Как инок отвечал за своего старца
Духовным руководителем послушника Виталия был схиархимандрит Серафим (Романцов). Первое время послушник был сторожем, позже работал в трапезной. Когда он нёс послушание за свечным ящиком, приходилось задерживаться после службы (он считал выручку). Чтобы не будить братию, он ложился спать у дверей братского корпуса прямо на улице.
Из воспоминаний иеромонаха Мардария (Данилова): «Отец Виталий – удивительный был человек! Когда они в Глинской пустыни жили, старцу Серафиму (Романцову) письма шли – из Москвы, из Питера, из Киева, он не успевал отвечать. Вызвал Виталия: "Благословляю: распечатывай эти письма и давай ответы как от меня. И ко мне не обращайся, не подходи и не спрашивай, что писать..."
Виталий послушался: в каждом письме даст ответ, а внизу подпишет: «Схиигумен Серафим». И отправляет. Люди получают, благодарят: «Мы теперь ожили, мы воскресли! Мы теперь отчаиваться не будем!» Пишут батюшке благодарность: «Ой, батюшка, благодарим Вас!» «Спасли Вы нас! Мы в отчаянии были»... Батюшка Серафим – он благодать видел у Виталия, что Виталий сможет. И это действительно так».
Как странствовал по Советской России
Послушник Виталий не имел документов и ему приходилось скрываться, когда в монастырь приезжали представители власти. В конце 1950-х годов в Глинскую пустынь стали чаще приезжать проверяющие. Послушнику Виталию стало опасно находиться в монастыре, и он уехал в Таганрог.
Из воспоминаний келейницы отца Виталия схиигумении Серафимы (Дьяченко): «Странствуя с ним, мы не имели ни денег, ни двух одежд. Бывало, ночевали в поле, утром молились, клали поклоны и шли дальше...»
Однажды перед ними остановился мотоцикл с вооружёнными милиционерами. «Кто такие? Откуда? Документы!» Но он так ласково к ним обратился, что они были крайне изумлены. Поклонился, поцеловал их в плечи со словами: «Вы наши ангелы-хранители, наши защитники!». Так подвижник победил их своим смирением и любовью – они, попросив его помолиться, уехали. Только спустя некоторое время он сказал: «А ведь они специально за мной ехали».
Странствуя по России, Виталий ходил всегда в подряснике и с дорожным посохом – его невозможно было не заметить. И почти в каждом селении его поджидала милиция. Он рассказывал своим чадам об этом времени: «Иду – на пути речка, перешёл через нее – стоит постовой. Я ему в ножки поклонился, он повернулся спиной, как будто не заметил – я и прошёл. А в другом месте меня как барина встречали на машине. Возили меня в дом, очень красивый. Там меня "гладили". (Избивали). Но и в милиции есть добрые люди. Однажды меня схватила милиция и била, а начальник заступился за меня и сказал: «Не бейте его сильно, а то умрёт и тогда хлопот не оберёшься». Тогда меня перестали бить ногами, а только таскали за волосы и бороду».
При этом к своим обидчикам он не испытывал никаких враждебных чувств, помня слова Господа «благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас» (Лк.6,28).
Тайный постриг без благословения
Многое пришлось пережить праведнику. Скрываясь от преследователей, он ночевал, зарывшись в сугроб, чтобы не заметили чёрного подрясника. В 1954 году в Таганроге тяжелобольного подвижника положили в больницу. Врачи констатировали – туберкулёз в последней стадии, остались считанные дни. Но подвижник выжил, Господь хранил своего избранника.
Однажды инок Виталий, переправляясь через горную реку, упал в ледяную воду. Из-за обострения туберкулёза – кровь шла горлом. Инок Виталий стал умолять пустынника иеромонаха Мардария (Данилова), чтобы он тайно постриг его в монахи. Иеромонах согласился. При постриге отцу Виталию дали имя Венедикт.
Когда его духовник узнал о тайном постриге, долго сердился, но потом простил. В середине 60-х годов монах Венедикт тайно принял схиму с именем Виталий.
"Я не прозорливый..."
Глинские старцы учили каяться сразу, как только согрешил. Если есть кому сказать – хорошо, а если нет – проси прощения у Бога: «Господи, помилуй мя, падшего». И отец Виталий советовал своим духовным чадам: «Если согрешила, подумала что-нибудь недоброе – сразу исповедуйся перед сёстрами. Главное, чтобы восстановить мир».
Из рассказа игумена Н.: ««Меня хранила его молитва. Если бы не отец Виталий, – не знаю, что было бы со мной. Меня «полюбили» в КГБ с самых первых шагов – сначала в семинарии, потом на приходе. Могли посадить в любое время, угрожали. Но приедешь к батюшке, расскажешь только, и уезжаешь с надеждой, что не даст Бог в обиду по его святым молитвам. И действительно, смотришь – и отстали от меня на время. Другая скорбь - опять едешь. Он меня спасал от всех бед. И только теперь я понял, кем он был для нас. Я готов целовать ту землю, где он ходил...»
Трагические события в Сухуми отец Виталий предсказал за 30 лет до этого. Однажды, проходя по городу, он сказал: «Хочется, чтобы этот дом уцелел, и вот этот. Слышу, как на улицах стреляют, убивают, кровь течёт ручьями».
Сам старец не любил, когда говорили о его прозорливости, и если слышал, то отвечал так: «Разве я прозорливый? Я прожорливый». И тут же начинал себя ругать и обличать. Однажды признался: «Думаете, легко быть прозорливым, когда видишь, что человек погибает? И знаешь, как ему помочь, и знаешь, что он эту помощь отвергнет... Тогда сердце такою скорбью исполняется...»
Прощание
Из воспоминаний схиигумении Серафимы: «Его завезли в храм, он обошёл его весь, но класть поклоны перед иконами уже не мог. Прощался со всеми, очень плакал. В машине сказал: «Я теперь буду всегда с отцами в храме». Никто не уразумел тогда этих слов... Врачи старались помочь ему, чем могли, но воля Божия была иной. За день до смерти он вдруг рукой подал мне знак, чтобы я раскрыла штору на окне. Я спросила: «Кого видишь?» Он смотрел молча, потом поцеловал свою руку и показал на икону Божией Матери. Я подала образ, и он всех им благословил.
Я спросила: «Приходила Матерь Божия?» Он кивнул головой и заплакал».