Живя в это время в усадьбе Кленовая роща, Му Яньюй выздоравливала. Вместе с госпожой Е и Линь Фэном она наблюдала за работой гончаров.
– Нужно учитывать, что наша мастерская очень известна, и мы зарабатываем на жизнь в основном изготовлением и продажей фарфора. У меня только один сын, и к сожалению, он увлечён только военными забавами и чтением, а в производстве фарфора ничего не смыслит. – Госпожа Е достала из открытой печи обожжённый фарфор и подала Му Яньюй.
Та нерешительно протянула руку, но вдруг застеснялась. Страшная смерть родителей, кровь мастеров – она не могла переступить через внутренних демонов и очнуться от кошмара.
– Ты понимаешь, что значит быть мастером? – госпожа Е заметила нерешительность Му Яньюй и сама вложила фарфор в её руки.
Сдерживая выступившие слёзы, Му Яньюй покачала головой.
– Мастер любого дела – тот, кто множество раз испытал страшные муки. Тот, кто пережил тяготы и преодолел испытания. Тот, кто постоянно самосовершенствуется и никогда не отдыхает.
Слова госпожи Е звучали ровно, почти безэмоционально, но словно молотом они разбили последнюю неподатливую линию обороны Му Яньюй.
Она ощутила отвращение к себе. Всегда сильная и упорная, с детства не пасовавшая перед трудностями, сейчас она не могла даже сдержать слёз.
***
Не выдержав, Линь Фэн достал платок и уже хотел подать Му Яньюй, чтобы позволить ей вытереть слёзы, но вдруг смутился и снова спрятал его в рукав.
– Не нужно скорбеть, дева Му, – улыбнулся он. – Лучше взгляни на этот фарфор и дай нам совет.
Линь Фэн боялся, что прикосновение к селадону расстроит её, поэтому пользуясь случаем, он забрал фарфор и поднял повыше, показывая его в солнечном свете.
Госпожа Е поняла – её сын вмешался, чтобы не дать Му Яньюй задуматься о мучительном прошлом. Однако при наличии страданий побег от них, а не борьба и преодоление, приводят к тому, что они начинают властвовать над жизнью человека, делая его рабом, который не может от них освободиться.
Поэтому она, не изменившись в лице, спросила:
– Дева Му, как считаешь, ты настоящий мастер?
– Разумеется, я же рождена в семье государственных гончаров и с пяти лет помогала отцу обжигать фарфор, – недоумённо ответила Му Яньюй.
– Существуют люди, которые не плачут, и даже если их жестоко убивают, не издают ни стона. Как думаешь, почему? – спросила госпожа Е, показывая на гончара, который только что порезал палец осколком фарфора.
Му Яньюй смотрела на мастера, который не обращал внимания на рану, продолжая шутить с другими гончарами.
– За улыбкой скрыты слёзы? Или он считает эту ранку крохотной, пустяковой, или не хочет позволить другим увидеть его чувствительность?
Му Яньюй перечислила все причины, которые пришли в голову.
– Нет, когда мастер получает рану, он собирает боль в даньтяне[1], а потом постепенно высвобождает её, не беря во внимание, но при этом и не забывая полностью. Мастер может горевать, страдать, сердиться, но всё это в его руках превращается в произведение искусства. Он приносит в этот мир только красоту и нечто особенное. Только тогда мастер является истинным.
Госпожа Е смотрела на Му Яньюй, медленно и внушительно произнося каждое слово.
Её слова подействовали на Му Яньюй как удар грома. С пяти лет она вместе с родителями обжигала фарфор, все гончары хвалили её ум, природные способности и талант, называли настоящим мастером.
Однако никто не говорил, что настоящий мастер должен скрывать боль в сердце, претворять мучения в искусство и приносить в мир только красоту и нечто особенное.
– Госпожа, прошу вас, – Му Яньюй вдруг опустилась на колени перед госпожой Е, – пожалуйста, примите меня в ученицы. Я хочу стать настоящим мастером.
***
Сердце Линь Фэна подскочило. Он тут же пожелал всю жизнь защищать эту девушку, независимо от её положения.
Он с надеждой взглянул на матушку, однако на лице госпожи Е по-прежнему не было видно никаких чувств.
Она подняла Му Яньюй и ничего не ответила на просьбу, только тихо заметила:
– Прошлым днём ты сказала, что у селадоновой курильницы чувствуется наплыв. Всё верно, во внимании тебе не откажешь. Однако когда я спросила, как он получился, ты списала всё на разницу в толщине глазури. Это не совсем так.
Госпожа Е забрала у Линь Фэна селадон и снова отдала его Му Яньюй, продолжая:
– Если сможешь выяснить причину неровности, я подумаю над твоим ученичеством, в противном случае, верну тебя седьмому господину, и ты уедешь. В усадьбе Кленовая Роща остаются только настоящие мастера.
Госпожа Е направилась к печи, но через несколько шагов обернулась.
– Пусть прошлое плачевно, хватит себя жалеть. Ты всё ещё можешь свободно жить в этом мире. Чтобы развеять горе, смягчить гнев и уничтожить ненависть нужно немало смелости.
– Я не жалею себя! – Му Яньюй подбежала к госпоже Е и преградила ей путь. – Мне себя не жалко. Но я должна стать гончаром, я должна обжигать самый изысканный фарфор. Госпожа сказала, что страдание должно претворяться в искусство, а горе скрываться в сердце, чтобы приносить в мир красоту и нечто особенное, только тогда мастер становится подлинным. С сегодняшнего дня я использую прошлое, чтобы двигаться дальше. Пожалуйста, госпожа, поверьте, у меня получится!
Му Яньюй решила, что если вернётся в императорскую гончарню, вернётся в столицу, то сможет преподнести государю свой фарфор, высказать обиды и отомстить за семью.
Поступив работать в частную гончарню, можно поучаствовать в отборе мастеров для государственной печи. Усадьба Кленовая Роща была для неё единственной возможностью.
– Повторяю, если сможешь выяснить причину наплыва, я подумаю, делать ли тебя ученицей, – по-прежнему безэмоционально сказала госпожа Е. – В противном случае ты никогда не станешь настоящим мастером.
[1] Даньтянь – часть тела, находящаяся на 3 цуня ниже пупка, место сосредоточения жизненных сил.