В квартире пахло сыростью и безнадежностью. Лена сидела на кухне, тупо глядя в тарелку. Гречка. Опять гречка. Сухая, потому что сливочное масло закончилось еще во вторник, а до зарплаты оставалось три дня. Она механически зачерпнула ложкой крупу, прожевала. Вкус был картонным, как и вся ее жизнь последние два года.
В прихожей хлопнула дверь.
— Ленусь, я дома! — голос Олега звучал бодро, слишком бодро для человека, который, как и она, должен был «затягивать пояса».
Лена не встала встречать. Сил не было. Она работала графическим дизайнером, брала бесконечные подработки, сидела за монитором до красных глаз, но денег в кошельке от этого не прибавлялось.
Олег заглянул на кухню. Он выглядел свежим, пахло от него не метро и потом, а дорогим парфюмом и, кажется, жареным мясом.
— Опять гречка? — он поморщился, открывая холодильник. — Слушай, ну мы же договаривались. Экономия — залог будущего. Потерпим сейчас, зато потом в свою трешку въедем.
Лена сжала ложку так, что побелели костяшки.
— Олег, у меня сапоги протекли. Оба. Сегодня был дождь, я сидела на работе в мокрых носках. Мне нужны новые ботинки.
— Ну зай, — муж подошел и чмокнул ее в макушку, словно ребенка. — Ну какие ботинки? Весна через месяц. Походи пока в кроссовках. Ты же знаешь, я вчера всё перевел на накопительный счет. Там процент хороший, снимать нельзя, сгорят бонусы. Ты же сама хочешь квартиру, а не по съемным халупам мыкаться.
Он говорил убедительно. Олег всегда умел говорить. Два года назад, сразу после свадьбы, он предложил «гениальную» схему: Лена переводит ему всю свою зарплату (она получала неплохо, около ста тысяч), а он, как мужчина и глава семьи, управляет финансами, инвестирует и копит на ипотечный взнос. Себе Лена оставляла сущие копейки — на проезд и самый минимум продуктов.
— Кстати, — Олег налил себе воды. — Мама звонила. У неё там давление скачет, лекарства подорожали. Я ей пятерку перекинул из своих, ладно? Ей нужнее, она же пенсионерка, а ты молодая — заработаешь.
У Лены внутри что-то сжалось. Свекровь, Ирина Петровна, была дамой цветущей. В свои шестьдесят она выглядела лучше, чем Лена в двадцать семь.
— Олег, у нас на счету, по твоим словам, уже должно быть миллиона три. Может, выделим мне пять тысяч на обувь?
— Лен, не начинай. Ты становишься меркантильной. Деньги любят тишину и счет. Я же для нас стараюсь! Всё, я устал, пойду в «Танки» погоняю.
Он ушел, насвистывая. Лена осталась наедине с остывшей гречкой. Желудок предательски заурчал — обеда у неё сегодня не было, она сэкономила на бизнес-ланче, чтобы купить пачку обезболивающего: зуб ныл вторую неделю, но стоматолог не вписывался в «бюджет будущего».
Она достала телефон. Экран треснул еще полгода назад, но Олег сказал, что менять его — непозволительная роскошь. От безысходности она открыла соцсети. Лента пестрела успешной жизнью одноклассников: кто-то родил, кто-то купил машину.
И тут алгоритм подкинул ей рекомендацию.
«Ирина Петровна добавила 15 новых фото».
Лена моргнула. Свекровь редко что-то выкладывала, обычно это были открытки с церковными праздниками или фото помидоров с дачи. Лена нажала на иконку профиля.
Первое фото: Ирина Петровна в широкополой шляпе и огромных солнцезащитных очки держит бокал с ярко-голубым коктейлем. Геолокация: Sharm El Sheikh, Rixos Premium.
Второе фото: Шведский стол, ломящийся от еды. Креветки, мясо, десерты.
Третье фото: Ирина Петровна в новом купальнике (Лена видела такой в витрине дорогого бутика) на фоне лазурного моря.
Подпись под фото гласила: «Спасибо моему любимому сыночку! Балует маму. Отдых — сказка! Жизнь после 60 только начинается!»
Лена перечитала подпись трижды. «Балует маму».
Время публикации: 2 часа назад.
В ушах зашумело. Гречка в тарелке показалась ей насмешкой. Она перевела взгляд на дату. Сегодня пятое число. День её зарплаты. Утром она перевела Олегу девяносто тысяч рублей. Себе оставила пять — на еду и проезд на месяц.
«Может, это старые фото?» — мелькнула паническая мысль. Надежда умирает последней, даже когда её душат фактами.
Лена зашла в комментарии.
«Ирочка, шикарно выглядишь! Как водичка?» — спрашивала какая-то подруга.
«Ой, Валюша, парное молоко! Сегодня ездили на яхте, такая красота! Привезу тебе магнитик», — ответ Ирины Петровны был написан 15 минут назад.
Лену бросило в жар. Она вспомнила свои дырявые сапоги. Вспомнила ноющий зуб. Вспомнила, как Олег полчаса назад сказал, что перевел маме «пятерку на лекарства от давления».
Её трясло. Она встала и на цыпочках прошла в коридор, где на тумбочке лежал телефон Олега. Он был в душе — шум воды надежно заглушал её шаги.
Пароль она знала, хотя Олег думал, что нет. Он всегда ставил один и тот же код — год рождения своей мамы. 1963.
Лена разблокировала экран. Руки дрожали так сильно, что она едва попадала по иконкам.
Приложение банка. Вход по отпечатку? Нет, код-пароль. Те же цифры. 1963.
Приложение открылось.
Главный экран.
Баланс: 4 350 рублей.
Лена замерла. Где миллионы? Где «будущая трешка»? Где её два года каторжного труда?
Она открыла историю операций.
Сегодня, 10:15. Входящий перевод от Елены В. — 90 000 р.
Сегодня, 10:20. Перевод клиенту Ирина Петровна К. — 85 000 р.
Сегодня, 18:30. Супермаркет «Азбука Вкуса» — 3 200 р. (Стейки Рибай, вино, шоколад).
Сегодня, 18:45. АЗС — 2 500 р. (Бензин для его машины).
Она листала вниз, и с каждым свайпом её мир рушился.
Месяц назад. Перевод маме — 100 000 р. Подпись: «На зубы». (Лена в это время полоскала рот корой дуба).
Два месяца назад. Перевод маме — 150 000 р. «Путевка санаторий».
Покупка в автосалоне — 80 000 р. (Новые диски на его машину, о которых он сказал, что «подарил друг»).
Рестораны. Спа-салоны (не для Лены). Магазины брендовой одежды.
Никакого накопительного счета не существовало. Вообще.
Все два года она работала на содержание свекрови и развлечения мужа. Она ела пустую крупу, чтобы его мама могла пить коктейли в Египте и называть её сына «лучшим».
— Ты чего тут стоишь?
Лена вздрогнула и выронила телефон. Он с глухим стуком упал на коврик.
Олег стоял в дверях ванной, вытирая голову полотенцем. Его лицо мгновенно изменилось. Из расслабленного оно стало хищным.
Он быстро шагнул, поднял телефон, увидел открытое банковское приложение.
Повисла тишина. Тяжелая, звенящая тишина, в которой было слышно, как капает вода с крана на кухне.
— Ты рылась в моем телефоне? — тихо спросил он. Голос был ледяным. Ни капли раскаяния. Только злость.
Лена подняла на него глаза. Впервые за два года она видела перед собой не любимого мужа, а паразита.
— Где деньги, Олег? — хрипло спросила она. — Где наши три миллиона?
Олег усмехнулся, блокируя экран и небрежно бросая телефон на тумбу.
— Ты ненормальная? Какие миллионы? Я вкладывал в бизнес, прогорел. Не хотел тебя расстраивать. А маме помогал, да. Ей нужнее. Она меня вырастила. А ты... ты молодая, здоровая кобыла. Заработаешь еще.
Он шагнул к ней, нависая.
— И вообще, как ты смеешь меня контролировать? Это низко. Я думал, ты мне доверяешь, а ты... Ты просто мелочная, меркантильная баба. Тебе только деньги от меня нужны были?
Слезы, которые душили её минуту назад, вдруг высохли. Внутри стало пусто и холодно. Словно выключили отопление.
— Меркантильная? — переспросила Лена. — Ты назвал меня меркантильной?
Олег фыркнул, разворачиваясь, чтобы уйти в комнату.
— Именно. Меркантильная и неблагодарная. Живешь в моей квартире, я тебя кормлю, а ты еще и считаешь, сколько я маме даю. Фу, противно.
Он хлопнул дверью спальни.
Лена осталась стоять в темном коридоре. Взгляд её упал на ключи от машины Олега. Новенький кроссовер, который они купили в кредит год назад. Кредит, который, как выяснилось, он гасил её деньгами, но оформил на себя в браке.
«Меркантильная», — прошептала она.
Уголки её губ дрогнули в жутковатой улыбке.
— Ну что ж, любимый. Ты хотел меркантильную стерву? Ты её получишь.
Лена пошла на кухню, но не за гречкой. Она достала из дальнего ящика папку с документами. Свидетельство о браке. Договор купли-продажи машины. Чеки, которые она по привычке сохраняла, даже не зная зачем.
Завтра она не пойдет на работу. Завтра она пойдет к юристу.
И это будет самый дорогой развод в жизни Олега.
Утро началось не с кофе, а со звука застегивающейся молнии на чемодане. Этот звук показался Лене громким, как выстрел, в тишине спальни, но Олег даже не пошевелился. Он спал, раскинувшись на кровати «звездочкой», и слегка присвистывал. Ему снились, наверное, новые уровни в «Танках» или мамины восторги из Египта.
Лена смотрела на него и не чувствовала ничего. Ни любви, ни ненависти, ни жалости. Только брезгливость, как будто увидела на кухне таракана. Она аккуратно положила папку с документами в сумку. Паспорт, свидетельство о браке, ПТС на машину (он хранил его дома, боясь потерять), чеки на крупную бытовую технику. Всё, что можно было унести в руках, она унесла.
Она не стала писать записку. Зачем? Драматизм — это для тех, кому нужны эмоции. Лене нужен был результат.
Выйдя из подъезда, она вдохнула сырой утренний воздух. Впервые за два года он показался ей сладким. Она вызвала такси не на работу, а в банк.
Через час она уже сидела перед операционистом. — Я хочу отозвать доверенность на имя мужа по всем моим счетам. И заблокировать дополнительную карту, привязанную к моему зарплатному проекту. Прямо сейчас. Девушка-оператор кивнула, быстро стуча по клавишам. — Готово. Что-то еще? — Да. Откройте мне новый счет. В другом отделении. И переведите туда остаток.
Остаток был смешным — те самые пять тысяч, что она оставила себе. Но это были её пять тысяч.
Следующим пунктом был адвокат. Инесса Витальевна принимала в офисе с видом на центр города. Это была женщина-сталь: с идеальной укладкой и взглядом хирурга, готового ампутировать гангрену. Лена выложила перед ней документы и свою историю. Рассказала всё: про переводы маме, про «инвестиции», про машину, купленную в браке, но оформленную на него.
— Классика, — сухо резюмировала Инесса, просматривая выписки со счетов, которые Лена успела распечатать. — Он считает вас ресурсом. Придаточным механизмом к его комфорту. Что ж, Елена, будем резать. — Я хочу развод. И я хочу вернуть свои деньги. — Деньги, переведенные маме, вернуть сложно, — адвокат сняла очки. — Это будет расцениваться как дарение или добровольная помощь. Если только не докажем, что он вводил вас в заблуждение. А вот совместно нажитое имущество — это наш профиль. Машина кредитная? — Да. Кредит на нем, но платила я. Все платежи шли с моего счета на его, а оттуда — в банк. — Прекрасно. Машина — актив. При разводе она делится пополам. Либо он выплачивает вам половину рыночной стоимости, либо мы продаем машину и делим деньги. Но учитывая его доходы... — Инесса усмехнулась, глядя на справку 2-НДФЛ Олега, которую Лена нашла в папке. — Выплатить он вам не сможет. Значит, машина пойдет с молотка. Либо... мы заберем её в счет компенсации, если грамотно составим иск.
Лена вспомнила, как Олег сдувал пылинки со своего черного кроссовера. Как называл его «Зверем». Как запрещал ей хлопать дверью. — Давайте заберем машину, — твердо сказала Лена. — Мне как раз нужны новые сапоги. И средство передвижения.
Олег проснулся в полдень. Голова гудела после вчерашнего вина. — Ленка! — крикнул он, не открывая глаз. — Воды принеси! И таблетку!
Тишина. Он открыл глаза. Странно. Обычно она прибегала по первому зову, суетилась, виновато улыбалась. Он встал, прошел на кухню. Пусто. На плите — вчерашняя засохшая гречка в кастрюле. Ни записки, ни завтрака. — Обиделась, что ли? — хмыкнул он. — Ну ничего, к вечеру отойдет. Кушать-то захочет.
Он полез в холодильник, но там было шаром покати. Вспомнил, что вчера потратил всё на деликатесы, которые сам же и сожрал под вино. «Ладно, закажу доставку», — решил он и потянулся за телефоном. Открыл приложение доставки еды. Выбрал бургер, картошку, пиццу. Нажал «Оплатить».
«Операция отклонена. Недостаточно средств».
Олег нахмурился. Он точно знал, что на карте, привязанной к счету жены (он считал его своим), должны быть деньги. Вчера же зарплата пришла. Ну да, маме перевел, в магазин сходил, но там еще тысяч пять оставалось. Он попробовал еще раз. «Карта заблокирована банком-эмитентом».
Холодок пробежал по спине. Он зашел в мобильный банк. «Доступ к счетам третьего лица закрыт».
Олег начал злиться. Она что, серьезно? Решила поиграть в независимость? Он набрал её номер. «Абонент временно недоступен».
— Ах ты дрянь, — прошипел он. — Ну погоди. Приползешь.
День прошел в голодном раздражении. Олег съел засохшую гречку прямо из кастрюли, холодную. Она скрипела на зубах. Вечером он ждал, что дверь откроется, и Лена войдет с пакетами, виноватая и тихая. Но никто не пришел.
Зато через два дня пришло уведомление. Заказное письмо. Олег спустился к почтовому ящику, ожидая увидеть штраф за превышение скорости. Но конверт был плотным, с печатью суда. Он вскрыл его прямо в подъезде.
«Исковое заявление о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества». «Ходатайство о наложении ареста на имущество в целях обеспечения иска... Автомобиль Kia Sportage...»
Буквы прыгали перед глазами. Она подала на развод? Она хочет поделить машину? Его машину?! Он выбежал на улицу, к парковке. Его «Зверь» стоял на месте, блестя на солнце. — Не получишь, — прорычал Олег. — Хрен тебе, а не машина.
Он судорожно достал телефон и набрал маму. — Мам, тут такое... Ленка с ума сошла. На развод подала. Машину хочет отжать! На том конце провода, среди шума морского прибоя, раздался возмущенный голос Ирины Петровны: — Что?! Вот же змея подколодная! Я всегда знала, что она с гнильцой! Сынок, не волнуйся. Она ничего не получит. Ты же мужчина, ты хозяин! Скажи ей, что мы её без штанов оставим! И вообще, переведи мне еще тысяч десять, тут экскурсия на пирамиды горит, очень хочу.
— Мам, у меня нет денег! — заорал Олег, впервые срываясь на мать. — Она карты заблокировала! Я пустую гречку жру третий день!
Пауза на том конце была короткой. — Ой, сынок, связь пропадает... пшшш... перезвони, как разберешься...
Гудки. Олег стоял посреди двора, глядя на погасший экран. Реальность начинала просачиваться в его сознание, как вода в дырявые сапоги Лены.
Он сел в машину. Надо ехать к ней на работу. Устроить скандал. Запугать. Она мягкотелая, она сломается. Он повернул ключ зажигания. Двигатель заурчал. Олег выехал со двора. Он чувствовал себя увереннее за рулем. Здесь он был королем.
На первом же перекрестке его тормознул экипаж ДПС. — Лейтенант Смирнов, ваши документы. Олег вальяжно протянул права. — А что случилось, командир? Я ничего не нарушал. Инспектор пробил данные по планшету и странно посмотрел на Олега. — Гражданин Волков? На ваше транспортное средство наложен арест судебными приставами. Запрет на регистрационные действия и эксплуатацию. Машина находится в розыске для изъятия на спецстоянку.
— В смысле? — у Олега пересохло в горле. — Это ошибка. Это моя машина! — Постановление суда от вчерашнего числа. Обеспечительная мера по иску о разделе имущества. Выходите из машины, пожалуйста.
— Но я не могу! Мне ехать надо! — Выходите, или применим силу. Эвакуатор уже вызван.
Олег стоял на обочине и смотрел, как его любимого «Зверя», его гордость, его статус, грузят на платформу грязного эвакуатора. Мимо проезжали машины, обдавая его грязью из луж. В кармане завибрировал телефон. СМС от Лены. Впервые за три дня.
Он открыл сообщение дрожащими пальцами. Там было фото. Скриншот из онлайн-банка с его пустым счетом. И подпись: «Я тут подумала... Пирамиды маме нужнее. А тебе полезно походить пешком. Ты же молодой — заработаешь на новую».
Олег взвыл, сжимая телефон так, что тот хрустнул. Но это было только начало. Он еще не знал, что Лена приготовила для него на десерт.
Судебный коридор пах пылью, дешевым кофе и разбитыми надеждами. Олег сидел на жесткой деревянной скамье, нервно теребя пуговицу пиджака. Пиджак этот он покупал три года назад, и теперь тот предательски тянул в плечах, а может, это просто груз проблем давил на него.
За последние две недели Олег постарел лет на пять. Без машины, без денег, с долгами по коммуналке (оказалось, Лена и её платила), он превратился в тень самого себя. Его «бизнес-проекты» в голове рассыпались при столкновении с реальностью: никто не хотел брать на работу «эффективного управляющего» без опыта, а грузчиком идти ему не позволяла гордость.
В конце коридора цокнули каблуки. Олег поднял голову и замер.
К залу заседаний шла Лена. Но это была не та Лена, которую он помнил — с потухшим взглядом, в стоптанных кроссовках и серых джинсах.
На ней был строгий темно-синий костюм, идеально сидящий по фигуре, и — о боги — те самые ботинки, которые она хотела. Новые, кожаные, блестящие. Волосы уложены, на губах легкая улыбка. Рядом с ней вышагивала Инесса Витальевна, похожая на акулу в поисках завтрака.
Олег вскочил.
— Лен! Ленка!
Она остановилась, посмотрела на него как на пустое место.
— Елена Владимировна, — поправила его адвокат. — У вас вопросы к моему доверителю? Все вопросы через меня.
— Лен, ну хватит цирк устраивать, — зашептал Олег, пытаясь подойти ближе, но Инесса преградила путь папкой. — Я всё понял. Я был неправ. Ну погорячились и хватит. Давай заберем заявление. Мама... мама готова даже вернуть часть денег. Ну, тысяч двадцать. Она расстроилась очень, у неё сердце прихватило из-за тебя.
Лена чуть склонила голову набок.
— Двадцать тысяч? Из тех двух миллионов, что ты перекачал ей за два года? Какая щедрость.
— Ей нужнее! Она пожилая! — по привычке взвился Олег, но тут же осекся, увидев ледяной взгляд жены.
— Ей нужнее, — повторила Лена. — А мне нужнее справедливость.
В этот момент двери зала открылись.
Заседание было коротким и жестоким. Инесса Витальевна размазывала Олега фактами, как масло по хлебу.
Судья, уставшая женщина с цепким взглядом, листала банковские выписки.
— Ответчик, поясните природу этих переводов гражданке Кузнецовой И.П. Суммы регулярные, составляют 90% дохода вашей супруги. Это были платежи по долговым обязательствам?
— Нет, — промямлил Олег. — Это... помощь маме. Материальная поддержка.
— Согласие супруги на отчуждение совместных средств в таких размерах было получено?
— Она знала! Она не была против!
— Ваша честь, — вступила Инесса. — Моя доверительница была введена в заблуждение. Ответчик утверждал, что средства идут на накопительный счет для покупки жилья. Вот переписка в мессенджере, где он говорит: «Всё на вкладе, копим на трешку». Это обман и растрата общего имущества.
Олег краснел, бледнел и потел. Он оглядывался на дверь, словно ждал спасения. И спасение явилось. Вернее, он так думал.
Дверь распахнулась, и в зал, тяжело дыша и опираясь на картинную трость (которой раньше у неё не было), вошла Ирина Петровна.
— Я свидетель! Я имею право! — заявила она.
Судья нахмурилась, но разрешила ей говорить.
Олег воспрял духом. Мама сейчас скажет, что они все решили полюбовно, что Лена сама давала деньги. Мама его не бросит.
— Гражданка Кузнецова, — обратилась судья. — Вы получали от сына денежные средства в размере 2,1 миллиона рублей за период брака?
Ирина Петровна поджала губы, накрашенные яркой помадой. На ней было платье, купленное явно на деньги Лены, и золотые серьги.
— Получала, — сказала она. — Но я не знала, чьи это деньги! Сын давал — я брала. Откуда мне знать, что он у жены ворует? Я думала, он сам зарабатывает! Он мне говорил, что бизнесмен великий!
Олег чуть не упал со стула.
— Мама? — прохрипел он.
— Что «мама»? — Ирина Петровна повернулась к нему с искренним негодованием. — Ты зачем меня в это впутал? Мне повестки приходят! Меня соседки спрашивают, не жулики ли мы! Я честная женщина, заслуженный работник культуры! А ты... ты просто неудачник, раз не смог жену в узде удержать!
— И деньги я возвращать не буду! — поспешно добавила она, обращаясь к судье. — Я их потратила. На лечение! И на санаторий. У меня чеки есть... ну, почти все.
В зале повисла тишина. Лена смотрела на свекровь и мужа, и ей вдруг стало смешно. Пауки в банке начали жрать друг друга.
— Учитывая обстоятельства, — голос судьи звучал как приговор, — суд постановляет: удовлетворить иск частично. Признать автомобиль Kia Sportage совместно нажитым имуществом. Учитывая доказанный факт растраты ответчиком общих средств в личных целях (в пользу третьих лиц) без согласия супруги, произвести раздел имущества с отступлением от начала равенства долей.
Вердикт был простым: машина переходит в собственность Елены в качестве компенсации за половину растраченных денег. Олег остается с долгом по судебным издержкам и обязанностью выплатить небольшую разницу, которой у него, конечно, нет.
Они вышли на крыльцо суда через час.
Весеннее солнце слепило глаза. Лена достала из сумочки ключи от машины. Брелок весело звякнул.
Олег стоял рядом с матерью. Ирина Петровна отчитывала его, не стесняясь прохожих:
— И как ты теперь меня домой повезешь? На автобусе? Я в духоте не поеду! Вызывай такси "Комфорт плюс"!
— Мам, у меня денег нет. Даже на метро нет, — Олег выглядел раздавленным. — Ты же... ты же с собой брала наличные? Дай хоть на проезд.
Ирина Петровна демонстративно прижала к себе сумочку.
— Еще чего! У меня пенсия маленькая. А ты молодой — заработаешь. Иди пешком, полезно для фигуры. А я вызываю такси, сама заплачу, раз сын такой никчемный вырос.
Она отвернулась и начала тыкать пальцем в телефон.
Олег остался стоять один. Он поднял глаза и встретился взглядом с Леной. Она уже подошла к парковке, где эвакуатор вернул её законную собственность.
— Лен... — он сделал шаг к ней. Голос был жалобным, как у побитого пса. — Лен, может, подбросишь? Нам же по пути... в нашу сторону.
Лена открыла водительскую дверь. Запах кожаного салона ударил в нос — запах свободы. Она положила сумочку на пассажирское сиденье.
— Нет, Олег, — она улыбнулась. Улыбка была не злой, а какой-то легкой, прощальной. — Нам не по пути. Я еду в свою новую жизнь. А ты... ты оставайся там, где заслужил.
— Ну хоть пятьсот рублей дай! — выкрикнул он, окончательно теряя лицо. — У меня ни копейки! Я есть хочу! Ты же не такая! Ты же добрая!
Лена села за руль, завела двигатель. Опустила стекло.
— Ты прав, Олег. Я была доброй. А теперь я, как ты и сказал, меркантильная.
Она достала из кошелька сторублевую купюру — мятую, старую.
— Держи. Купи себе гречки. Говорят, она очень полезна для мозга.
Купюра, подхваченная ветром, упала в грязную весеннюю лужу у ног Олега.
Он смотрел на неё, не в силах нагнуться.
Лена нажала на газ. Черный кроссовер плавно тронулся с места, оставляя позади здание суда, бывшего мужа и его алчную мать. В зеркале заднего вида она увидела, как Олег все-таки присел на корточки и полез рукой в грязную воду за сторублевкой.
Лена включила музыку погромче. Ей предстояло много дел: заехать в магазин, купить вина, сыра и, пожалуй, забронировать тур. Говорят, в Египте сейчас отличный сезон. Только маму она с собой брать не будет. Она поедет одна.
Потому что ей — нужнее.
