, «искал себя». Я тянула всех. Ипотеку (мы взяли студию для сдачи, чтобы был пассивный доход, оформили на Диму, потому что у меня была "серая" часть зарплаты), коммуналку, продукты, капризы свекрови.
Именно тогда я впервые услышала этот разговор.
Я вернулась домой раньше обычного — отменилась встреча с заказчиком. Тихо открыла дверь. В кухне сидели Елена Сергеевна и приехавшая на каникулы Ира.
— Мам, ну когда? — капризно тянула Ира. — Я не хочу в том клоповнике жить! Я уже взрослая, мне личное пространство нужно!
— Потерпи, доченька, — шептала свекровь. — Пусть она ремонт доделает. Вон, балкон еще не застеклили. И кухню новую обещала заказать, итальянскую.
— А если она забеременеет? Потом фиг выгонишь! С ребенком-то!
— Не забеременеет. Она карьеристка, ей некогда. А как всё доделает — мы и решим вопрос. Квартира-то на меня записана. Дарственную на тебя напишу, и всё. А Димка... ну, поживёт пока у меня, или к ней уйдет, она баба дурная, примет.
Я стояла в прихожей, и ноги у меня подкашивались. Они всё спланировали. Изначально. Я была просто бесплатным прорабом и спонсором.
Хотелось ворваться в кухню, устроить скандал, вышвырнуть их. Но я сдержалась. Архитектор во мне включил холодный расчет. Если я сейчас устрою истерику — я потеряю всё. У меня нет прав на эту квартиру. Ремонт — это «неотделимые улучшения», судиться за них можно годами и ничего не получить.
Я тихо вышла из квартиры, закрыла дверь и спустилась вниз. Села в машину и разрыдалась.
А потом вытерла слезы и начала действовать.
Первым делом я перестала платить ипотеку за ту студию, которая была на Диме. Банк начал слать смс, звонить. Дима, конечно, трубку не брал — он боялся коллекторов как огня, а номер сменил. Уведомления приходили на почту, к которой доступ был только у меня. Я их удаляла.
Второе — я начала выводить деньги. Перестала делать дорогие покупки в дом. Сказала, что на работе сократили зарплату.
— Как сократили? — возмущалась Елена Сергеевна. — А балкон? Ты же обещала! Там дует!
— Кризис, мама, — разводила я руками. — Самим бы на еду хватило.
Дима злился. Он привык к хорошей жизни. К стейкам на ужин, к дорогому пиву.
— Ты стала какой-то меркантильной, — заявил он мне. — Раньше ты такой не была.
Третье — я начала тайно вывозить свои вещи. Дорогую технику, которую покупала я (чеки были у меня), ювелирку, брендовую одежду. Отвозила к маме, на дачу. В квартире оставалось только самое необходимое.
И вот, сегодня, развязка наступила.
Ира закончила институт и приехала «покорять Москву». Ей нужна была квартира. Срочно.
Они пришли втроем. Елена Сергеевна, Ира и Дима. Торжественные, как на параде.
— Ирина, нам надо поговорить, — начала свекровь. — Ситуация изменилась. Ирочке нужно жилье. Она девочка, ей сложно снимать, опасно. А вы с Димой... вы сильные. Вы справитесь.
— И что вы предлагаете? — спросила я, помешивая чай.
— Мы решили, — вступила Ира, нагло глядя мне в глаза, — что я буду жить здесь. Эта квартира мамина, и она подарила её мне. Вот документы.
Она шлепнула на стол папку. Договор дарения. Свежий, вчерашний.
— А мы с Димой? — уточнила я.
— А вы снимите. Или ипотеку возьмите. Ты же хорошо зарабатываешь, — ухмыльнулась золовка. — Кстати, мебель и технику оставь. Это же встроено всё. Кухня, шкафы... Мне по стилю подходит.
Я посмотрела на Диму.
— Ты согласен с этим?
Дима отвел глаза.
— Ир, ну пойми... Мама так решила. Квартира её. Сестре помочь надо.
— Понятно, — сказала я. — Значит, мне уйти?
— Прямо сейчас, — кивнула Ира. — Я вещи уже перевезла, они в машине. Не хочу ждать. Собирайся. Час тебе даю.
И вот я на лестнице. Со своими сумками. Вышвырнутая, как котенок.
Но они не знали главного.
В то время, когда я делала ремонт, мы с Димой уговорили Елену Сергеевну взять кредит под залог этой квартиры. Якобы на развитие бизнеса Димы (которого не существовало, это была легенда для мамы). На самом деле, деньги пошли на те самые дорогие материалы и работу бригады, потому что моих накоплений не хватало на "дворец", который они хотели.
Кредит был оформлен на Елену Сергеевну. Но платила его я. Каждый месяц, как часы. Пятьдесят тысяч рублей.
Три месяца назад, в тот день, когда я подслушала их разговор, я перестала платить.
Я выждала паузу, чтобы набежали пени. Чтобы банк начал процедуру взыскания. Письма из банка я перехватывала из почтового ящика — ключ был только у меня, Елена Сергеевна жила на даче и почту не проверяла.
Вчера я нашла в ящике «письмо счастья». Судебное требование. Взыскание залога. Квартира выставляется на торги.
Я достала телефон и набрала номер Иры.
— Что тебе еще? — рявкнула она в трубку. — Забыла что-то? Не верну!
— Нет, Ирочка, — сказала я ласково. — Я просто хотела поздравить тебя.
— С чем? С новосельем? Пошла вон!
— С приобретением, — продолжила я. — Ты ведь теперь собственница? Поздравляю. Вместе с квартирой ты получила долг в пять миллионов рублей. Плюс пени.
— Какой долг? Ты пьяная?
— Кредит под залог квартиры, Ира. Который брала твоя мама на ремонт. Я платила его три года. А три месяца назад перестала. Сегодня пришло уведомление. Через неделю квартиру заберут приставы. Если, конечно, ты срочно не найдешь... ну, скажем, шестьсот тысяч, чтобы погасить просрочку и штрафы. А потом будешь платить по семьдесят тысяч в месяц еще десять лет. Ставка-то плавающая была, выросла.
В трубке повисла тишина. Мертвая, звенящая тишина.
— Ты врешь... — прошептала Ира. Голос её дрогнул. — Мама не говорила...
— Мама не помнит. Она подписывала бумаги не глядя, когда мы ей сказали, что это нужно для "бизнеса Димочки". А Димочка... Димочка промолчал, потому что думал, что я буду платить вечно. Он же не знал, что я перестану.
Я услышала, как на заднем плане закричала Елена Сергеевна: «Что она говорит?! Какой кредит?!»
— Удачи, Ира, — сказала я. — Ищи деньги. Или пакуй вещи. Кстати, кухня и правда итальянская, дорогая. Жалко, если её приставы опишут за копейки.
Я нажала «отбой». Вытащила сим-карту из телефона, сломала её и бросила в мусоропровод.
Взяла сумки. Вызвала такси.
Пока я спускалась на лифте, я слышала, как наверху открылась дверь и раздался дикий, истеричный вопль. Кажется, Ира осознала масштаб катастрофы.
Квартира была в залоге. Дарственная не отменяет залог. Новый собственник получает имущество вместе с обременениями. Ира теперь не просто владелица "дворца", она — главный должник. А так как она нигде не работает официально... Банк не будет церемониться.
Я вышла из подъезда. Солнце светило ярко, по-весеннему. Воздух пах талым снегом и свободой.
У меня не было квартиры. У меня было мало денег. Но у меня была профессия, опыт и, главное, я была свободна от пиявок, которые сосали мою кровь пять лет.
Подъехало такси. Водитель вежливо открыл багажник.
— Куда едем, девушка?
— В новую жизнь, — улыбнулась я. — На улицу Строителей, пожалуйста.
Там, на улице Строителей, в новом жилом комплексе, меня ждала моя собственная квартира. Маленькая, в бетоне, без ремонта. Но моя. Купленная три месяца назад на ту самую премию и деньги от проданной машины, которые я успела спрятать.
Я справлюсь. Я архитектор. Я построю свой мир заново. А они... пусть строят свои отношения с банком.
Прошло полгода.
Я сидела в кафе, допивая утренний кофе перед работой. Пролистывала ленту соцсетей. И вдруг наткнулась на пост общей знакомой. Фотография: Дима, похудевший, с серым лицом, сидит на кухне какой-то съемной «хрущевки». Рядом Елена Сергеевна, постаревшая лет на десять, плачет. И подпись: «Друзья, помогите семье Соколовых! Остались без жилья, черные риелторы (ха-ха, банк для них теперь черные риелторы!) обманули, забрали всё! Нужны вещи, еда, любая помощь».
Я увеличила фото. На заднем плане, в углу, сидела Ира. Злая, насупленная. Она так и не нашла работу.
Я вспомнила тот день на лестнице. Её крик: «Это моя квартира!».
Усмехнулась. Поставила лайк. И пролистала дальше.
У меня сегодня важный день. Сдача проекта. И свидание вечером. С мужчиной, который сам купил себе квартиру и не называет маму «святой женщиной» каждую минуту.
Жизнь расставила всё по местам. Жестоко? Возможно. Но справедливо.
Никогда не обижайте того, кто тащит вас на своей спине. Он может просто остановиться и сбросить ношу. И тогда вы разобьетесь.