– Танечка, а ты уверена, что нам нужно столько нарезок? Вон, сервелат нынче по какой цене, словно он из золота сделан, а ты три палки взяла. Может, одну уберем? А сыр этот, с плесенью который, его же вообще нормальные люди не едят, только деньги на ветер, – Сергей топтался у открытого холодильника, с сомнением разглядывая гастрономическое изобилие, которое едва умещалось на полках.
Татьяна, не отрываясь от шинковки огурцов для своего фирменного салата, лишь тяжело вздохнула. До прихода гостей оставалось всего три часа, а дел было невпроворот. Сегодня они отмечали тридцатипятилетие Сергея. Дата круглая, серьезная, поэтому и стол Татьяна решила накрыть соответствующий: богатый, красивый, чтобы не стыдно было перед друзьями и, главное, перед родственниками мужа.
– Сережа, закрой холодильник, не напускай тепло, – спокойно, но твердо сказала она. – Мы это обсуждали. У тебя юбилей. Придут твои коллеги, наши друзья, и, конечно же, твоя мама с сестрой. Ты хочешь, чтобы Галина Петровна потом полгода всем рассказывала, что у сына на столе три корочки хлеба лежали и гости голодными ушли? Я этого не хочу. Я премию получила, могу позволить мужу праздник устроить.
Сергей захлопнул дверцу и виновато подошел к жене, пытаясь приобнять её за плечи.
– Тань, ну ты чего? Я же просто за бюджет переживаю. Ты у плиты вторые сутки, устала, глаза красные. Мама все равно что-нибудь найдет, к чему придраться, ты же её знаешь. Ей хоть икры черной таз поставь, скажет – солоновата.
– Вот чтобы поводов было меньше, я и стараюсь, – Татьяна отложила нож и посмотрела на мужа. – Лучше помоги мне фольгу достать с верхней полки, буженину пора в духовку ставить. И проверь, охладилось ли шампанское. Лариса, знаешь ли, теплое пить не станет, сразу лицо скривит, будто уксус предложили.
Подготовка шла полным ходом. Квартира наполнялась умопомрачительными ароматами: запекалось мясо, нашпигованное чесноком и морковью, на плите томился жульен в маленьких кокотницах, на столе в гостиной уже красовались хрустальные салатницы. Татьяна вложила в этот праздник не только немалые деньги, но и всю душу. Ей хотелось, чтобы этот вечер прошел идеально. Она даже купила новую скатерть – белоснежную, с жаккардовым узором, зная, как свекровь любит оценивать текстиль.
Звонок в дверь раздался ровно в пять. Татьяна, на ходу снимая фартук и поправляя прическу, кивнула мужу:
– Открывай, это твои. Они всегда приходят первыми, чтобы успеть ревизию провести.
На пороге стояла Галина Петровна – женщина грузная, властная, в своем неизменном бархатном платье, которое она надевала на все торжества последние лет десять. Рядом переминалась с ноги на ногу Лариса, младшая сестра Сергея, держа в руках тощий букетик из трех гвоздик и какой-то маленький пакет.
– С днем рождения, сынок! – громогласно возвестила свекровь, обнимая Сергея так, что тот даже крякнул. – Вот, расти большой, не будь лапшой! Тридцать пять – это ж надо! Совсем взрослый стал, а все такой же худой. Не кормит тебя жена, что ли?
Она перевела оценивающий взгляд на Татьяну, которая вышла в прихожую с приветливой улыбкой.
– Здравствуйте, Галина Петровна. Здравствуй, Лариса. Проходите, мы очень рады. Сережа у нас не худой, а спортивный, он в зал ходит.
– Ой, скажешь тоже, спортивный, – отмахнулась свекровь, проходя в квартиру и по-хозяйски оглядываясь. – В зал ходить – это когда силы девать некуда. А нормальному мужику на диване лежать надо, жирок копить. Лариска, давай сюда подарок.
Лариса протянула брату пакет. Внутри оказался набор дешевых носков и пена для бритья – классика жанра, от которой у Сергея уже дергался глаз, но он вежливо поблагодарил.
– А это вам к столу, – Галина Петровна извлекла из своей необъятной сумки баночку маринованных помидоров. – Свои, домашние. Не то что ваша магазинная химия. Открывай, Танька, ставь на видное место.
Татьяна приняла банку, стараясь не выдать раздражения. Помидоры были мутные, с лопнувшей кожицей, но отказать было нельзя – обида будет смертельная.
– Спасибо, обязательно поставим. Проходите в комнату, сейчас остальные подтянутся.
Вскоре гостиная наполнилась шумом и смехом. Пришли друзья Сергея, коллеги с женами. Стол ломился от угощений. Татьяна постаралась на славу: тут был и салат с языком, и красная рыба собственной засолки, и рулетики из баклажанов с орехами, и то самое дорогое ассорти из элитных сыров и колбас. Горячее – запеченная свиная шейка с картофелем по-деревенски – вызвало всеобщий восторг.
Галина Петровна сидела во главе стола, рядом с именинником, и активно орудовала вилкой. Ее тарелка наполнялась с космической скоростью.
– Тань, а рыба-то почем нынче? – громко спросила она, отправляя в рот очередной кусок семги. – Небось, ползарплаты Сережиной ушло?
– Нет, Галина Петровна, это на мою премию куплено, – спокойно ответила Татьяна, накладывая гостям жульен. – Кушайте, не стесняйтесь.
– Ну, премия – это тоже семейный бюджет, – наставительно заметила свекровь, не переставая жевать. – Могли бы лучше кредит за машину погасить досрочно, чем рыбу дорогую переводить. Вкусная, конечно, не спорю, но уж больно расточительно. Ларисочка, попробуй грибочки, очень нежные. Тебе полезно, ты у нас слабенькая, тебе питаться хорошо надо.
Лариса, которая нигде не работала уже третий год, находясь в "поиске себя", активно налегала на буженину.
– Ой, мам, правда вкусно! – прочавкала она. – Тань, а ты рецепт дашь? Хотя, у меня все равно так не получится, да и денег на такое мясо нет. У нас с Виталиком сейчас сложный период, он опять работу меняет...
– Бедная моя девочка, – тут же запричитала Галина Петровна. – Виталик твой – лодырь, я всегда говорила. Вот Сереже повезло, он пристроился хорошо, и жена зарабатывает. А тебе, кровиночка, все самой, все самой... Ты кушай, кушай, пока дают. Дома-то, поди, одни макароны?
Татьяна переглянулась с мужем. Сергей покраснел и уткнулся в тарелку. Ему было стыдно за мать, но перечить ей при гостях он не решался. Татьяна решила не портить праздник и пропустила колкость мимо ушей.
Вечер шел своим чередом. Тосты звучали один за другим, гости хвалили хозяйку, еда на столе постепенно убывала, но её было так много, что казалось, пир может длиться неделю. Татьяна только и успевала менять тарелки и приносить новые блюда.
Ближе к десяти вечера гости начали расходиться. Друзья благодарили за шикарный прием, коллеги жали Сергею руку. Когда за последней парой закрылась дверь, в квартире остались только Татьяна, Сергей, Галина Петровна и Лариса.
Татьяна, чувствуя, как гудят ноги, начала убирать со стола грязную посуду.
– Сережа, помоги мне отнести тарелки на кухню, я загружу посудомойку, – попросила она мужа.
– Конечно, сейчас, – Сергей вскочил, рад быть полезным.
Пока они возились на кухне, счищая остатки еды в мусорное ведро и расставляя тарелки в машину, в гостиной царила подозрительная тишина. Обычно Галина Петровна любила после застолья поучить жизни или обсудить ушедших гостей, а тут – ни звука.
– Тань, иди чаю попьем, торт же еще, – крикнула Лариса из комнаты.
– Иду, сейчас только чайник поставлю!
Татьяна вытерла руки полотенцем и направилась в гостиную. То, что она увидела, заставило её застыть в дверном проеме.
Галина Петровна, стоя у стола, с деловитым видом перекладывала еду. Но не просто перекладывала, чтобы освободить место. Она достала из своей объемной сумки стопку пластиковых контейнеров – штук пять или шесть, разного калибра, явно заготовленных заранее, – и методично сгребала в них все самое вкусное.
Вот огромный кусок буженины, который остался почти нетронутым, плюхнулся в большой контейнер. Следом туда же отправились остатки дорогой колбасы и сыра. В другой лоток летели рулетики из баклажанов. Лариса в это время держала раскрытый пакет, куда мать уже успела запихнуть вазу с конфетами и почти целую бутылку вина.
– Мама, это еще влезет? – шептала Лариса, указывая на салатницу с "Цезарем". – Там креветки, жалко оставлять.
– Влезет, влезет, утрамбуем, – бормотала свекровь, орудуя ложкой. – Не пропадать же добру. Они все равно выбросят, зажрались совсем. А тебе детей кормить нечем.
Татьяна почувствовала, как внутри закипает холодная ярость. Дело было не в еде. Ей не жалко было угостить. Если бы свекровь попросила: "Тань, у вас столько осталось, положи нам с собой кусочек тортика", Татьяна сама бы все упаковала. Но это... Это выглядело как наглый, спланированный грабеж. Они пришли с контейнерами! Они знали, что будут это делать!
– Галина Петровна, что вы делаете? – голос Татьяны прозвучал неожиданно громко в тишине комнаты.
Свекровь вздрогнула и выронила ложку, которой перекладывала салат. Кусок курицы шлепнулся на белоснежную скатерть, оставляя жирное пятно. Лариса испуганно спрятала пакет за спину.
– Ой, Танюша, ты меня напугала! – тут же нашлась Галина Петровна, натягивая на лицо маску оскорбленной невинности. – А мы тут... помогаем тебе убирать. Смотрю, стол завален, продукты сохнут. Жалко же, столько денег потрачено. Вот, решила забрать, чтобы не испортилось.
– Забрать? – Татьяна подошла к столу вплотную. – Вы не спросили, нужно ли нам это. Вы просто достали свои контейнеры и начали сгребать еду, как в столовой на раздаче.
– А что спрашивать-то? – свекровь подбоченилась, переходя в наступление. – Вы же вдвоем живете, куда вам столько? Сережа на работе целыми днями, ты тоже. Испортится все, выкинете. А у Ларисы детки, Виталик без работы. Им нужнее. Мы же одна семья, должны делиться.
– Делиться – это когда предлагают, – жестко отрезала Татьяна. – А то, что делаете вы – это воровство. Поставьте контейнер на место.
В этот момент в комнату вошел Сергей, неся поднос с чашками. Увидев сцену, он замер.
– Мам? Тань? Что происходит?
– Сережа, скажи своей жене, чтобы она не хамила матери! – взвизгнула Галина Петровна. – Я хотела как лучше! Спасти продукты! А она меня воровкой обозвала! Я для внуков стараюсь, для племянников твоих!
– Сережа, твоя мама пришла в гости с пустыми руками, если не считать банку кислых помидоров, а уходит с полной сумкой деликатесов, которые я покупала на свои деньги и готовила два дня, – Татьяна повернулась к мужу, скрестив руки на груди. – Она даже не спросила, может быть, ты хочешь взять это завтра на обед? Или мы планировали доедать это в выходные?
Сергей посмотрел на стол, на полузаполненные контейнеры, на жирное пятно на скатерти. Потом перевел взгляд на мать.
– Мам, ты правда с контейнерами приехала? – тихо спросил он.
– Ну и что?! – вызверилась мать. – Я знала, что у Таньки вечно наготавливается на роту солдат! Я хозяйственная женщина! У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как добро пропадает! Ты посмотри на них, буржуи! Им для родной сестры куска мяса жалко!
– Мне не жалко, – Татьяна сделала шаг вперед и решительно положила руку на крышку контейнера, который свекровь пыталась закрыть. – Но я не позволю вести себя в моем доме, как на продуктовой базе. Вы пришли на праздник, поели, попили. Спасибо за визит. Но еда остается здесь.
– Ты... ты руку-то убери! – зашипела Галина Петровна, пытаясь выдернуть лоток. – Это уже мое, я положила!
– Это купила я. Это приготовила я. Это мой стол и мой дом, – Татьяна смотрела прямо в глаза свекрови. – Лариса, поставь пакет с вином и конфетами на стол.
Лариса, красная как рак, посмотрела на брата, ища поддержки.
– Сереж, ну скажи ей! Вам что, жалко? – заныла она. – У нас правда денег нет...
– Если нет денег, пусть твой муж идет работать, а не меняет десятое место за год, – отчеканил Сергей. Его голос вдруг стал твердым, как никогда. – Лариса, ставь пакет.
– Сережа! Ты что, против матери пошел? – ахнула Галина Петровна. – Она тебя околдовала! Подкаблучник! Родную кровь на бабу променял!
– Мама, хватит, – Сергей подошел к столу, взял из рук матери контейнер с бужениной и решительно вытряхнул содержимое обратно на блюдо. – Это унизительно. Вы приехали поздравить меня или поесть и набрать сумок? Мне стыдно. Правда, стыдно.
Галина Петровна задохнулась от возмущения. Она хватала ртом воздух, лицо пошло красными пятнами.
– Ноги моей здесь больше не будет! – взвизгнула она. – Собирайся, Лариса! Нас здесь ненавидят! Нас здесь куском хлеба попрекают! Я всем расскажу, какие вы! Всем родственникам расскажу, как невестка у матери изо рта кусок вырывала!
– Рассказывайте, – спокойно сказала Татьяна. – Только не забудьте упомянуть про контейнеры в сумочке. Думаю, тете Вале и дяде Мише будет очень интересно послушать про вашу "хозяйственность".
Свекровь метнула на неё испепеляющий взгляд.
– Будьте вы прокляты со своей колбасой! Подавитесь! – она схватила свою сумку, демонстративно перевернула один из пустых контейнеров, швырнув его на диван, и, гордо задрав подбородок, пошла к выходу.
Лариса, суетливо выложив на край стола пакет с конфетами (вино она все-таки попыталась незаметно прижать локтем, но под взглядом Татьяны вернула и его), поспешила за матерью.
– Мам, подожди! Я шапку забыла!
В прихожей слышалась возня, гневное сопение и хлопанье дверьми.
– Неблагодарные! Свиньи! – донеслось с лестничной клетки, и входная дверь с грохотом захлопнулась.
В квартире повисла звенящая тишина. Татьяна стояла у испорченного стола, глядя на пятно на скатерти. Адреналин отступал, и руки начали мелко дрожать. Она чувствовала себя опустошенной, словно по ней проехались катком.
Сергей молча подошел к ней и обнял сзади, уткнувшись лицом в ее волосы.
– Прости меня, – глухо сказал он. – Прости за этот цирк.
– Ты не виноват в том, какая у тебя родня, – вздохнула Татьяна, накрывая его руки своими. – Но я больше не могла молчать. Это перешло все границы.
– Я знаю. Я видел, – он развернул её к себе. – Ты все сделала правильно. Я сам был в шоке. Подготовить тару... Это ж надо додуматься.
– Они теперь с нами разговаривать не будут, – усмехнулась Татьяна, чувствуя облегчение от того, что муж на ее стороне.
– И слава богу, – серьезно ответил Сергей. – Знаешь, Тань... Я, наверное, слишком долго позволял им садиться нам на шею. "Бедная Лариса", "Маме нужно помогать"... А они просто пользовались. Сегодня я это увидел так ясно, что тошно стало.
Он посмотрел на стол, где все еще стояли остатки роскошного пира.
– Ну что, торт будем есть? Или они успели его надкусить?
Татьяна рассмеялась – нервно, но искренне.
– Торт в холодильнике, до него они добраться не успели.
– Вот и отлично. Ставь чайник заново. Будем праздновать мое освобождение от иллюзий. И знаешь... – Сергей взял вилку и подцепил кусок той самой буженины, за которую шла битва. – Мясо и правда божественное. Хорошо, что ты его отбила. Завтра на работу возьму, мужиков угощу. Пусть завидуют, какая у меня жена – и готовит вкусно, и в обиду себя не дает.
Они сидели на кухне, пили чай с тортом "Наполеон", который Татьяна пекла полночи, и впервые за долгое время чувствовали себя по-настоящему единой семьей. Телефон Сергея пару раз звякнул сообщениями – наверняка, гневные тирады от Ларисы или матери, – но он, не глядя, перевернул его экраном вниз.
– В следующий раз, – задумчиво произнес Сергей, доедая кусок торта, – если они захотят встретиться, пойдем в кафе. И каждый платит за себя.
– Боюсь, в таком формате они встречаться не захотят, – улыбнулась Татьяна.
– Ну, значит, будем встречаться реже. Бюджет целее будет.
Татьяна смотрела на мужа и понимала: этот испорченный финал праздника стал, возможно, лучшим подарком на его юбилей. Он наконец-то повзрослел и расставил приоритеты. А скатерть... Скатерть можно отстирать. Или купить новую, еще красивее.
На следующий день телефон Татьяны разрывался от звонков неизвестных номеров – видимо, Галина Петровна подключила "тяжелую артиллерию" в виде дальней родни, чтобы пристыдить невестку. Но Татьяна просто внесла номера в черный список и пошла на кухню. Там, в контейнере (её собственном, чистом и красивом), лежали вкуснейшие рулетики и куски запеченного мяса. Она собрала мужу на работу царский обед, поцеловала его в щеку и пожелала хорошего дня.
Вечером Сергей вернулся с работы с букетом цветов – настоящих, роскошных роз, а не трех увядших гвоздик.
– Это тебе, – сказал он. – За терпение. И за то, что открыла мне глаза. Мама звонила на работу, на городской. Кричала, требовала извинений.
– И что ты ответил?
– Сказал, что мы ждем возврата той банки с помидорами. А то вдруг она тоже испортится, – Сергей хитро подмигнул. – Она бросила трубку. Думаю, месяц тишины нам обеспечен.
Татьяна рассмеялась и поставила цветы в вазу, ту самую, где вчера стояли жалкие гвоздики. Розы заняли все пространство, вытесняя собой неприятные воспоминания. Дом снова был их крепостью, где еда – для радости, а не для воровства, и где уважение важнее кровных уз.
Если вам близка позиция героини и вы тоже считаете, что наглость нужно пресекать – ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Буду рада узнать ваше мнение в комментариях