Анна откинулась на диван, с наслаждением вытянув уставшие ноги. Стрелки настенных часов показывали 20:15 — целых полтора часа до сна. За окном медленно сгущались декабрьские сумерки, окрашивая заснеженные крыши в лиловые тона. В квартире стояла редкая для последних недель тишина — ни громких претензий, ни хлопанья дверцами, ни раздражённых вздохов. Муж, как обычно, задержался на работе.
Всё началось три месяца назад, когда Сергей получил прибавку к зарплате — 7 000 рублей. Сумма, откровенно говоря,небольшая в масштабах их семейного бюджета. Но для Сергея она стала не просто деньгами — символом взлёта, доказательством собственной значимости. И вместе с ней в их жизнь ворвался целый шквал новых требований, словно кто‑то открыл невидимый клапан, через который хлынули претензии.
Первый конфликт разгорелся на кухне в субботний вечер. Анна, вернувшись с двойной смены, едва успела разогреть ужин — гречку с котлетами, приготовленными ещё в среду. Сергей, придя с работы, брезгливо поковырял вилкой остывшее блюдо.
— Аня, почему опять гречка с котлетой? — его голос звучал на удивление требовательно. — Я теперь зарабатываю больше, мог бы и что‑то повкуснее видеть на столе.
Анна медленно отложила ложку. Усталость тяжёлым грузом давила на плечи, но она заставила себя ответить спокойно:
— А я всё так же работаю. И не собираюсь становиться домашней кухаркой. Если хочешь разносолы с пылу с жару — заказывай доставку или готовь сам.
Следующие две недели превратились в кулинарную схватку. Сергей демонстративно разогревал полуфабрикаты, громко хлопая дверцей микроволновки, а Анна невозмутимо ела свои заранее приготовленные порции. Она даже составила график: понедельник и четверг — супы, вторник и пятница — вторые блюда, среда — рыба. Всё поровну, всё рационально.
Однажды вечером она застала его у плиты — сосредоточенного, с закатанными рукавами, пытающегося взбить яйца для омлета. В тот момент ей стало почти жалко его. Почти.
— Ну как, шеф‑повар? — не удержалась она от лёгкой усмешки.
— Нормально, — буркнул он, не оборачиваясь. — Просто хотел попробовать...
В конце концов он смирился — либо разогревал её еду, либо возился у плиты сам. Но в его глазах всё чаще мелькало недовольство.
Затем настал черёд уборки. Однажды вечером, снимая ботинки в прихожей, Сергей громко вздохнул:
— Ты совсем не следишь за порядком! Полы грязные, пыль на полках...
Анна, только что переступившая порог после двенадцатичасовой смены, почувствовала, как внутри закипает раздражение.
— Робот‑пылесос работает каждый день, — парировала она, стараясь говорить ровно. — А пыль… Если тебе мешает — протри. У меня нет сил после второй смены драить квартиру.
— Но ты же женщина! — вырвалось у него.
Эти слова повисли в воздухе, словно пощёчина. Анна медленно сняла куртку, повесила её в шкаф и только потом повернулась к мужу:
— И что это значит? Что я обязана проводить вечера на коленях с тряпкой?
Сергей надулся, но тряпку в руки так и не взял. Вместо этого он начал оставлять "напоминания" — стикеры на холодильнике: "Протереть пыль", "Помыть полы", "Выбросить мусор". Анна молча срывала их и выбрасывала в урну.
Через неделю она купила второй робот‑пылесос — компактный, для вертикальных поверхностей. Поставил его на полку в прихожей и демонстративно показала Сергею:
— Теперь и пыль будет убираться сама. Счастлив?
Он промолчал, но стикеры исчезли.
А потом начались утренние стычки. Сергей плохо слышал будильник, а Анна вставала на работу на час позже. Однажды утром она проснулась от грохота — муж в панике метался по квартире, пытаясь собраться за десять минут.
— Почему ты меня не разбудила?! — кричал он, на ходу застёгивая рубашку. — Из‑за тебя я опоздал!
— У тебя три будильника, — устало ответила Анна, переворачиваясь на другой бок. — И бутерброды ты вполне можешь сделать сам. Хлеб, колбаса, сыр — всё в холодильнике.
После очередного выговора от начальства Сергей попытался надавить:
— Ты должна меня будить! Я теперь больше зарабатываю, значит, ты…
— Ничего это не значит! — резко оборвала она, садясь на кровати. — Ты не босс, а я не твоя подчинённая. Ложись спать раньше, а не смотри сериалы до часу ночи.
Он обиделся. Сильно. Несколько дней ходил мрачный, бросал косые взгляды, иногда бросал фразы вроде: "Вот раньше ты была внимательнее..." или "Другие жены заботятся о мужьях".
Анна молчала. Она больше не собиралась жертвовать своим сном, отдыхом и личным временем ради чужих капризов. Каждый вечер, укладываясь в постель, она мысленно повторяла: "Я не прислуга. Я не обязана".
И вот сегодня, сидя на диване в долгожданной тишине, она вдруг поймала себя на мысли: а что дальше? Эти постоянные стычки выматывали. Их разговоры превратились в набор шаблонных фраз, из дома исчезли уют и душевное тепло.
Может, стоит попробовать поговорить по‑человечески? Объяснить, что семья — это не иерархия, а партнёрство. Что 7 000 рублей не дают права превращать жену в прислугу. Что уважение и забота — это не привилегия высокооплачиваемого сотрудника, а основа любых отношений.
Она вспомнила, как три года назад они вместе выбирали эту квартиру — смеялись, фантазировали, где будет стоять диван, а где книжные полки. Как готовили по очереди, потому что обоим нравилось экспериментировать с рецептами. Как просыпались в обнимку по выходным и никуда не спешили…
В прихожей щелкнул замок. Сергей вошёл, бросил портфель на тумбу и, не глядя на Анну, направился в спальню. Его плечи были напряжены, лицо — замкнуто.
Анна вздохнула, поднялась с дивана и пошла на кухню — ставить чайник. Завтра будет новый день. И, возможно, новый разговор. Она решила: завтра за ужином она предложит ему сесть и всё обсудить. Рассказать, что ей тяжело, постараться услышать его. Быть может, они ещё смогут найти общий язык?..
Чайник засвистел, наполняя кухню уютным звуком. Анна налила кипяток в две чашки — свою и его. Добавила в его чай ложку мёда, как он любит. Поставила обе чашки на поднос и медленно направилась в спальню.
— Сергей, — тихо позвала она, останавливаясь в дверях. — Давай поговорим?