Если бы мне платили по рублю за каждую фразу «Пётр, у нас кот сошёл с ума», я бы уже держал личного кота, который считает мои деньги и презирает меня за бедность.
Но в тот вечер сообщение было особенно красивым:
«Пётр, он шипит на диван. Прямо на диван. Не на нас. На диван».
Я перечитал два раза. Потому что обычно коты шипят на людей, на собак, на новые сапоги, на жизнь вообще — но чтобы на мебель… Тут либо семейная драма, либо в диване живёт кто-то, кто не платит коммуналку.
Адрес оказался знакомый — обычная панелька, где стены тонкие, как человеческое терпение в очереди за справками.
Дверь открыла женщина лет сорока пяти, ухоженная, но с тем выражением лица, которое бывает у человека, который уже третий день живёт в режиме «сначала стирали чехол, потом сердце».
— Пётр, проходите. Только… — она понизила голос, — не смейтесь.
— Я смеюсь тихо, — сказал я. — Профдеформация. Где кот и где диван?
— Диван в гостиной. Кот тоже там. Только кот теперь… как охранник. Стоит, смотрит и шипит, будто диван ему должен денег.
В прихожей из кухни выглянул мужчина — Антон. В футболке, в носках, с видом человека, которого жизнь застала врасплох на собственной территории.
— Вы ветеринар? — уточнил он так, будто я пришёл оценивать ущерб.
— Да. Я ветеринар, психолог, переводчик с кошачьего на человеческий и иногда — миротворец, — ответил я. — Показывайте вашего охранника.
Кот вышел сам. Серый, плотный, взрослый, с мордой «я видел больше, чем вы, и не горжусь». Звали его Граф. Судя по осанке — сам так решил, без документов.
Граф прошёл мимо меня, даже не принюхавшись. Это был жест. Типа: «Ты тут никто, но ладно, посмотри».
И повёл меня в гостиную.
Там стоял обычный диван. Без черепов, без проклятий, без таинственных символов. Просто диван, на котором живут люди: плед, две подушки, следы чая и прошлых разговоров.
Граф остановился в метре от него, поднял хвост трубой и…
— Шшшшш… — выдал в сторону дивана.
Не истерично. Не «я боюсь». А именно «я предупреждаю».
— Красиво, — сказал я. — У вас кот работает сторожем без оформления. А вы платите ему как?
— Кормом! — быстро сказала хозяйка. — И лаской! Мы его любим!
Антон фыркнул:
— Любим… Он нас вчера не любил. Он вчера меня чуть не укусил, когда я хотел сесть.
— На диван? — уточнил я.
— На диван! — подтвердил Антон. — Как будто диван — его жена, а я — любовник.
Женщина вздохнула и сказала то, с чего обычно начинается любая правда:
— Это всё после гостей.
Я сел на край стула, потому что рядом с диваном Граф не давал стоять даже мне, а сидеть — тем более.
— Рассказывайте про гостей, — сказал я. — Но коротко и по делу: кто, когда и что ел.
Женщина представилась Ольгой и начала, как будто оправдывается:
— Мы позвали Лену… мою подругу. И её… ну, мужчину. Сергея. Они пришли в субботу. Просто посидеть, чай, торт. Ничего такого. Но у них с собой была… — она замялась, — маленькая девочка.
— Дочь Сергея, — уточнил Антон. — И она сразу полезла на диван, прыгала, каталась… Я ей говорил: аккуратнее! Но… вы же понимаете. Если ты скажешь ребёнку «не прыгай», он прыгнет в два раза выше, чтобы доказать существование свободы.
— И всё? — спросил я.
Ольга переглянулась с Антоном. Они оба выглядели так, будто у них было «не всё», но произнести вслух стыдно.
— Да нет… — Антон почесал затылок. — Был ещё момент.
— Какой? — я посмотрел на него.
— У девочки была… игрушка. Она её потеряла. Такой… маленький зверёк. Я думал, мягкий. А она плакала: «Где он?!» Мы искали, не нашли. Потом она успокоилась, Сергей сказал: «да купим другого». И всё. Ушли.
Граф снова зашипел на диван, как будто услышал слово «зверёк» и понял, что его интуиция не подвела.
— Подождите, — сказал я. — Игрушка была какая? Пищала? Пахла?
— Она была… — Ольга сморщила лоб, — как маленькая мышка. Только… не плюшевая. Такая… резиновая? Или… не знаю.
Антон добавил, уже недовольным голосом:
— И девочка всё время прижимала её к себе. Я ещё подумал: странная игрушка. Она её как живую держит.
Я перевёл взгляд на диван.
Потом на кота.
Потом снова на диван.
— Хорошо, — сказал я. — Сейчас мы не будем считать кота сумасшедшим. Мы будем считать его свидетелем.
— Свидетелем чего? — осторожно спросила Ольга.
— Того, что на диване либо остался запах кого-то «чужого», либо там физически есть кто-то «чужой», — ответил я. — Коты редко шипят на пустоту. Они экономные.
Антон вздохнул:
— Мы уже чехол стирали два раза.
— И репутацию тоже? — спросил я, глядя на их лица.
Ольга покраснела:
— Ну… Лене я написала… в общем…
Антон перебил:
— Оля ей написала, что “ваш ребёнок, похоже, что-то оставил, и кот теперь психует, вы там не… не делаете чего-то странного?”. А Лена обиделась. Сказала: “ты меня в чём обвиняешь?”. И теперь у нас в чате подруг — я, видимо, главный злодей.
— Я не обвиняла! — вспыхнула Ольга. — Я просто спросила!
— У людей “просто спросила” звучит как “а не вы ли тут у нас украли сервиз”, — сказал я. — Ладно. Давайте вернёмся к коту. Где именно он шипит? Он подходит ближе?
Ольга показала: Граф держался на расстоянии, но явно контролировал нижнюю часть дивана, особенно угол у стены.
— Он туда смотрит, — сказала она. — И ночью тоже. Сидит и смотрит. Я уже думала — у нас домовой.
— Домовой в панельке обычно живёт в платёжках, — ответил я. — Давайте лучше посмотрим диван.
Антон опустился на корточки, приподнял край пледа — Граф моментально шипнул уже на Антона.
— Не трогай, — строго сказала Ольга коту. — Это папа.
Граф посмотрел на неё, как на женщину, которая ничего не понимает в безопасности.
Я присел рядом, но не слишком близко к дивану — уважал личные границы охранника.
— Слушайте, — сказал я, — кот не просто “не любит диван”. Он охраняет. Это другое чувство. Он не боится — он предупреждает.
Я наклонился, прислушался.
Тишина.
Потом — очень тихий звук. Не «скрип». Не «шорох пледа».
Скорее… «цок-цок». Как будто внутри кто-то шевелит коготками по ткани.
Ольга побледнела:
— Вы тоже слышали?!
Антон выпрямился:
— Что там?!
Граф в этот момент сделал шаг вперёд и снова зашипел. Но уже не в пустоту — в точку, как стрелка.
— Там кто-то есть, — сказал я. — И этот “кто-то” сейчас решит, хочет ли он быть найденным.
— Мышь?! — выдохнула Ольга.
— Или… — Антон сглотнул, — крыса?
— Не пугайте меня словами, которые я не приглашала, — сказала Ольга. — Мы чистые люди!
— Чистые люди тоже живут в мире, где есть мыши, — ответил я. — Давайте аккуратно. Не разрываем диван как в фильме. Сначала смотрим снизу.
Антон перевернул диван частично — насколько смог. Ольга подхватила с другой стороны. Я подсветил телефоном.
Снизу была тонкая ткань-подкладка, прибитая степлером. В одном месте ткань чуть провисла.
И вот тут Граф сделал то, чего от него никто не ожидал: он не бросился, не полез, не геройствовал. Он сел рядом и замер, как настоящий профессионал: «Я предупреждал. Теперь вы сами».
— Режем? — спросил Антон.
— Лучше распарываем аккуратно, — сказал я. — И приготовьте коробку. Или хотя бы тазик. Потому что, если там не мышь… вам нужен план.
Ольга принесла пластиковый контейнер из-под чего-то “на всякий случай”. У всех людей есть такой контейнер, просто они не знают, зачем.
Антон осторожно поддел ткань ножницами.
И оттуда — реально, без фантастики — выглянула маленькая мордочка.
Не мышь.
Не крыса.
Хомяк.
Обычный, домашний, рыжевато-белый, с круглыми глазами «я вообще-то не хотел конфликтов».
Ольга выдала звук, который не записывается буквами.
Антон замолчал, будто его выключили.
А Граф… Граф посмотрел на хомяка так, как смотрят на человека, который занял чужое место в очереди и ещё улыбается.
Хомяк пискнул.
Граф поднял губу — и снова зашипел, но уже очень “цивилизованно”: «Ты мне не нравишься, но я при исполнении, так что держись подальше».
— Господи, — прошептала Ольга. — Это… это тот “зверёк”?!
Антон хлопнул себя по лбу:
— Так это не игрушка была… Это был живой хомяк?!
Я аккуратно взял контейнер, подставил его, и Антон, как сапёр, медленно направил край ткани так, чтобы хомяк сам вышел.
Хомяк вышел. Сел в контейнер. И сделал вид, что так и было задумано.
— Ну здравствуй, — сказал я. — Ты у нас, значит, “потерялся”.
Ольга стояла с руками у лица.
— Она… девочка… держала хомяка как игрушку?
— Дети вообще много чего держат как игрушку, — сказал я. — Вопрос, кто взрослый, который это разрешил.
Антон хрипло усмехнулся:
— Сергей… вот это Сергей…
Ольга уже тянулась к телефону:
— Я сейчас Лене напишу.
— Подожди, — сказал Антон. — Сначала… как мы это сформулируем? “Привет, прости, твой муж потерял хомяка в нашем диване”? Это как звучит?
— Это звучит как правда, — сказал я. — А правда иногда звучит нелепо. Это её главный минус.
Ольга написала. И почти сразу пришёл ответ от Лены — голосовым.
Ольга включила. Лена говорила очень быстро, на грани смеха и ужаса:
— Оля… я сейчас умру… это был хомяк Полкан. Это Машин. Сергей сказал, что “пусть возьмёт с собой, чтобы не капризничала”. Я ему говорила, что нельзя! Господи… он жив?! Он правда у вас? Оля, прости… я сейчас Сергея убью…
Антон поднял брови:
— Полкан. Хомяк Полкан. Отлично.
— А вы говорили — “игрушка”, — сказала Ольга и вдруг засмеялась. Нервно, но искренне. Смех освобождает лучше, чем любые разговоры.
Граф тем временем сидел рядом с контейнером и следил, чтобы Полкан не возомнил себя хозяином. У кота включился режим охраны территории на уровне государства.
— Пётр, — тихо спросила Ольга, — а кот… он же мог его…
— Мог, — честно сказал я. — Но не сделал. Потому что вы вовремя заметили. И потому что Граф, похоже, больше возмущался фактом присутствия, чем охотился. У котов тоже бывает “я не ем, я осуждаю”.
Антон посмотрел на кота почти с уважением:
— Он реально дежурил. Он нас защищал.
Граф на это слегка отвернулся. Типа: «Поздно благодарить. Надо было слушать раньше».
Через полчаса пришли Лена и Сергей. Лена — красная, виноватая. Сергей — с лицом человека, который сейчас будет объяснять, что это “само как-то”.
— Здравствуйте, — сказал Сергей, глядя в пол. — Это… неловко.
— Неловко — это когда ты в лифте встречаешь соседа после скандала, — ответил Антон. — А это… это новый уровень. Как хомяк вообще мог оказаться в диване?
Сергей начал:
— Маша… ну… она играла. Он был в кармане… Потом… я не знаю…
Лена перебила:
— Сергей, хватит. Ты разрешил ей принести хомяка и сделал вид, что он “как игрушка”. Вот и всё.
Ольга протянула контейнер. Полкан сидел внутри и выглядел так, будто пережил переезд, ремонт и развод. Но живой.
Маша — девочка — заплакала и прижала контейнер к себе так же, как раньше прижимала “игрушку”.
И тут Граф неожиданно подошёл к Маше, понюхал воздух… и отступил. Без шипения. Без агрессии.
— Он её не ругает, — удивилась Ольга.
— Он ругает диван, — сказал Антон. — Потому что диван молчал и скрывал.
Я не выдержал и улыбнулся:
— В каждом конфликте кот выбирает, кто виноват по-настоящему. Сегодня виноват диван. Завтра, может быть, кто-то другой.
Ольга посмотрела на Антона. Антон на Ольгу. И в этом взгляде было то, ради чего иногда стоит ехать на такие “странные вызовы”: они вдруг стали командой. Не “я говорил”, не “ты накрутила”, а “мы разобрались”.
Лена, уходя, тихо сказала Ольге:
— Прости. И… спасибо, что не написала в общий чат подъезда, что у нас хомяк диваны захватывает.
Ольга вздохнула:
— Я почти.
Антон буркнул:
— Она уже начала стирать репутацию.
Сергей пытался улыбнуться:
— Мы вам новый чехол купим.
— Купите лучше Маше книжку “как обращаться с животными”, — сказал я. — И себе тоже. Там полезно.
Когда они ушли, Ольга опустилась на край дивана — впервые за несколько дней. Граф подошёл, понюхал диван, потом посмотрел на неё и… молча ушёл в кухню.
— Всё? — спросила Ольга.
— Всё, — сказал Антон. — Он снял охрану.
Ольга вдруг сказала тихо:
— Знаешь, что смешно? Я ведь реально подумала, что они что-то “не то” сделали на диване. Что это… про людей. Про грязь. Про неприличное.
Антон вздохнул:
— А оказалось — про хомяка.
— Но всё равно про людей, — сказал я, вставая. — Потому что хомяки в диванах не заводятся сами. Их туда кладут взрослые, которым лень думать.
Ольга кивнула, потом улыбнулась уже нормально:
— Пётр… спасибо. Вы… вы как-то… сняли напряжение.
— Это не я, — сказал я. — Это Граф. Он устроил вам расследование.
Граф с кухни донёс короткое “мрр”, как будто подтвердил: “да, я. и не благодарите”.
На выходе Антон спросил:
— А что нам теперь делать, чтобы он не… ну… не шипел больше?
— Не оставляйте в диване живых хомяков, — сказал я серьёзно. — И не делайте из кота виноватого, если в доме что-то пошло не так. Коты, как дети и бабушки, всегда реагируют первыми. Просто кот делает это громче.
Я вышел в подъезд и ещё раз взглянул на доску объявлений — на всякий случай. Там уже кто-то приклеил новый листочек:
“ХОЗЯЕВА КОТА, СПАСИБО, ЧТО РАЗОБРАЛИСЬ. ТЕПЕРЬ МОЖНО СПАТЬ”.
Подпись была корявая, но добрая.
Я усмехнулся: подъезд — как большой организм. Если в нём завёлся хомяк в диване, страдают все. Если в нём нашёлся кот с принципами — иногда даже налаживается жизнь.
А диван… диван, конечно, потом ещё стирали. Потому что после таких историй люди стирают всё подряд: чехлы, подушки, и особенно — своё желание жить «как будто ничего не было».
Но главное, что в тот раз стирать репутацию уже не пришлось. Её, наоборот, удалось вернуть — из дивана. Вместе с хомяком Полканом и котом Графом, который на самом деле просто очень не любит, когда в его доме появляются тайны без согласования.