Есть фильмы, которые мы пересматриваем, и есть те, что мы постоянно перепроживаем. Они выходят за рамки экрана и селятся в нашей повседневной речи. Картина Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» – ярчайший тому пример. Кажется, что эти фразы были всегда, настолько органично они вросли в ткань русского языка. Но каждая из них имеет своего автора – конкретного героя, воплощённого уникальным актёром. Как получилось, что история трёх провинциалок, снятая за 19 дней, смогла стать не просто лидером проката, а настоящим культурным кодом? Почему судьбы её создателей порой удивительным образом переплетались с судьбами их персонажей? И как так вышло, что картина, которую поначалу не приняли критики и даже сами актёры, получила «Оскар» и покорила зрительские сердца на десятилетия вперёд? Попробуем разобраться в этом феномене.
Цитаты, которые стали жизненной философией
Когда мы произносим «Не учите меня жить, лучше помогите материально», мы редко вспоминаем о Людмиле, бросающей эту фразу в пылу спора с отцом Антонины. Однако именно её, сыгранная Ириной Муравьёвой, острая, прагматичная и обаятельная героиня подарила народу этот универсальный ироничный щит от непрошеных советов. Эта фраза давно живёт сама по себе, став реакцией на любое, даже самое доброжелательное, но непрактичное нравоучение. Она говорит о простой, земной правде, которую так хорошо понимала Людмила: реальная помощь всегда ценнее абстрактной морали.
А вот другая её реплика – «Москва — это большая лотерея. Здесь можно сразу всё выиграть» – превратилась в афоризм о любом большом городе, о любом рискованном начинании, где надежда на головокружительный успех меркнет перед лицом суровой реальности. Её подруга Катерина, напротив, оставила нам фразы, полные тихой, выстраданной мудрости. «Всё казалось… не живу, а так… черновик пишу, ещё успею набело» – это ощущение отложенной жизни знакомо, пожалуй, каждому. А её финальный диалог с Гошей – «Как долго я тебя искала… – Восемь дней» – это целая поэма о двух измерениях времени: для неё это были годы одиночества и труда, а для него – конкретный срок разлуки. Эта фраза стала символом долгожданного обретения.
Гоша, интеллигентный слесарь, сформировал целый свод жизненных правил. «Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах и если задаёт глупые вопросы» – это правило до сих пор работает как социальный радар. А его совет «И ляпай. Но ляпай уверенно. Тогда это называется точкой зрения» – давно стал руководством к действию для многих, кто оказался в неловкой ситуации. Отдельного упоминания заслуживает фраза хоккеиста Гурина, которого сыграл Александр Фатюшин. «Вечер перестаёт быть томным…» – этот элегантный эвфемизм для резкой смены обстановки в сторону конфликта или выяснения отношений ушёл в народ, оторвавшись от своего печального контекста.
Даже эпизодические персонажи обогатили наш язык. Знаменитый диалог о «взгляде незамужней женщины» (который, по мнению героя, присущ также милиционерам и руководящим работникам) давно стал классикой. А фраза «А мы не хуже ихних!» звучит как гимн уверенности и самоуважению. Всё это не просто остроумные реплики. Это готовая философия, выстраданная персонажами и подхваченная миллионами, потому что она оказалась невероятно точной и правдивой.
Судьбы у экрана и перед ним: актёры и их герои
За каждой из этих бессмертных фраз стоит не только персонаж, но и актёр, вложивший в роль часть своей души, а порой и своей судьбы. Вера Алентова, сыгравшая Катерину, пришла на пробы последней. На главную роль прочили звёзд первой величины: Анастасию Вертинскую, Маргариту Терехову, Ирину Купченко. Даже сама Алентова, прочитав сценарий, отозвалась о нём скептически. Однако Меньшов, уже отчаявшийся найти «ту самую» актрису, утвердил на роль свою жену. И не ошибся. Возможно, секрет успеха был в том, что путь Катерины – путь провинциалки, пробивающейся в Москве через общежития и трудности, – был хорошо знаком и самой актрисе, и режиссёру. Ей, 37-летней, предстояло сыграть героиню и в 20, и в 40 лет, показав всю эволюцию характера – от наивной девушки до сильной, уставшей от одиночества женщины-директора. Её финальная сцена, где слёзы счастья смешиваются с годами ожидания, – это вершина актёрского мастерства, сделавшая Алентову народной любимицей.
Если Катя – это стержень, то Людмила – это стихия. Ирина Муравьёва создала образ настолько яркий и выпуклый, что её героиня затмила для многих саму актрису. И что удивительно – Муравьёва была в ужасе от результата. После первого просмотра она разрыдалась от стыда, считая, что сыграла «расчётливую, грубую и беспринципную стерву», воплощение всего, что она ненавидела в людях. Только спустя годы, засыпанная благодарностями зрителей, которые увидели в Людмиле не карикатуру, а живую, ранимую и отчаянно ищущую счастья женщину, актриса смирилась со своей работой. Это парадокс искусства: иногда самый убедительный образ рождается там, где актёр внутренне с ним спорит.
Георгия Ивановича, он же Гоша, искали долго. На роль пробовались Виталий Соломин, Вячеслав Тихонов, Олег Ефремов. Меньшов уже подумывал сыграть слесаря-интеллигента самому, но, увидев по телевизору Алексея Баталова в фильме «Дорогой мой человек», понял – это он. Проблема была в одном: Баталову сценарий показался плоским и банальным, и режиссёру пришлось его уговаривать. Ирония судьбы – именно Гоша, роль, принятая без энтузиазма, стал визитной карточкой актёра, новым идеалом мужчины на экране: не начальник и не учёный, а умный, принципиальный рабочий с внутренним стержнем. Даже на съёмках Баталов едва не поплатился за правдоподобие своей героической сцены драки с хулиганами, получив травму кадыка от спортсмена-самбиста.
Интересна и история других участников съёмок. Раиса Рязанова, сыгравшая Тосю, напротив, была довольна своей тихой, «домашней» героиней, которая стала нравственным якорем для своих подруг. А юную Наталью Вавилову, игравшую дочь Катерины Сашеньку, на съёмки отпустили только после личного визита в её дом… Алексея Баталова. Родители девочки, увидев кумира, не смогли отказать. Эпизоды картины украсили звёздные камео: Иннокентий Смоктуновский, Георгий Юматов, Татьяна Конюхова, а самурая на пикнике сыграл сам Владимир Меньшов. Каждый, от главного героя до эпизодиста, внёс свою лепту в создание этой живой, дышащей картины мира.
За кадром: сражения с цензурой, «Оскар» и белые носки
Если бы зритель 1979 года увидел первоначальный замысел Меньшова, фильм длился бы на целый час дольше. Но путь картины к экрану был тернист. Худсовет «Мосфильма» и «Госкино» вырезали множество сцен. Были почти полностью убраны любовные эпизоды Катерины с женатым Володей (Олегом Табаковым), которые режиссёр хотел сделать «плотскими» и выразительными. Вырезали ключевую сцену, объяснявшую, как Людмиле удалось разыскать Гошу: в ней она через знакомых в милиции выясняла его полное имя, адрес и место работы. Даже философский разговор Гоши с другом Николаем о нестабильности в мире и захваченном самолёте пришлось сократить. Особенно жалко было Александру Фатюшину, игравшему хоккеиста Гурина. По сценарию, его герой, пообещав на даче завязать с алкоголем, всё же срывался и появлялся на пороге пьяным с собутыльником. Но цензоры были непреклонны: «Игрок сборной, пусть и бывший, не может так опуститься».
Картину спас от полного разгрома приватный показ для высшего руководства КПСС. По легенде, фильм пришёлся по душе самому Леониду Брежневу, и это дало зелёный свет на выход в широкий прокат. И вот тут случилось невероятное. Фильм, который критика изначально встретила прохладно, назвав «банальной мелодрамой», и даже сам режиссёр сомневался в его ценности в эпоху культа Тарковского, стал абсолютным лидером проката 1980 года – его посмотрели около 90 миллионов человек.
А дальше был «Оскар». Меньшов узнал о победе в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» из программы «Время» 1 апреля 1981 года и решил, что это первоапрельская шутка. Получить награду лично он не смог, будучи «невыездным». Статуэтку принимал советский дипломат в Лос-Анджелесе, и американская публика даже не заметила подмены. Свой «Оскар» Меньшов получил на руки лишь в 1989 году. Говорят, что фильм перед встречей с Горбачёвым смотрел и президент США Рональд Рейган, пытаясь понять «загадочную русскую душу».
Среди курьёзных фактов – история про белые носки. Художница по костюмам Жанна Мелконян, чтобы старинная обувь 1958 года не натирала ноги актрисам, предложила надеть им под туфли белые носочки. На Западе это было воспринято как смелый новый тренд из СССР. А между актёрами сохранились свои тёплые истории. Например, Александр Фатюшин спустя 20 лет после выхода фильма нашёл старую трёхрублёвую купюру, запечатал её в конверт и вручил Ирине Муравьёвой со словами: «Вот, я тебе с тех пор должен!» – напоминая о сцене, где его герой занимал у Людмилы три рубля на выпивку.
Фильм, который живёт в нас
Так почему же «Москва слезам не верит» продолжает жить, а её фразы – звучать? Ответ, наверное, в том, что это не просто история о Москве конца 1950-х и 1970-х. Это история о вечном. О мечте и её цене. О предательстве и верности. О карьере и одиночестве. О поиске себя и, в конечном счёте, о поиске простого человеческого тепла. Владимир Меньшов снял фильм о себе, о своём поколении, которое пробивалось из общежитий. Сценарист Валентин Черных написал его за 19 дней, выплеснув собственный комплекс немосквича. Актрисы играли роли, в которых узнавали свои страхи и надежды.
Фильм стал зеркалом, в котором миллионы зрителей увидели отражение своих жизней. Его цитаты ушли в народ не потому, что они были искусственно сочинёнными афоризмами, а потому, что они стали естественным, живым выражением мыслей и чувств узнаваемых, настоящих людей. Отчаянная ирония Муравьёвой, сдержанная сила Алентовой, мудрое достоинство Баталова, тихая теплота Рязановой – всё это сплелось в единую историю, которая согревает до сих пор.
Пока мы говорим друг другу «Не учите меня жить» или «Вечер перестаёт быть томным», пока кто-то с надеждой произносит «Москва — большая лотерея», а кто-то с грустью замечает «черновик пишу», фильм Владимира Меньшова продолжает жить. Он живёт в нашем языке, в нашей памяти, в нашем понимании любви, судьбы и счастья. Это и есть настоящее бессмертие – когда искусство перестаёт быть просто картиной на экране и становится частью души народа.