Итак, Верховный Суд Российской Федерации вынес решение, которое на первый взгляд выглядит как типичный прецедент в сфере имущественного гражданского права. Однако за формальной юридической формулировкой — об обязательном применении двусторонней реституции при признании сделки недействительной — скрывается куда более глубокий сдвиг, затрагивающий саму архитектуру судебной власти в России.
Дело, разгоревшееся вокруг квартиры певицы Ларисы Долиной, которую приобрела Полина Лурье, стало не просто частной тяжбой, а своего рода юридическим детонатором. Нижестоящие инстанции, в нарушение ст. 167 Гражданского кодекса РФ, отклонили требование о компенсации покупательнице, тем самым узаконив одностороннее изъятие имущества без возврата уплаченных средств.
Верховный Суд, возглавляемый недавно назначенным Игорем Красновым, не просто исправил ошибку — он обнажил системный изъян: практику избирательного применения норм права, когда один участник процесса фактически лишается защиты, несмотря на добросовестность и отсутствие вины.
Но это было гражданское дело — и именно здесь начинается главный парадокс.
Если в арбитраже принято говорить о «профессиональной игре» между корпоративными юристами и судьями, то в гражданском процессе — особенно в спорах о жилье — ожидается максимум формальной беспристрастности.
Однако в деле Лурье интересы Ларисы Долиной представляло бюро «Барщевский и Партнеры» — структура, чьё имя в элитных юридических кругах ассоциируется с возможностью «решать нерешаемое».
Михаил Барщевский, бывший уполномоченный при Президенте по защите прав предпринимателей, представитель правительства РФ в Конституционном суде, ведущий телепередачи не раз демонстрировал умение превращать юридические проблемы в управляемые процессы. Понятно дело, не простой человек, этот Барщевский. Нет, конечно же, пинком дверь в кабинет судьи не открывают – воспитание не позволяет, но…
Когда такое бюро вступает в гражданский спор — даже в суде общей юрисдикции — оно не просто защищает интересы клиента…
Именно поэтому два суда подряд проигнорировали прямое предписание ГК РФ. Это не «ошибка в толковании». Это сознательный отказ от закона — в пользу стороны, чьи адвокаты знают, как действовать в системе, где формальные нормы уступают место неформальным связям.
Но тогда возникает резонный вопрос: какую персональную ответственность несут судьи за такую «ошибку»?
По закону (ФЗ «О статусе судей»), судья несёт дисциплинарную ответственность за грубое нарушение закона. Однако на практике Квалификационные коллегии судей почти никогда не применяют меры к тем, кто выносит «ошибочные», но удобные решения.
Уголовная ответственность по ст. 305 УК РФ (вынесение заведомо неправосудного решения) требует доказательства умысла — а его, разумеется, не найти, если всё оформлено в рамках процессуальной легитимности.
В итоге: Верховный Суд отменяет решения как неправомерные, а их авторы продолжают карьеру без единого упрёка.
Именно это безнаказанное нарушение и составляет суть системного кризиса.
Дело Лурье — не изолированный эпизод. Оно вписывается в более широкую повестку, которую сам Краснов в сентябре 2025 года обозначил как «санацию судебной системы от паутины деликатных отношений».
И вот в гражданском деле Долиной восторжествовала формальная справедливость.
Суды первой и второй инстанций ошиблись. А что значит, ошиблись? Есть ли персональная ответственность у судей за такую «ошибку»?
Верховный Суд не стал отвечать на этот вопрос. Он просто отменил решения. Но сам факт вмешательства «третьих лиц» — и в гражданском, и в арбитражном контексте — показывает: эпоха безнаказанного влияния клановых структур на правосудие, возможно, подходит к концу.
Тем не менее, пока за «ошибками» не последует реальная персональная ответственность, судебная система будет оставаться полем, где побеждает не закон, а тот, кого представляет «правильный» адвокат — будь то «Барщевский и Партнеры» в гражданском деле или «Делькредере» в арбитраже.
Именно это и делает дело Лурье–Долиной поворотным: оно показало, что даже в «обычном» гражданском процессе влияние элитных юридических структур может перевесить закон. А Верховный Суд, похоже, решил, что пора это прекратить.