Часть 1. НЕВИДИМЫЙ В СОБСТВЕННОЙ СЕМЬЕ
Дверь в спальню захлопнулась с таким гулом, что на полке вздрогнула фарфоровая статуэтка. Рите казалось, что трещина пошла прямо по стеклянному лебедю, символу их былой любви. Теперь он был просто пылесборником.
— Я устала, Егор! Устала от этих вечных упреков! — её голос, сорвавшийся на крик, прозвучал глухо через дверь.
— Прекрасно! Я тоже! Может, тогда перестанешь тратить половину зарплаты на чепуху? — рявкнул он из гостиной, швыряя пульт от телевизора на диван.
Их ссоры стали ритуалом, отлаженным и бездушным. Деньги, невынесенный мусор, забытый в химчистке свитер — всё было поводом для битвы. А в промежутках — ледяное молчание. Они так яростно выясняли, кто прав, что перестали видеть главное: их сына.
Вася, двенадцатилетний тихий Вася, последнюю неделю был похож на призрака. Он просто растворялся на фоне родительских ссор. Бледный, с синяками под глазами от бессонных ночей за телефоном, он молча ковырял вилкой ужин, пока мать и отец обменивались колкостями через его голову. Он был невидимым в собственной семье.
Всё началось в чате одноклассников. Кто-то скинул скриншот: «Скачай невидимку для Telegram! Читай удаленные сообщения, скрывай онлайн-статус! Только для избранных». Ребята ахали, обсуждали. Вася почувствовал шанс. Он представил, как удивит всех, став цифровым ниндзя. Приложения в App Store не было — но это только подогрело азарт. «Значит, это что-то действительно секретное», — подумал он.
Он вышел на человека, который прислал подробную инструкцию. Голосовые сообщения были убедительными, дружелюбными: «Расслабься, всё просто. Нужен только твой Apple ID на минуту для настройки». Вася, дрожащими от волнения пальцами, ввёл логин и пароль. Экран iPhone померк на секунду. А потом случилась беда. Устройство потребовало перезагрузки. И… заблокировалось. На экране всплыл текст: «Твой iPhone и вся переписка с родителями, фото — в наших руках. Разблокировка — 70 000 рублей. Пиши сюда. Расскажешь родителям или полиции — всё сливаем в сеть».
Мир Васи рухнул. Он метался между надеждой, что это шутка, и леденящим ужасом. Семьдесят тысяч! Он нигде не мог их взять. А угроза «слить всё»… Родители возненавидят его.
Тем временем Рита, проверяя баланс кредитки перед оплатой онлайн-курса по йоге (очередной пункт в списке претензий Егора), остолбенела. Со счёта исчезло ровно семьдесят тысяч рублей.
— Егор! — её крик на этот раз был не театральным, а полным настоящей паники. — Деньги! С карты пропали деньги!
Он влетел в комнату, смартфон в руке. Лицо было багровым.
— Это что, шутка? Я только что получил смс о списании! Ты что, совсем уже?
— Это не я! — задыхалась Рита. — Это…
Их взгляды, впервые за долгие дни, встретились не в злобе, а в одном ужасающем подозрении. И синхронно скользнули к приоткрытой двери Васиной комнаты.
Часть 2. МЫ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕЧАЛИ
Они ворвались туда, как шторм. Вася сидел на кровати, обняв колени, и смотрел в стену. Его iPhone лежал на столе мёртвым кирпичиком.
— Василий! — голос Егора дрожал от ярости. — Что ты наделал? Семьдесят тысяч! Ты что, воровать вздумал?
Мальчик вздрогнул, поднял на отца огромные, полные слёз глаза. И зарыдал. Не детски-обиженно, а мучительно, захлёбываясь, содрогаясь всем телом. Между рыданиями вырвалось:
— Я не воровал… Это мошенники… Они всё забрали… Простите…
Ледяная волна страха накрыла Риту. Она опустилась рядом, обняла сына, чувствуя, как он дрожит.
— Кто они? Вася, дыши. Говори всё с начала.
История, прерываемая всхлипами, обрушилась на них: невидимка, Telegram, обещания, Apple ID, блокировка, шантаж… И отчаянная, глупая попытка спастись — когда пришёл новый ультиматум: «Деньги сейчас, или начинаем рассылку», — он, помня, где лежит карта матери, сделал это. Потом надеялся, что родители спишут всё на мошенников, а он просто исчезнет.
Егор медленно опустился в кресло, провёл рукой по лицу. Гнев испарился, оставив после себя густую, тяжёлую пустоту и стыд. Он смотрел на сына, прижавшегося к матери, на его искажённое страхом лицо, и видел не вора, а загнанного в угол, перепуганного ребёнка. Ребёнка, который неделю жил в аду, пока они, его родители, вели свою дурацкую, эгоистичную войну.
— Боже мой, — тихо выдохнула Рита. — Мы же ничего не замечали. Ничего.
Часть 3. ПЛАТА ЗА ЖЕСТОКИЙ УРОК
Ночь они провели вместе, в гостиной, как в бункере. Вася, исчерпавший слёзы, наконец уснул, укрытый пледом. Егор и Рита молча листали статьи в интернете, вбивая в поиск «блокировка iPhone, выкуп, школьники». Картина сложилась страшная и чёткая.
Рита нашла слова Никиты Данюка, Члена Общественной палаты РФ, и прочла их вслух, тихо, будто боялась разбудить сына:
— «Экосистема Apple выстроена так, что любая подобная ошибка превращается в трагедию. И никакого «стоп-крана» на программном уровне нет… Apple просто следует общему тренду — максимально упрощать взаимодействие пользователя с системой, даже в ущерб его безопасности».
— В ущерб безопасности нашего ребёнка, — мрачно добавил Егор. — Упростили до нельзя.
Он нашёл другой комментарий, Артура Шлыкова, председателя движения «Гражданский комитет России»:
— «Классическая мошенническая схема, которая эксплуатирует желание выделиться среди одноклассников и побыть «хакером»… Поэтому совет один — сначала поищите приложение в российском магазине, там более строгие проверки на безопасность».
Выделиться. Оба взглянули на спящего Васю. Он так хотел стать невидимкой в сети, потому что чувствовал себя невидимкой дома.
— Мы его потеряли, — прошептала Рита.
Егор молча взял её руку. Не для примирения. Для опоры. Впервые за много месяцев это был жест не про «я» или «ты», а про «нас». Про их общую, вопиющую ошибку. Про семью, которую они чуть не разменяли на бытовые ссоры, пока настоящая беда тихо стучалась в дверь их сына.
Утром они поедут в полицию. Будут звонить в банк, в поддержку Apple. Это будет долго, унизительно и, вероятно, безрезультатно. Семьдесят тысяч были платой за жестокий урок.
Но когда первые лучи утра упали на спокойное лицо Васи, Рита и Егор знали: это была не цена за разблокировку телефона. Это была цена за прозрение. За то, чтобы наконец увидеть самое главное, что у них есть, прежде чем это станет по-настоящему невидимым.