В тот вторник дождь барабанил по карнизам с самого утра, превращая Москву в серое, размытое пятно за окном. Но для меня этот день сиял ярче, чем самое солнечное утро на Мальдивах.
Все началось банально. Я собиралась запустить стирку. Андрей, как обычно, бросил свой плащ на спинку стула в прихожей, забыв повесить его в шкаф. Я вздохнула — привычный, почти уютный вздох женщины, которая смирилась с мелкими недостатками любимого, — и потянулась к карманам, чтобы проверить их перед стиркой. Обычно там находились чеки с заправок, фантики от мятных леденцов или, в худшем случае, забытая зажигалка.
Но в этот раз мои пальцы наткнулись на что-то твердое, холодное и маленькое.
Сердце пропустило удар еще до того, как я вытащила руку. Женская интуиция — странная вещь: она умеет кричать от радости за долю секунды до того, как мозг осознает происходящее. Я медленно разжала ладонь.
На моей ладони лежало кольцо.
Это была не простая бархатная коробочка, которую показывают в романтических комедиях. Кольцо лежало просто так, без упаковки. Но оно было великолепным. Тяжелое белое золото, витиеватая гравировка, напоминающая переплетенные терновые ветви, и огромный, темно-синий сапфир в центре. Камень был настолько глубокого цвета, что казался почти черным, пока на него не падал свет, заставляя вспыхивать васильковыми искрами.
Я прижала руку ко рту, чтобы не взвизгнуть. Три года. Мы были вместе три года. Мы пережили ремонт в съемной двушке, смерть его кота, мою потерю работы и его бесконечные командировки. Последние полгода я ловила каждый его взгляд, каждый намек, гадая: «Когда?»
И вот, это случилось. Он купил его. Видимо, просто не успел упаковать или спрятать получше.
Я осторожно, словно святыню, положила кольцо обратно в карман плаща. Я не имела права портить сюрприз. Он должен был сам сделать этот шаг. Но адреналин уже бурлил в крови, требуя выхода.
Остаток дня прошел как в тумане эйфории. Я отпросилась с работы пораньше, сославшись на мигрень, хотя чувствовала себя способной свернуть горы. По дороге домой я зашла в магазин деликатесов. В моей голове уже выстраивался идеальный сценарий вечера. Я приготовлю его любимый стейк с розмарином. Открою бутылку красного вина, которое мы берегли для особого случая. Я надену то темно-зеленое шелковое платье, которое он так любил, потому что оно подчеркивало мои глаза.
Я летала по квартире, наводя идеальный порядок. Смахивая пыль, я представляла, как мы будем рассказывать эту историю нашим детям. «Папа спрятал кольцо в плаще, а мама чуть не постирала его вместе с чеками!» Смешная, милая деталь семейной легенды.
К семи вечера квартира благоухала запеченным мясом и дорогим парфюмом. Я зажгла свечи — не слишком много, чтобы не выглядело навязчиво, но достаточно, чтобы создать атмосферу интимности. Я посмотрела на себя в зеркало: глаза сияли, щеки горели румянцем. Я была готова сказать «Да». Я репетировала это слово перед зеркалом, пробуя разные интонации: удивленную, трогательную, уверенную.
В 19:15 замок входной двери щелкнул.
Обычно Андрей входил шумно. Он топал, бросал ключи на тумбочку с характерным звоном, сразу кричал: «Малыш, я дома!». Но сегодня тишина, последовавшая за поворотом ключа, была густой и липкой.
Дверь открылась медленно.
— Андрей? — я вышла в прихожую, улыбаясь, с бокалом вина в руке. — Ты сегодня рано, я как раз…
Слова застряли у меня в горле.
Он стоял на пороге, не снимая обуви. С его промокшего плаща (того самого, в котором лежало мое счастье) капала вода, собираясь в грязную лужицу на паркете. Но напугало меня не это. Его лицо было серым, словно вылепленным из старой глины. Под глазами залегли глубокие тени, которых не было утром. Губы были сжаты в тонкую, бескровную линию. Он выглядел не как влюбленный мужчина, готовящийся к предложению, а как человек, который только что стал свидетелем автокатастрофы.
— Привет, — его голос прозвучал глухо, словно через слой ваты.
Он прошел мимо меня, даже не поцеловав. Запах дождя и улицы, который он принес с собой, смешался с ароматом розмарина, создавая тошнотворный диссонанс.
— Что-то случилось на работе? — спросила я, стараясь сохранить легкость в голосе, хотя внутри начал разрастаться холодный ком тревоги. — Ты выглядишь усталым. Иди мой руки, ужин готов.
Он не ответил. Он прошел в гостиную и, не снимая плаща, тяжело опустился на край дивана. Он сидел, сгорбившись, уперев локти в колени и сцепив руки в замок так сильно, что костяшки пальцев побелели.
Я поставила бокал на стол. Радостное возбуждение испарилось, уступив место панике. Может быть, его уволили? Или кто-то заболел?
Я подошла к нему и опустилась на колени, пытаясь поймать его взгляд.
— Андрей, ты меня пугаешь. Посмотри на меня.
Он медленно повернул голову. В его глазах не было ни любви, ни тепла. Там плескался первобытный, животный страх, смешанный с какой-то обреченностью.
— Нам нужно серьезно поговорить, Лена, — произнес он.
Мое сердце подпрыгнуло, но теперь уже не от радости. Интонация была не та. Совсем не та. Так не говорят перед тем, как предложить руку и сердце. Так говорят перед тем, как признаться в измене или объявить о смертельном диагнозе.
Но я все еще цеплялась за надежду, как утопающий за соломинку. Кольцо. Оно ведь в кармане. Может, он просто нервничает? Может, он боится, что я откажу?
— Хорошо, — тихо сказала я, кладя свою ладонь на его ледяные руки. — О чем?
Он судорожно вздохнул, и его взгляд метнулся к карману плаща. К тому самому карману.
— Ты лазила в карманы перед стиркой? — спросил он шепотом.
Я улыбнулась, чувствуя облегчение. Вот оно. Он хочет убедиться, что сюрприз испорчен, или наоборот, подводит к этому.
— Да, — выдохнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Я нашла его, Андрей.
Я ждала, что его лицо просветлеет. Ждала, что он достанет его сейчас, встанет на одно колено и этот кошмарный серый цвет лица исчезнет.
Вместо этого он закрыл глаза и откинул голову назад, ударившись затылком о стену. Из его груди вырвался звук, похожий на стон раненого зверя.
— Господи, — прошептал он. — Только не это.
Я замерла.
— Андрей? Что происходит? Это ведь… это ведь для меня?
Он резко открыл глаза, и теперь в них была паника. Он схватил меня за плечи, сжимая их до боли.
— Для тебя? Лена, ты что, думала, это подарок?
— А что же еще? — мой голос дрогнул. — Кольцо. В кармане. Мы живем вместе три года…
Он отпустил меня и вскочил с дивана, начиная мерить шагами комнату. Он выглядел загнанным.
— Лена, послушай меня очень внимательно, — он остановился напротив меня, и его голос задрожал. — Это не подарок. Это не обручальное кольцо.
Он полез в карман, рывком достал сапфировое украшение и швырнул его на журнальный столик. Кольцо со звоном ударилось о стекло, камень хищно сверкнул в свете свечей. Теперь, глядя на него в полумраке, я заметила то, чего не увидела утром: на золотом ободке, прямо рядом с камнем, виднелось крошечное, бурое пятнышко.
Запекшаяся кровь.
— Это кольцо, — прохрипел Андрей, глядя на украшение с отвращением, — сегодня утром было на пальце жены моего босса. А в обед её нашли мертвой в собственном доме.
Мир вокруг меня качнулся. Уютная гостиная, запах ужина, мои мечты о свадьбе — все это рухнуло, разлетевшись на осколки.
— Что? — прошептала я, чувствуя, как немеют губы. — Ты… ты убил ее?
— Нет! — крикнул он, но тут же понизил голос, испуганно косясь на дверь. — Нет, конечно, нет. Я не знаю, как оно оказалось у меня. Я клянусь тебе, Лена. Я пришел на работу, повесил плащ в общей приемной. Там была куча народу, полиция, суматоха… Я надел плащ только вечером, когда уходил. Сунул руку в карман за ключами и нашел это.
Он рухнул обратно на диван и закрыл лицо руками.
— Кто-то подставил меня, Лена. Кто-то знал, что у меня нет алиби на утро. И теперь у меня в кармане главная улика по делу об убийстве, о котором трубят все новости.
Я смотрела на кольцо. Сапфир смотрел на меня в ответ, как холодный, немигающий глаз бездны.
— Нужно идти в полицию, — мой голос звучал чужим, механическим. — Если ты не виноват, мы объясним…
Андрей поднял на меня взгляд. В нем было столько отчаяния, что мне стало холодно.
— Ты не понимаешь. Ты не знаешь, кто её муж. Полиция у него в кармане. Если я приду туда с этим кольцом, я даже до камеры не дойду. Меня найдут повешенным в туалете через час.
Внезапно в полной тишине квартиры раздался звук, от которого мы оба подпрыгнули.
Это был звонок в домофон.
Андрей побелел еще сильнее. Он посмотрел на часы.
— 19:30. Я никого не жду. А ты?
Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.
Звонок повторился. Настойчивый, долгий, требовательный.
— Не отвечай, — одними губами произнес Андрей. Он потянулся к выключателю и погасил верхний свет, оставив гореть только свечи, которые теперь отбрасывали зловещие, пляшущие тени на стены.
Мы сидели в темноте, слушая, как тишина в квартире становится звенящей. А потом мой телефон, лежащий на столе рядом с проклятым кольцом, засветился.
На экране высветился номер, который я не знала.
— Не бери, — прошипел Андрей.
Но я, словно под гипнозом, смотрела на экран. Сообщение.
Одно короткое сообщение высветилось на заблокированном экране:
«Я знаю, что оно у вас. Открывайте, или я выбью дверь».
Андрей прочитал это через мое плечо. Мы переглянулись. В его глазах я увидела то, что окончательно убило во мне ту счастливую девушку, которая утром мечтала о свадьбе. Я увидела понимание того, что наша прошлая жизнь закончилась. Началось выживание.
— Хватай куртку, — скомандовал он шепотом, хватая кольцо со стола и запихивая его в джинсы. — Мы уходим через пожарную лестницу. Сейчас же.
В дверь ударили. Это был не вежливый стук и даже не требовательный кулак полицейского. Это был тяжелый, глухой удар плечом или ногой, от которого дрогнули стены, а пламя свечей, единственного источника света в нашей теперь уже бывшей жизни, испуганно метнулось в стороны.
— Быстрее! — зашипел Андрей, хватая меня за запястье с такой силой, что я вскрикнула.
Я действовала на рефлексах. Мозг отключился, уступив место животному инстинкту. Я схватила свою сумку, лежавшую на комоде — там были паспорт, ключи от машины и кошелек. Скинула домашние тапочки и влезла в кроссовки, даже не развязывая шнурков, прямо на босу ногу. Шелковое темно-зеленое платье, подготовленное для самого счастливого вечера в моей жизни, теперь казалось нелепым театральным костюмом.
В дверь ударили снова. Послышался треск дерева. Замок еще держался, но это был вопрос секунд.
Андрей распахнул балконную дверь. В лицо ударил ледяной ветер вперемешку с дождем, мгновенно вымочив нас до нитки. Мы жили на третьем этаже старого «сталинского» дома. Пожарная лестница, ржавая и ненадежная, была нашим единственным шансом, хотя раньше я боялась даже смотреть на нее.
— Лезь первой, — скомандовал он, перекрикивая шум дождя.
Я перемахнула через перила, чувствуя, как холодный металл обжигает ладони. Внизу зияла темная пасть двора-колодца. Ноги скользили по мокрым прутьям. Где-то наверху, в нашей квартире, раздался грохот — дверь выбили.
— Он там! Я видел свет! — раздался грубый мужской голос из глубины квартиры.
Я ускорилась, сдирая кожу на ладонях. Андрей сопел прямо надо мной. Мы спрыгнули на асфальт с высоты последнего пролета, больно ударив ступни. Андрей тут же подхватил меня под локоть и потащил в тень, за мусорные баки.
Мы замерли, прижавшись к мокрой кирпичной стене. Сверху, с нашего балкона, светил луч мощного фонаря. Он шарил по двору, выхватывая из темноты лужи, припаркованные машины и качели на детской площадке.
— Ушли, — донесся сверху тот же голос. — Чисто.
— Найди их, — ответил другой голос, более тихий, но от его тембра у меня внутри все сжалось. Он звучал спокойно, почти скучающе. — Они не могли далеко уйти. Проверь машину.
Андрей дернулся, собираясь бежать, но я сжала его руку.
— Стой, — шепнула я. — Они ждут, что мы побежим к твоей машине.
Моя старенькая «Мазда» стояла в двух кварталах отсюда, на платной парковке, потому что во дворе вечно не было мест. Это могло нас спасти.
Мы ползли вдоль стены, прячась в тени деревьев, пока не выскочили из арки на шумный проспект. Люди шли под зонтами, машины сигналили, город жил своей обычной жизнью, не подозревая, что для нас она закончилась пять минут назад. Мы выглядели странно: мокрый мужчина в офисном костюме и плаще и женщина в вечернем платье и кроссовках, но в Москве всем плевать на чудаков.
Добравшись до моей машины, я дрожащими руками нажала на кнопку брелока. Мы ввалились в салон, заблокировали двери, и только тогда я позволила себе выдохнуть. Внутри пахло моим ванильным ароматизатором — запах спокойствия, которого больше не существовало.
— Куда? — спросила я, вставляя ключ в зажигание. Руки тряслись так, что я попала только с третьей попытки.
— Не знаю, — Андрей откинулся на сиденье и закрыл глаза. С его волос капала вода на обивку. — Просто езжай. Куда угодно, только подальше от центра. На МКАД.
Я выехала с парковки, постоянно глядя в зеркало заднего вида. За нами никого не было, но паранойя уже пустила корни в моем сознании. Каждая темная машина казалась преследователем.
Минут двадцать мы ехали молча. Шум дождя и ритмичный скрип дворников были единственными звуками. Андрей достал кольцо из кармана и вертел его в пальцах, глядя на него с ненавистью.
— Рассказывай, — сказала я, когда мы выехали на шоссе. — И не смей мне врать, Андрей. Я только что прыгала с третьего этажа в платье за тридцать тысяч. Я заслужила правду.
Он тяжело вздохнул.
— Мой босс, Аркадий Воронов. Ты его знаешь по новостям. Строительный магнат, меценат... и бандит, каких поискать. Его жена, Виктория, была его трофеем. Красивая, молодая, глупая. Ходили слухи, что она хотела развода и собиралась отсудить у него половину империи.
Я крепче сжала руль.
— И ты думаешь, он убил её?
— Я не думаю, я уверен, — Андрей посмотрел в окно на мелькающие огни. — Сегодня утром я зашел к нему в кабинет подписать документы. Его не было. Секретарши тоже. На полу валялся его плащ, точно такой же, как у меня. Бежевый тренч. Я поднял его, чтобы повесить, и из кармана выпало... это.
Он поднял кольцо к свету уличного фонаря.
— Я знал это кольцо. Виктория носила его не снимая. Это фамильная драгоценность Вороновых. Я, идиот, машинально сунул его в карман, думая, что он обронил, и хотел отдать, когда он вернется. Но тут вошел начальник службы безопасности, этот громила, Ренат. Он посмотрел на меня так... странно. Спросил, что я тут делаю. Я струсил. Сказал, что жду подписи. Он выпроводил меня.
— А потом?
— А потом, в обед, во всех новостях сообщили, что Викторию нашли задушенной в их загородном доме. И что пропало кольцо. То самое кольцо, Лена. Воронов заявил, что это было ограбление.
— Но почему ты сразу не выбросил его? — закричала я, чувствуя, как истерика снова подступает к горлу. — Почему принес домой?!
— Я забыл! — рявкнул он в ответ, и в его голосе прорезались слезы. — Лена, я был в шоке! Я ходил как зомби весь день. Я думал, это просто совпадение, пока не полез в карман в прихожей и не увидел кровь. А потом понял: наши плащи. Мы купили их в одном магазине, они одинаковые. Я, видимо, перепутал плащи в приемной утром, когда уходил на совещание. Или... или они специально поменяли их, зная, что я ничего не замечу.
Мороз пробежал по коже. Если они подменили плащи, значит, Андрей был выбран на роль жертвы заранее. Идеальный козел отпущения. Финансовый директор, который якобы "обкрадывал" фирму, убил жену босса ради наживы... Складная история.
— Нам нужно избавиться от него, — твердо сказала я. — Выбрось его в окно. Прямо сейчас.
Андрей открыл было окно, но замер.
— Нет.
— Что значит «нет»?! Андрей, это улика!
— Это не просто улика, Лена. Это наша страховка. Пока кольцо у нас, они не знают, где оно. Если они меня посадят, кольцо может всплыть. На нем наверняка есть отпечатки Воронова или того, кто её душил. Они потому и ломились к нам. Им не я нужен, им нужно забрать кольцо, чтобы уничтожить его. Без него дело против меня развалится, но и против них улик не будет. А если кольцо у нас — мы можем торговаться.
— Торговаться с убийцами? Ты с ума сошел!
В этот момент радио, которое тихо бормотало фоном, прервало музыкальный эфир срочным выпуском новостей.
«...Внимание, экстренное сообщение. Полиция Москвы объявила в розыск подозреваемого в жестоком убийстве Виктории Вороновой. Им является Андрей Соколов, 32 года, сотрудник компании "Ворон-Строй". По предварительным данным, подозреваемый скрылся с места преступления, похитив особо ценные драгоценности. Будьте осторожны, преступник может быть вооружен и опасен. Сообщается, что он может передвигаться на автомобиле Мазда красного цвета...»
Я ударила по тормозам, и машину занесло на мокром асфальте. Сзади кто-то яростно засигналил, объезжая нас.
— Мазда... — прошептала я, глядя на Андрея широко раскрытыми глазами. — Откуда они знают про мою машину? Она оформлена на меня, у нас разные фамилии!
Андрей побледнел еще сильнее, став похожим на призрака. Он медленно достал свой телефон.
— Геолокация, — прошептал он. — Я не выключил телефон. Они отследили сигнал, наложили на карту, увидели, что мы движемся по шоссе, и сопоставили с камерами дорожного наблюдения.
Он с силой ударил телефоном о приборную панель, разбивая экран, а затем опустил стекло и швырнул гаджет в пролетающую мимо темноту.
— Твой тоже, — скомандовал он. — Быстро!
Я выбросила свой телефон следом. Мы остались без связи, без навигатора, в машине, которую ищет вся полиция города.
— Сворачивай, — крикнул Андрей, указывая на темный съезд в сторону промзоны. — Нам нужно бросить машину. Сейчас же.
Я свернула на разбитую грунтовку. Машину подбрасывало на ухабах, ветки хлестали по стеклам. Мы заехали в какой-то тупик, окруженный бетонным забором и гаражами.
Заглушив двигатель, мы сидели в темноте, слушая, как остывает мотор. Тишина была еще страшнее, чем погоня.
— Что теперь? — спросила я. Голос был пустым.
Андрей повернулся ко мне. В тусклом свете луны, пробившейся сквозь тучи, я увидела, как он изменился. Тот мягкий, уютный Андрей, которого я любила, исчез. Перед мной сидел загнанный волк.
— У меня есть идея, — сказал он. — Но тебе она не понравится. Есть один человек. Он работал на Воронова раньше, но они плохо расстались. Он спец по... деликатным вопросам. Если кто и может помочь нам исчезнуть или проверить кольцо на улики, не сдавая нас ментам, то это он.
— Кто это?
— Его зовут Харон, — мрачно усмехнулся Андрей. — Прозвище такое. Он живет на барже в старом порту.
— Харон? Перевозчик мертвых? — меня передернуло. — Очень обнадеживает.
— У нас нет выбора, Лена. Либо Харон, либо тюрьма, либо могила в лесу.
Он потянулся к ручке двери, но я вдруг заметила кое-что странное. Когда он убирал кольцо обратно в карман джинсов, свет салонной лампочки упал на внутреннюю сторону ободка.
— Подожди, — сказала я, хватая его за руку. — Дай кольцо.
— Зачем? Нам пора идти.
— Дай сюда! — я вырвала украшение у него из пальцев и включила свет в салоне на полную мощность.
Я поднесла кольцо к глазам, щурясь. Гравировка. Там была гравировка, которую я приняла за узор терновых ветвей. Но теперь, присмотревшись, я увидела цифры. Крошечные, едва различимые цифры, выбитые среди золотых листьев.
— Это не просто украшение, — прошептала я, чувствуя, как холодок бежит по спине. — Андрей, смотри. Это похоже на счет. Банковский счет. Или код доступа.
Андрей наклонился ближе, его глаза расширились.
— Твою мать... — выдохнул он. — Так вот почему Воронов убил её. Не из-за развода. Она украла у него что-то поважнее денег. И спрятала это прямо у него под носом, на пальце.
— Значит, мы украли не просто улику, — закончила я за него. — Мы украли ключ от его империи.
Вдали, со стороны шоссе, послышался вой сирен. Они приближались.
— Бежим, — сказал Андрей.
Мы выскочили из машины под проливной дождь и побежали в сторону черных силуэтов портовых кранов, видневшихся на горизонте. Теперь мы бежали не просто спасая свои жизни. Мы бежали с секретом, за который убивают целые семьи.
Бег в кроссовках по размытой глине промзоны мало напоминал сцены из боевиков. Там герои бегут красиво, с целеустремленными лицами. Мы же хрипели, спотыкались и падали. Мои ноги в легких кроссовках промокли мгновенно, ледяная грязь забилась внутрь, хлюпая при каждом шаге. Шелковое платье, некогда символ моей элегантности, превратилось в мокрую, грязную тряпку, которая липла к ногам и мешала двигаться.
Андрей тащил меня за руку, не давая остановиться. Мы миновали какие-то ржавые ангары, перелезли через бетонный забор с колючей проволокой (я порвала подол, но даже не заметила этого) и наконец вышли к реке.
Это была не та нарядная Москва-река, что течет мимо Кремля и парка Зарядье. Здесь, на окраине, река была черной, маслянистой и зловещей. Она пахла мазутом, гнилыми водорослями и смертью. Вдоль берега тянулась вереница полузатопленных барж и ржавых катеров — кладбище кораблей, забытое богом и мэрией.
— Там, — выдохнул Андрей, указывая на длинную, приземистую баржу, которая выглядела чуть более живой, чем остальные. На её рубке тускло горел грязно-желтый фонарь.
Мы ступили на шаткие мостки. Доски скрипели и прогибались под ногами, внизу плескалась черная вода. Я старалась не думать о том, что будет, если доска сломается. В моей голове билась только одна мысль: «Мы преступники. Мы беглецы. Моя жизнь кончена».
Андрей подошел к тяжелой металлической двери рубки и постучал. Особый ритм: три удара, пауза, два быстрых, пауза, один сильный.
Тишина. Только дождь барабанил по ржавому железу.
— Андрей, — прошептала я, стуча зубами от холода. — Здесь никого нет. Давай уйдем.
— Нам некуда идти, Лена, — его голос был твердым, но я чувствовала, как дрожит его рука, сжимающая мою.
Вдруг лязгнул засов. Дверь со скрипом отворилась, и в глаза ударил яркий луч прожектора, ослепив нас.
— Руки, — раздался хриплый голос, похожий на скрежет гравия. — Чтобы я их видел.
Мы подняли руки. Я зажмурилась от света.
— Повернитесь медленно. Спиной ко мне. Плащи расстегнуть. Оружие есть?
— Нет! — крикнул Андрей. — Мы чисты. Это я, Соколов. От Воронова. То есть... я работал на него.
Луч света скользнул по нам, задерживаясь на моих грязных ногах и мокром платье.
— Соколов... — протянул голос. — Офисная крыса. С бабой в вечернем платье. Выглядите так, будто сбежали с титаника, который тонул в канализации. Заходите. Но без глупостей. У меня дробовик смотрит тебе прямо в позвоночник.
Мы вошли внутрь. Помещение напоминало странную смесь бункера хакера и каюты капитана. Вдоль стен стояли серверные стойки, мигающие зелеными огоньками, на столе были разбросаны микросхемы, паяльники и недоеденная пицца. В углу работал старый телевизор, показывающий помехи.
Хозяин баржи захлопнул дверь и опустил оружие. Это был высокий, жилистый мужчина лет пятидесяти с лицом, исполосованным шрамами так густо, что казалось, будто его собирали по кускам. Его седые волосы были стянуты в хвост, а на руках виднелись татуировки, явно не из модного салона.
Харон. Имя ему подходило.
— Ну, рассказывай, офисная крыса, — он кивнул на единственный свободный стул, предлагая мне сесть. Сам же остался стоять, опираясь на дробовик. — Какого черта ты приперся ко мне в ночь, когда твою морду крутят по всем новостям? Я слышал, ты завалил женушку Воронова. Смело. Тупо, но смело.
— Я не убивал её, — Андрей нервно провел рукой по мокрым волосам. — Меня подставили. Воронов сам это сделал.
Харон хрипло рассмеялся, доставая из ящика стола бутылку виски и два грязных стакана.
— Воронов? Своими руками? Не смеши мои тапочки. Он для этого держит таких псов, как Ренат. Но допустим, я тебе верю. Просто потому, что у тебя кишка тонка кого-то придушить. Ты даже сейчас дрожишь как осиновый лист. Зачем пришел?
— Нам нужно уехать. Исчезнуть. Ты делал новые документы для Леши «Косого» два года назад. Я знаю. Я проводил тот платеж через офшор, чтобы Воронов не узнал.
Глаза Харона сузились.
— Ты много знаешь, бухгалтер. Это вредно для здоровья.
— Я заплачу, — быстро сказал Андрей. — У меня есть деньги... на счетах...
— Твои счета заблокированы, идиот, — перебил его Харон, сплюнув на пол. — Воронов перекрыл кислород через пять минут после того, как вызвал ментов. Ты сейчас нищий. Ты — ходячий труп с нулевым балансом.
Андрей замер. Я видела, как отчаяние накатывает на него новой волной. Он не подумал об этом. Конечно, они заморозили всё.
— Но у нас есть кое-что получше денег, — вмешалась я. Мой голос дрожал, но я заставила себя посмотреть Харону прямо в глаза.
Мужчина перевел взгляд на меня. В его глазах промелькнул интерес.
— Ого. Кукла заговорила. И что же у вас есть, красавица?
Андрей посмотрел на меня, потом на Харона, и медленно, очень медленно достал из кармана кольцо.
Харон, увидев сапфир, присвистнул.
— Ну ни хрена себе. «Сердце океана». Ты хоть понимаешь, что эту побрякушку ищут все ломбарды и скупщики города? Сдать его — это подписать себе приговор.
— Это не просто побрякушка, — Андрей положил кольцо на стол под свет лампы. — Лена заметила гравировку. Цифры.
Харон изменился в лице. Вся его вальяжность исчезла. Он отложил дробовик, надел на глаз ювелирную лупу и склонился над кольцом. Секунды тянулись мучительно долго. Слышно было только гудение серверов и стук дождя.
Наконец он выпрямился. Его лицо было бледным.
— Вы идиоты, — тихо сказал он. — Вы клинические идиоты.
— Что там? — спросил Андрей. — Банковский счет? Код от сейфа?
— Если бы, — Харон подошел к одному из компьютеров и начал яростно печатать. — Это код доступа к «Черному архиву».
— К чему? — не поняла я.
— Виктория была не просто женой, — бормотал Харон, не отрываясь от экрана. — Она была дочерью генерала ФСБ в отставке. У папочки был архив компромата на половину элиты: чиновники, бизнесмены, бандиты. Воронов женился на ней, чтобы добраться до архива. Видимо, старик умер, а архив достался ей. И она, хитрая стерва, зашифровала доступ и выгравировала ключ на любимом кольце.
На экране побежали строки кода. Красные, зеленые.
— Воронов убил её не из-за ревности, — продолжил Харон. — Он выбивал из неё этот код. Но она не сказала. А кольцо... кольцо случайно оказалось у тебя.
Он повернулся к нам. В его руке неожиданно появился пистолет.
Мы с Андреем вскочили.
— Эй! — крикнул Андрей, закрывая меня собой. — Мы же договорились!
— Договора не было, — холодно сказал Харон. — Это кольцо стоит больше, чем моя жизнь. И уж точно больше, чем ваши. Если я отдам его Воронову, он не просто простит мне старые долги. Он озолотит меня. А если я оставлю его себе... я стану королем этого города.
— Ты не сделаешь этого, — сказала я, чувствуя, как внутри закипает злость. Страх ушел, осталась только холодная ярость. — Ты сказал, что Воронов — бандит. Ты думаешь, он оставит тебя в живых, зная, что ты видел код?
Харон усмехнулся, взводя курок.
— Я рискну. А вы двое — лишние свидетели. Ничего личного, ребята. Просто бизнес.
Я лихорадочно искала глазами хоть что-то, чем можно защититься. Паяльник? Бутылка?
Но в этот момент компьютер на столе издал резкий, пронзительный писк. Затем еще один. И еще.
Харон дернулся, отвлекаясь на экран.
— Что за...
На мониторе мигала огромная красная надпись: «СИГНАЛ ОБНАРУЖЕН. ГЕОЛОКАЦИЯ АКТИВНА».
Харон побледнел так, что шрамы на его лице стали багровыми.
— Твою мать... — прошептал он. — В кольце трекер. Пассивный чип. Он активировался, когда я просканировал код лазером лупы.
— Что это значит? — крикнул Андрей.
— Это значит, — Харон опустил пистолет и бросился к пульту управления, — что мы только что отправили приглашение на вечеринку всей службе безопасности Воронова. Они знают, что кольцо здесь. И они будут здесь через...
Он не успел договорить. Снаружи, со стороны реки, раздался нарастающий гул моторов. Мощных, быстрых катеров.
— Ложись! — заорал Харон, падая на пол.
Стекла в рубке разлетелись вдребезги. Пули забарабанили по металлу, превращая серверные стойки в искрящий решето. Я упала на грязный пол, закрывая голову руками. Осколки сыпались на спину. Андрей прижал меня к полу, его тело содрогалось от каждого выстрела.
Харон полз к нам, вытаскивая из-под стола какой-то ящик.
— Вы притащили смерть на мой порог! — орал он, перекрикивая стрельбу. — Теперь мы в одной лодке, придурки!
Он швырнул Андрею автомат, который достал из ящика.
— Умеешь пользоваться?
— Я бухгалтер! — взвизгнул Андрей.
— Снимаешь предохранитель и жмешь на крючок! Стреляй во все, что движется и не похоже на меня!
Стрельба на секунду стихла. Снаружи раздался усиленный мегафоном голос, тот самый спокойный голос, который мы слышали во дворе:
«Харон, отдай нам мальчика и девочку. И кольцо. И, возможно, мы позволим тебе умереть быстро».
Харон посмотрел на нас безумными глазами.
— У нас есть один выход, — прохрипел он. — В трюме есть мини-субмарина. Самодельная. Для контрабанды. Она двухместная.
— Нас трое! — крикнула я.
— Именно, — Харон перезарядил дробовик. — Кто-то должен остаться и прикрыть, чтобы вы успели спустить её на воду. И поскольку это моя баржа, и я не собираюсь сдаваться этим уродам...
Он сунул мне в руку тяжелую флешку.
— Я успел скопировать часть архива, пока сканировал. Если выберетесь — найдите журналиста по имени Виктор Гросс. Скажите, что это от Харона. А теперь — бегом в люк!
Очередная очередь прошила стену, пуля рикошетом задела плечо Андрея. Он вскрикнул, хватаясь за окровавленный рукав плаща.
— Бегом! — взревел Харон, вставая в полный рост и открывая огонь в разбитое окно.
Андрей, морщась от боли, дернул кольцо люка в полу. Мы спустились в темное, пахнущее соляркой чрево баржи, слыша, как над нашими головами идет настоящий бой.
Внизу качалась на воде странная капсула, похожая на сплюснутую бочку с мотором.
— Лезь! — Андрей подтолкнул меня.
Как только мы забрались внутрь и задраили люк, наверху раздался оглушительный взрыв. Баржа содрогнулась, и нас швырнуло о стенки капсулы.
— Харон... — прошептала я.
Андрей, стиснув зубы от боли в плече, нажал кнопку запуска. Двигатель взревел, и мы погрузились в черную воду, оставляя позади горящую баржу и единственного свидетеля, который мог подтвердить нашу невиновность.
Мы были под водой. В темноте. С раненым Андреем, кольцом, которое жаждет получить самый опасный человек в городе, и флешкой, на которой записаны грехи всей элиты.
И кислорода в этой консервной банке было ровно на час.
Индикатор кислорода мигал красным, ритмично освещая тесное пространство капсулы. Воздух стал тяжелым, густым и теплым. Мы дышали через раз, стараясь экономить каждый глоток. Андрей полулежал, прижав здоровую руку к простреленному плечу. Кровь пропитала рукав его пиджака и капала на металлический пол, смешиваясь с конденсатом.
— Мы не доплывем, — прошептал он. Его губы посинели, глаза закрывались.
— Замолчи, — резко ответила я, хотя самой хотелось кричать от ужаса. — Харон сказал, что тут есть автопилот. Мы движемся. Я слышу мотор.
Мини-субмарина, больше похожая на гроб с пропеллером, вдруг содрогнулась. Раздался скрежет металла о бетон. Двигатель чихнул и заглох.
— Приплыли, — выдохнула я.
Я дернула рычаг люка. Он не поддавался. Давление снаружи должно было выровняться, но механизм заклинило. Я уперлась ногами в приборную панель и рванула рычаг обеими руками, вложив в это движение всю свою злость на этот безумный вечер.
Люк со скрежетом откинулся. В лицо ударил поток холодного, зловонного воздуха.
Мы всплыли не в реке. Мы были в огромном бетонном колодце — коллекторе ливневой канализации, куда выходили стоки с набережных. Где-то высоко вверху, сквозь решетку люка, виднелся кусочек ночного московского неба, подсвеченного оранжевым заревом города.
— Вылезай, — я схватила Андрея за здоровую руку. — Давай, милый, не умирай мне тут.
Кое-как мы выбрались на скользкий бетонный бортик. Субмарина медленно погружалась обратно в мутную воду — видимо, получила пробоину при ударе.
Андрей сполз по стене.
— Лена... Я не могу идти. Оставь меня здесь. Найди журналиста.
Я посмотрела на него. Мой Андрей. Офисный работник, который боялся стоматологов и забывал поливать цветы. Сейчас он истекал кровью из-за чужих грехов.
— Вставай, — сказала я голосом, которого сама от себя не ожидала. Это был голос не той Лены, что мечтала о свадьбе. Это был голос женщины, которая только что прошла через ад. — У нас есть флешка. У нас есть кольцо. Мы не жертвы, Андрей. Мы — охотники.
Я разорвала подол своего многострадального платья и туго перевязала его плечо, используя ткань как жгут. Он зашипел от боли, но встал.
Мы выбрались наружу через технический люк в каком-то глухом дворе в районе Таганки. Дождь кончился, но ночной холод пробирал до костей. Мы выглядели как бомжи: грязные, мокрые, в крови. Но в 3 часа ночи Москве плевать на прохожих.
— Куда? — спросил Андрей, тяжело опираясь на меня.
— Интернет-кафе, — решила я. — Нам нужно отправить то, что на флешке. Харон сказал искать Виктора Гросса.
Мы нашли круглосуточный компьютерный клуб в подвале соседнего дома. Зал был полон подростков в наушниках, которые орали матом, расстреливая монстров на экранах. Никто даже не повернул головы в нашу сторону, когда мы, шатаясь, прошли к дальнему угловому компьютеру. Администратор, сонный парень с пирсингом в брови, молча взял мятую купюру, которую Андрей выудил из промокшего бумажника.
Я вставила флешку.
На экране открылась папка. Сотни файлов. Видео, аудиозаписи, сканы банковских счетов. Я открыла первый попавшийся видеофайл. На зернистой картинке человек, похожий на мэра, брал толстый конверт из рук Воронова.
— Господи, — прошептал Андрей. — Тут все. Тут компромат на каждого чиновника, который давал разрешения на его стройки. Если это всплывет, правительство падет.
— Ищем Гросса, — я открыла браузер.
Виктор Гросс оказался известным оппозиционным журналистом, ведущим свой Telegram-канал с миллионом подписчиков. Я нашла его контакт для «сливов» и начала прикреплять файлы.
Загрузка шла мучительно медленно. 10%... 15%...
Андрей вдруг схватил меня за руку.
— Лена, кольцо.
Он достал сапфир из кармана. Камень лежал на столе рядом с клавиатурой, сверкая в свете монитора.
— Что с ним?
— Харон сказал, что трекер активировался. Они знают, где кольцо. Значит, они знают, где мы. Прямо сейчас.
Я оглянулась на дверь клуба. Пока тихо.
— Загрузка 40%, — сказала я. — Нам нужно время.
— Уходи, — твердо сказал Андрей. — Забирай флешку и уходи через черный ход. Я останусь с кольцом. Я отвлеку их.
— Ты с ума сошел? Они убьют тебя!
— Лена, посмотри на меня! — он повернул ко мне бледное, потное лицо. — Я ранен. Я тебя только торможу. С кольцом я — маяк. Если мы побежим вместе, они догонят нас через пять минут. Если я останусь... они подумают, что мы оба здесь.
— Нет, — у меня потекли слезы. — Я тебя не брошу. Я ждала этого кольца три года, Андрей! Я не для того его получила, чтобы оно стало причиной твоей смерти!
Он горько усмехнулся и накрыл мою ладонь своей.
— Знаешь, я ведь правда собирался сделать предложение. Не сегодня. Через месяц. Я копил на другое кольцо. Простое, но чистое. А это... это проклятие.
На мониторе высветилось 85%.
В этот момент дверь клуба распахнулась. Сквозь наушники пробился звук тяжелых шагов. В зал вошли трое. В центре был Ренат — начальник безопасности Воронова. Огромный, в черном плаще, с лицом, не выражающим ничего, кроме скуки профессионального убийцы.
Подростки замерли. Музыка в наушниках продолжала играть, но в зале повисла тишина.
— Андрей Соколов, — громко произнес Ренат, сканируя зал взглядом. — Мы знаем, что ты здесь. Выходи, и, может быть, девчонка останется жива.
Андрей посмотрел на меня. В его глазах я увидела прощание. Он потянулся к кольцу.
— Не смей, — прошипела я.
Я выдернула флешку из компьютера. Индикатор загрузки замер на 99%. Ошибка сети. Файл не ушел.
— Черт! — вскрикнула я.
Ренат повернул голову на звук. Его взгляд уперся в нас.
— А, вот и голубки.
Он медленно двинулся к нам, доставая из кобуры пистолет с глушителем. Геймеры начали сползать под столы.
— Кольцо, — сказал Ренат, остановившись в трех метрах от нас. — И флешку. Харон успел позвонить нам перед тем, как сгорел. Сказал, что сделал копию.
Андрей встал, закрывая меня собой.
— Забирай кольцо, — он кинул сапфир на пол. Драгоценность покатилась к ногам убийцы.
Ренат наступил на кольцо ботинком, даже не глядя на него.
— Кольцо — это просто ключ. Мне нужна информация. Отдай флешку, Лена.
Я сжала маленький кусок пластика в кулаке. Если я отдам его — мы трупы. Если не отдам — тоже.
— Она ушла в сеть! — крикнула я, блефуя. — Гросс уже получил её! Через минуту это будет везде!
Ренат усмехнулся.
— Я вижу монитор, детка. «Ошибка отправки». Ты не успела.
Он поднял пистолет, целясь Андрею в лоб.
— Прощай, бухгалтер.
Время замедлилось. Я видела, как палец Рената напрягается на спусковом крючке. Я видела, как Андрей зажмурился.
И вдруг у Рената зазвонил телефон.
Звук был резким, неуместным. Стандартная мелодия айфона.
Ренат не опустил пистолет, но замер. Звонок повторился. Настойчиво.
— Ответь, — раздался голос от входа.
Мы все повернулись. В дверях стояла группа людей в форме спецназа ФСБ. А перед ними — невысокий человек в очках и дешевой куртке.
Виктор Гросс.
— Ответь, Ренат, — повторил журналист, держа в руках смартфон, с которого вел прямую трансляцию. — Тебе звонит твой босс. Хочет сказать, что его самолет только что развернули над границей.
Ренат побледнел. Его рука с пистолетом дрогнула.
— Вы не отправили файл мне, — сказал Гросс, подходя ближе, игнорируя направленное на него оружие. — Но вы забыли одну вещь. Харон был параноиком. Как только вы вставили флешку в сеть, сработал скрипт. Она не отправляла почту. Она начала автоматическую трансляцию на сервера WikiLeaks.
Гросс повернул экран своего телефона к Ренату. Там шли новости. Бегущая строка: «АРХИВ ВОРОНОВА: КРУПНЕЙШАЯ УТЕЧКА ДАННЫХ В ИСТОРИИ РОССИИ».
— Воронов арестован пять минут назад в Шереметьево, — спокойно сказал Гросс. — Твои счета заморожены, Ренат. Заказчика больше нет. Тебе никто не заплатит за этот выстрел.
Ренат посмотрел на телефон, потом на Андрея, потом на спецназ за спиной журналиста. В его глазах мелькнул холодный расчет. Он был наемником. Нет денег — нет работы.
Он медленно опустил пистолет, поставил его на предохранитель и положил на соседний стол.
— Я просто зашел проверить почту, — буркнул он, поднимая руки.
Спецназ рванул вперед, скручивая его и его людей.
Я сползла по стулу, чувствуя, как силы покидают меня. Адреналин уходил, оставляя пустоту. Андрей осел рядом, морщась от боли, когда к нему подбежали медики.
Два месяца спустя.
Мы сидели на веранде маленького кафе в Тбилиси. Осеннее солнце грело мягко, не так, как в то дождливое московское утро.
Андрей помешивал кофе левой рукой. Правая все еще была в фиксаторе, нерв восстанавливался медленно, но врачи давали хорошие прогнозы. Мы были свободны. Следствие шло полным ходом, Воронов сдавал всех своих подельников, надеясь скостить срок. Нас признали свидетелями и жертвами, сняв все обвинения.
Но мы уехали. Москва стала для нас городом призраков.
Я смотрела на свою руку. Безымянный палец был пуст. То проклятое кольцо с сапфиром ушло в хранилище вещдоков, где ему и было место.
Андрей перехватил мой взгляд. Он поставил чашку на стол, полез в карман своей легкой куртки и достал... нет, не бархатную коробочку.
Он достал простое серебряное кольцо, купленное, кажется, на местном блошином рынке у старого мастера. Оно было кривоватое, с грубой чеканкой, но теплое и настоящее.
— Я не успел подготовить речь, — сказал он, глядя мне в глаза. Тот самый Андрей, но теперь в его взгляде была сталь, закаленная той ночью. — И я не могу обещать тебе замки и бриллианты. Я могу обещать только, что больше никогда не заставлю тебя прыгать с балкона и тонуть в субмарине.
Я рассмеялась. Это был первый искренний смех за два месяца.
— Это уже неплохое начало, — сказала я.
Он взял мою руку и надел серебряный ободок на палец. Он был мне немного велик, но это не имело значения.
— Ты выйдешь за меня, Лена? — спросил он просто. — Без спецэффектов. Просто ты и я.
Я посмотрела на кольцо. В нем не было секретных кодов, крови убитых жен и банковских счетов. В нем было только серебро и солнце.
— Да, — ответила я. — Но с одним условием.
— Каким?
— Карманы перед стиркой проверяешь сам.
Андрей улыбнулся и поцеловал мою ладонь.
— Договорились.
