Глава 30
Чтобы принять гостя, Дина попросила родителей забрать из детского сада дочь
– Мам, сможете забрать Машу, ко мне должен прийти гость, потом расскажу вам
– Ты его хорошо знаешь?
– Вчера познакомилась, он мне помог колесо поменять, вместо денег попросил кофе с шоколадкой.
– Может быть, Виктор придет минут через тридцать после его прихода, принесет тебе чего-нибудь из продуктов.
– Хорошо, пусть придет.
Ровно в шесть Дина увидела красивую черную машину, похожую на пантеру. Мужчина вынул букет алых роз, пакет, достаточно тяжелый, закрыл машину и посмотрел на окна. Не увидев никого, кроме двух бабушек с первого этажа, он пошел к подъезду. Дина открыла двери подъезда, а затем квартиры.
– Здравствуйте, это вам – сказал мужчина и протянул букет.
– Спасибо, очень красивые, проходите на кухню, сейчас будем пить кофе.
– Можно помыть руки?
– Конечно, проходите – и она показкла на двери ванной комнаты.
В пакете, который он ей передал, лежал торт, коробка конфет, в красивой баночке, клубничное варенье и бутылочка красного вина. Это все Дина выложила на стол и увидела на дне пакета мягкую игрушку
– Это вашей дочери
– Она сегодня у родителей, но завтра я обязательно ей передам, спасибо.
– Мы так и не познакомились с вами. Я Олег Коновалов.
– Я Дина Бельская.
– И имя, и фамилия у вас красивые.
– Вино вы принесли зря, вам нельзя, вы за рулем, а я не пью.
– Ну пусть останется у вас, может быть, кого-то угостите.
Через полчаса в дверь позвонили – Вы кого-то ждете?
– Нет, но родители всегда могут прийти без звонка.
За дверью стоял Виктор – Привет, дочь – и он заговорщически подмигнул
– Проходи, пап, у меня гость
– Вот тебе мама передала продукты.
– Спасибо.
– Здравствуйте, – сказал Олег и встал
– Добрый вечер, Виктор Васильевич, отец этой красавицы.
– Олег – представился мужчина. Мы познакомились вчера на дороге, когда у Дины пробило колесо, а я не смог проехать мимо
– За это спасибо. Ну, ладно, пойду, дочь не обижайте
– Ну что вы! – покраснев, ответил Олег.
Весь вечер они проговорили, мужчина рассказал, что живет с дочкой, жена умерла три года назад.
- Даже страшно сказать от простого гриппа, сгорела за неделю. Думал, с ума сойду, спасла только Сашка, ей было всего два года, и я ей был нужен.
-Вашей дочери пять лет?
- Да, шестой пошел.
- Моей тоже шестой пошел, они одногодки.
Олег рассказал, как карабкался, будто по отвесной скале без страховки один, как после смерти жены жизнь раскололась на «до» и «после».
Как только он стал рассказывать о потере в семье, на улице пошел дождь, а он сидел и бессмысленно глядел на капли дождя, стекающие по стеклу. Было видно, что даже по прошествии трех лет, он не успокоился и эта тяжесть так и лежала у него на сердце. Потом он улыбнулся
– Лена женила меня на себе. Да, да. Мы с ней учились в одном институте, она мне сразу понравилась, такая красивая и одевалась модно, на нее многие засматривались, поэтому я даже не мечтал, что она вообще меня видит. А она видела, только вида не подавала. А на новогоднем вечере сама пригласила меня танцевать, и с тех пор мы были вместе. Прошел год, мы уже заканчивали институт, и Лена мне сказала
– Слушай, Коновалов, а ты когда мне сделаешь предложение, я же за тебя хочу замуж.
- Я чуть с ума от счастья не сошел. Когда пришел просить ее руки, увидел, что они очень богато живут, мы то с мамой жили очень скромно и помню, ее отец, генерал-полковник, спросил своим басом
– Где жить собираетесь, молодой человек, с моей дочерью?
– У нас с мамой двухкомнатная квартира, вот там и будем жить
– Нет, моя дочь не будет жить со свекровью. Ладно, идите, живите в однокомнатную квартиру, моей мамы, она чистая, только после ремонта. Нашему счастью не было предела. Извините, я вас утомил, все замолкаю. Давайте пить кофе.
А Динке было интересно его слушать
– А как же дочка?
– Дочка? Двухгодовалая Саша ещё не понимала, что мамы больше нет. Она просто искала её глазами, спрашивала тоненьким голоском -Мама? — и смотрела на меня с немым вопросом. Мне приходилось сжимать челюсти, чтобы не дрогнул голос, когда я отвечал - Мама сейчас далеко, но она любит тебя. По ночам жена приходила ко мне во снах. Всегда одна и та же картина: она стоит в дверном проёме нашей комнаты, полупрозрачная, с грустной улыбкой.
— Прости, — шептала она. — Прости, что ушла так рано. Я не хотела оставлять тебя одного.
Я просыпался с комком в горле, протягивал руку к пустой половине кровати и понимал: это не сон, это реальность. Настоящая, беспощадная реальность. Первые месяцы были адом. Я забывал, когда нормально ел — то ли не было аппетита, то ли просто не помнил, что нужно есть. Сон превратился в роскошь: то бессонница, то кошмары. А ещё нужно было переодевать дочку, купать, варить кашу, стирать, убирать, читать сказки, улыбаться, когда внутри всё кричало от боли и работать, нужно было поднимать дочь.
Однажды, когда Саша расплакалась оттого, что не могла найти любимую игрушку, я сел рядом с ней на пол и просто обнял. Мы сидели так минут десять — я, взрослый мужик, и маленькая девочка, потерявшая мать. И в этот момент я понял: мы вдвоём. Только я и она. И я не могу сломаться. Не сейчас. Никогда.
Я начал вести дневник. Не для себя — для Саши. Записывал её первые слова, смешные фразы, маленькие победы: - Сегодня Саша сама надела носочки, Саша впервые нарисовала солнышко, Саша сказала: - Папа, я тебя люблю“. Эти записи стали моим якорем, напоминанием, что жизнь продолжается, что есть ради кого вставать по утрам.
Со временем боль не ушла, но стала другой — не острой, а тупой, ноющей. Я научился жить с ней, как учатся жить с хронической болезнью. Научился печь те самые пироги, которые пекла жена. Научился заплетать косички. Научился отвечать на вопросы о маме так, чтобы не ранить детскую душу. Иногда, глядя на дочь, я видел в ней черты жены — ту же улыбку, тот же озорной взгляд. И тогда внутри что-то сжималось, но уже не от боли, а от странной, светлой грусти.
Прошло три года, я всё ещё просыпался по ночам от кошмаров, всё ещё хранил её вещи, всё ещё слышал её голос в тишине. Но теперь я знал: я справляюсь. Не потому, что стал сильнее, а потому, что у меня есть Сашенция Потому что кто-то должен быть сильным. Кто-то должен продолжать.
И когда жена снова приходила ко мне во сне и шептала -Прости , я, наконец, научился отвечать:
— Я прощаю. И ты прости меня. Мы справимся.
– Вы молодец – сказала Дина. Только что же родители Лены, почему вам не помогали
– Они со мной перестали общаться, обвинив в смерти их дочери. Вот уже три года не приходят даже к внучке. Моя мама ходит, помогает мне этого достаточно.
Динка рассказала о себе, в пределах возможного, вечер получился тихим, доверительным, расходиться не хотелось
– Дина, давайте завтра куда-нибудь сходим, а воскресенье можно познакомить девочек, если они подружатся и нам с вами будет легче. Вы мне понравились, Дина.
– Хорошо, давайте завтра погуляем.
Они расстались, чтобы встретиться на следующий день вновь.