Утро первого января началось не с похмельной головной боли и не с ленивого потягивания в кровати. Оно началось с пронзительного, неумолимого трезвона телефона, резанувшего по тишине, которая после полуночи казалась такой глубокой. Я вздрогнула, сбросила с себя одеяло — я так и не легла, промучившись ночь вопросами, — и схватила трубку. На дисплее светилось неизвестное число.
«Алло?» — мой голос прозвучал хрипло от бессонницы.
«Лизавета Сергеевна?» — официальный, спокойный мужской голос. — «Говорит дежурный врач приёмного отделения городской больницы №7. К нам ночью доставили вашу мать, Маргариту Петровну. ДТП, лёгкая форма, но нужна госпитализация для наблюдения. Вам стоит приехать».
Мир сузился до точки на дисплее телефона. Слова «мать», «ДТП», «больница» оглушили меня сильнее любых ночных салютов. Я бросила трубку, наскоро натянула первую попавшуюся одежду — ещё вчерашнюю, пахнущую пылью с антресолей — и выскочила на улицу. Снег, тот самый, таинственный ночной снег, уже почти растаял, оставив после себя лишь грязные лужицы и ощущение сюрреализма. В такси я молча сжала кулаки, глядя в окно на мелькающие праздничные огни. В голове стучала одна мысль: «Дневник. Вчерашние слова. „Надеяться и бояться“. Это совпадение? Не может быть совпадением».
В приёмном покое пахло антисептиком, стрессом и одиночеством. Меня провели в бокс. Мама лежала на высокой койке, бледная, с закрытыми глазами, с царапиной на щеке и капельницей, подключённой к тонкой руке. Сердце сжалось. Я осторожно подошла, взяла её свободную ладонь. Она была холодной.
«Мама…» — прошептала я.
Её веки дрогнули, открылись. Она медленно перевела взгляд на меня. И в её глазах — в глазах женщины, которая знала каждую мою родинку, каждый изгиб моего характера — не было ни капли узнавания. Там плавала только туманная, отрешённая растерянность, смешанная с болью. Она смотрела на меня, как на чужого, назойливого человека, прервавшего её покой.
«Вы… кто?» — её голос был слабым, но чётким. Полное, леденящее душу неведение.
«Мама, это я, Лиза. Твоя дочь», — сказала я, и мои собственные слова прозвучали нелепо, как в плохой пьесе.
Она поморщилась, будто от физического усилия, и медленно покачала головой. «Нет… Я… не помню. У меня нет…» — она замолчала, её взгляд снова поплыл, потеряв фокус. Медсестра, вошедшая за мной, тихо сказала: «Временная ретроградная амнезия. Часто бывает после сотрясения и шока. Пройдёт. Не волнуйте её».
Но я волновалась. Не из-за диагноза. Из-за того, как её взгляд скользнул по мне и ушёл в стену. Это было похоже на зеркало, в котором я сама увидела своё отражение за окном вчерашней ночью — чуждое, незнакомое.
Доктор, молодой и уставший, объяснил, что авария была несерьёзной: мамину машину зацепило на повороте, она ударилась головой о боковое стекло. «Повезло, — сказал он. — Отделалась испугом и лёгким сотрясением. Побудет у нас пару дней под наблюдением». Я кивала, задавала автоматические вопросы, но мозг уже работал в другом направлении. Слишком много совпадений за последние сутки. Слишком много разломов в обычной реальности.
Вернувшись в пустую, притихшую квартиру, я почувствовала себя не в своём доме, а в декорациях к непонятному спектаклю. Бессонная ночь, странный дневник, снег, мамина авария, её пустой взгляд… Всё это складывалось в какую-то абсурдную, пугающую мозаику. Мне нужно было за что-то уцепиться. За что-то обычное, рутинное.
Я включила компьютер, чтобы проверить работу. И тут мой взгляд упал на цифровой календарь с фотографией прошлогоднего праздника. На снимке я улыбалась в большой компании друзей, с бокалом шампанского. Фотография была датирована первым января прошлого года.
И меня осенило. Я попыталась вспомнить тот вечер. Детали. Голоса. Шутки. Что я надела? Кто был рядом? О чём мы говорили под бой курантов?
В голове — абсолютная, звенящая пустота. Я не просто забыла отдельные моменты — я не могла вызвать в памяти ничего. Ни единого образа, ни одного звука, ни запаха мандариновой кожуры или ёлки. Память о том, как я встречала прошлый Новый год, была стёрта дочиста, как будто этого дня в моей личной истории никогда не существовало. Я лихорадочно начала пролистывать фотоархив, переписки в мессенджерах за тот период. Январь, февраль, март… Всё было на месте: рабочие переписки, смешные картинки от подруг, снимки с летнего отпуска. Но именно та ночь, тот переход из года в год, выпала. Как аккуратно вырезанный кадр из киноленты.
Я подошла к зеркалу в прихожей. Лицо было бледным, под глазами — синие тени бессонницы. Я всматривалась в свои черты, пытаясь найти ответ в собственном отражении. Кто эта женщина? Та, что нашла тревожный дневник? Та, чья мать её не узнала? Та, у которой из памяти бесследно исчез целый важный день?
Отражение не отвечало. Оно лишь молча смотрело на меня глазами, в которых плескалась та же тревога и непонимание. В них не было уверенности, нетерпения или радости, которые я привыкла там видеть. Было лишь недоумение живого существа, которое внезапно обнаружило, что карта его реальности — фальшивая, а знакомые тропы ведут в тупик.
Я отвернулась от зеркала. Тишина в квартире снова стала звенящей, но теперь в неё вплетались новые звуки: тиканье настенных часов, отдалённый гул города, стук собственного сердца. И тихий, навязчивый шёпот вопроса, на который не было ответа: что ещё я забыла? И, что гораздо страшнее, почему я это забыла?
Новый год обещал новое начало. Для меня он стал концом целостности моего мира. И похоже, чтобы собрать его заново, придётся не строить планы на будущее, а спускаться в тёмный колодец прошлого. Колодец, на дне которого, возможно, лежали не только мамины тайны, но и мои собственные.
💗 Затронула ли эта история вас? Поставьте, пожалуйста, лайк и подпишитесь на «Различия с привкусом любви». Ваша поддержка вдохновляет нас на новые главы о самых сокровенных чувствах. Спасибо, что остаетесь с нами.
📖 Все главы произведения ищите здесь:
👉 https://dzen.ru/id/6730abcc537380720d26084e