— Татьяна Викторовна, вы должны понимать всю серьёзность ситуации, — нотариус Семён Александрович положил перед ней внушительную папку документов. — Квартира ваша, но вместе с ней вы принимаете и все обязательства покойного.
Татьяна смотрела на бумаги, не в силах сосредоточиться. Отец умер неделю назад, похороны прошли позавчера, а она до сих пор не могла поверить, что больше не услышит его голоса.
— Сколько именно? — тихо спросила она.
Нотариус достал калькулятор.
— Три кредита. Два миллиона триста тысяч. Плюс проценты, штрафы за просрочки...
— Четыре миллиона триста тысяч, — медленно проговорила Татьяна. — Это невозможно. Папа всю жизнь считал каждую копейку, он никогда не брал в долг.
— Возможно, вы не всё знали о финансовых делах отца, — мягко произнёс нотариус. — Многие пожилые люди скрывают от родных свои проблемы, чтобы не волновать.
За дверью кабинета раздались шаги, и вошёл брат Татьяны — Сергей.
— Ну что, озвучили цифры? — он выглядел уставшим, в костюме после похорон. — Я уже решил. Отказываюсь от наследства. Мне эта квартира не нужна, у меня своя есть. И за чужие долги платить не собираюсь.
— Сергей! — возмутилась Татьяна. — Это же папина квартира!
— Была папиной, — поправил брат. — Теперь это головная боль для того, кто решит её принять. Я предупредил. У меня ипотека, двое детей, жена в декрете. Откуда мне взять четыре миллиона?
— А у меня? У меня Лена на втором курсе, снимаем квартиру за двадцать пять тысяч! Если мы откажемся от наследства, где она будет жить?
Сергей задумался.
— Это твой выбор, сестра. Хочешь квартиру — плати долги. Не хочешь платить — отказывайся, как я. Третьего не дано.
Он развернулся и вышел, оставив Татьяну наедине с нотариусом.
Отец жил скромно — работал инженером на заводе, потом вышел на пенсию. После смерти мамы десять лет назад так и остался один в их старой трёхкомнатной квартире на окраине города. Татьяна навещала его каждую неделю, привозила продукты, готовила обеды. Никогда — ни разу! — он не жаловался на нехватку денег.
— Откуда у него такие долги? — спросила она у дочери Лены, когда вернулась домой. — Ты помнишь, дедушка когда-нибудь говорил о кредитах?
Лена покачала головой, не отрываясь от телефона.
— Не-а. Он вообще был против кредитов, помнишь? Говорил, что это кабала.
— Вот именно! — Татьяна расстелила на столе документы, которые дал нотариус. — Здесь что-то не так. Семён Александрович сказал, что у меня есть полгода, чтобы принять решение. Нужно разобраться.
Первый кредит был оформлен три года назад. Восемьсот тысяч на ремонт квартиры. Татьяна нахмурилась — никакого ремонта в квартире отца не было, разве что он поменял кран на кухне.
Второй — два года назад. На автомобиль. Но у отца не было машины! Он ездил на автобусе, говорил, что в его возрасте опасно за рулём.
Третий кредит, самый крупный, был взят год назад. Целевого назначения не указано.
— Мам, а может, дедушка кому-то помогал? — осторожно предположила Лена. — Ну, родственникам каким-нибудь?
— Каким родственникам? — Татьяна устало потёрла лоб. — У нас никого нет. Бабушкина сестра живёт в Новосибирске, но они не общались лет двадцать. Больше некому.
Следующим утром Татьяна поехала в банк. Менеджер, молодая девушка с безупречным маникюром, просмотрела что-то в компьютере.
— Да, кредит оформлен на Виктора Петровича Соловьёва. Восемьсот тысяч рублей, срок — пять лет. Выплаты производились без пропусков первые восемь месяцев, затем начались просрочки.
— А можно посмотреть договор? — попросила Татьяна. — Оригинал.
Девушка удивлённо посмотрела на неё, но ушла в архив. Вернулась минут через пятнадцать с папкой.
Татьяна взяла договор и замерла. Подпись... Подпись была не папиной. Она знала его почерк с детства — размашистый, с особым завитком на заглавной "С" в фамилии. А здесь буквы были мелкими, неуверенными.
— Это не он подписывал, — выдохнула она.
— Простите? — менеджер наклонилась к ней.
— Это не подпись моего отца! Кто-то взял кредит по поддельным документам!
Менеджер нахмурилась.
— Вам нужно обратиться в полицию. Но... Вы уверены? Может быть, почерк со временем изменился? Или отец был болен, рука дрожала?
Татьяна помотала головой. Нет, она помнила, как отец ещё месяц назад подписывал квитанции за коммунальные услуги — тот же узнаваемый почерк.
В следующие дни она проверила остальные кредиты. Второй договор тоже вызвал сомнения — подпись была похожа, но не идентична. А вот третий, на два миллиона триста тысяч, выглядел более убедительно. Но и здесь Татьяна нашла странность — дата оформления совпадала с датой, когда отец лежал в больнице после инсульта. Она это точно помнила, потому что весь декабрь прошлого года провела рядом с ним в палате.
— Кто-то приходил в банк с папиными документами и оформлял кредиты, — размышляла она вслух, сидя на кухне. — Но кто? И зачем?
— А может, это сам дедушка просил кого-то? — предположила Лена. — Ну, типа доверенное лицо?
— Доверенностей не было, я проверила у нотариуса.
Татьяна достала телефон и позвонила Сергею.
— Серёжа, ты помнишь, кто из знакомых папы часто у него бывал последние годы?
Брат задумался.
— Ну... Михалыч из соседней квартиры, они в домино рубились иногда. Ещё Зинаида Петровна с третьего этажа, она ему борщи носила. Кто ещё... Ах да, тот племянник мамы приезжал пару раз.
— Какой племянник? — Татьяна насторожилась.
— Ну, Лёша, что ли? Светкин сын, помнишь, у него младшая сестра была?
Алексей. Татьяна смутно припомнила высокого парня лет тридцати пяти, который действительно заходил к отцу. Но это было давно, ещё до смерти мамы.
— А когда он приезжал? — спросила она.
— Ну вроде года полтора назад видел его там. Заезжал к папе, сидели, чай пили.
Полтора года назад. Как раз перед появлением первого кредита.
Татьяна нашла номер тёти Светы в старой записной книжке мамы и позвонила. Разговор был коротким.
— Лёша? — голос тёти стал настороженным. — А что случилось?
— Ничего, просто хотела связаться с ним. Номер телефона не подскажете?
— У меня старый номер, он его давно поменял. Мы с ним не общаемся уже как год. Он... — она замялась. — В общем, у него проблемы были. С деньгами. Просил занять, я отказала, и он обиделся.
Картина начала складываться.
Через неделю Татьяна сидела в кабинете следователя. Рядом лежали кредитные договоры, медицинская карта отца из больницы и заключение эксперта-графолога.
—Три подписи из трёх, поддельные, сказал следователь, просматривая документы. — Причём подделка грубая. Ваш отец, судя по медицинским записям, последний год из-за последствий инсульта не выходил из дома. А кредиты оформлялись лично в отделениях банков.
— Кто-то пришёл с его паспортом?
— Скорее всего, с копией. Или с оригиналом, если отец доверял этому человеку и давал документ. Мы уже запросили записи камер видеонаблюдения в банках.
Через три дня следователь позвонил Татьяне.
— Нашли. На всех трёх видео — один и тот же человек. Алексей Сергеевич Морозов, тридцать семь лет. Ваш двоюродный брат, я правильно понимаю?
— Племянник мужа моей тёти, — уточнила Татьяна. — Мы с ним виделись всего несколько раз за жизнь.
— Он оформлял кредиты по паспорту вашего отца. Судя по всему, украл или взял на время. Деньги выводил сразу — снимал наличными. Сейчас мы его ищем, но он, похоже, скрылся. Последнее место работы — автосервис, уволился два месяца назад. Съехал с квартиры, оставив долги по коммунальным услугам.
Татьяна чувствовала, как внутри всё холодеет.
— Тогда, папа ни при чём?
— Судя по всему, он даже не знал о кредитах. Возможно, догадывался под конец, когда начали приходить звонки из банков, но побоялся вам сказать. Или не хотел расстраивать. У пожилых людей так бывает — считают, что сами виноваты, что доверились мошеннику.
Через месяц Алексея нашли в Краснодарском крае. Он не скрывался особенно тщательно — просто пытался начать новую жизнь на украденные деньги. Открыл небольшое кафе, которое быстро прогорело. На допросе он признался во всём.
— Он приходил к дяде Вите, — рассказывал следователь Татьяне. — Жаловался на тяжёлую жизнь, просил взаймы. Отец, видимо, давал понемногу. Потом Морозов увидел паспорт, лежащий на столе, и решил рискнуть. Сфотографировал документ, заказал поддельный бланк. Первый раз получилось легко, потому рискнул ещё. И ещё.
— А когда папа узнал?
— Судя по всему, после второго кредита. Ваш отец пытался дозвониться до Морозова, но тот сменил номер. Потом, видимо, смирился. Или не знал, как вам сказать.
Татьяна сжала кулаки. Отец умер, зная, что его обманули, что на его имя висят огромные долги, которые придётся выплачивать детям. И молчал. Боялся, что дочь и сын подумают, будто он сам виноват.
— Кредиты аннулированы, — сообщил нотариус Семён Александрович три месяца спустя. — Банки признали договоры недействительными по решению суда. Квартира ваша без обременений.
Татьяна кивнула. Рука дрожала, когда она подписывала последние документы.
Вечером они с Леной сидели на папином балконе. Квартира пустовала уже полгода, но Татьяна не спешила въезжать. Лена обнимала мать за плечи.
— Мам, а ты не злишься на дедушку? Что он молчал?
Татьяна долго смотрела на закат.
— Нет. Он защищал нас, как мог. Просто не знал, как поступить. Наверное, думал, что справится сам. Или надеялся, что Лёша вернёт деньги. Старики доверчивые. И одинокие.
Они помолчали.
— Мы переезжаем сюда? — тихо спросила Лена.
— Переезжаем, — кивнула Татьяна. — Это наш дом. Папа хотел, чтобы у тебя было жильё. Вот оно и есть. Без долгов, без кредитов. Чистое наследство.
Лена крепче прижалась к матери.
— А дядя Серёжа... он же тоже мог получить долю?
— Мог. Но отказался. Это его выбор. Мы с ним поговорим, когда всё уляжется. Главное, что папа не зря прожил жизнь. Он оставил нам не долги, а дом. И честное имя.
Татьяна погладила дочь по голове. Впереди был ремонт, переезд, новая жизнь. Но главное — память об отце теперь была чистой. Он не был ни расточителем, ни безответственным должником. Он был просто человеком, который доверял людям. И это не его вина, что доверие обернулось предательством.
А Алексею предстояло отвечать перед законом. Мошенничество, подделка документов, кража... Приговор будет суровым. И справедливым.