Ноябрь в том году выдался промозглым. Дождь со снегом хлестал в лобовое стекло старенького «Логана» так, что дворники едва справлялись.
Дядя Саша, таксист с двадцатилетним стажем, зевнул и посмотрел на часы. Два ночи. Пора бы домой, спина уже отваливается.
Вдруг приложение дзынькнуло. Заказ. Совсем рядом, у подъезда элитной новостройки. Конечная точка не указана.
— Ладно, последний, — проворчал Саша, разворачиваясь через сплошную (ночью можно, никто не видит).
У подъезда стояла фигурка. В одной тонкой кофточке, без куртки, босиком в домашних тапочках. В руках — какой-то пакет. Она тряслась от холода так, что это было видно даже сквозь пелену дождя.
Саша выскочил из машины, распахнул заднюю дверь.
— Прыгай, дочка! Заболеешь же!
Девушка упала на сиденье. Зубы стучали дробь.
— Куда едем? — спросил Саша, врубая печку на полную.
— Не з-знаю… — выдавила она. — Пожалуйста, просто увезите меня отсюда. Подальше. У меня денег нет… Я телефон там оставила… Но я потом отдам, честное слово…
Саша посмотрел в зеркало заднего вида. На лице — размазанная тушь, под глазом наливается синяк. Понятно всё. Очередной «прынц» показал свое истинное лицо.
— Так, — сказал Саша своим спокойным басом. — Денег не надо. Полицию вызывать будем?
— Нет! Нет, пожалуйста… Просто увезите.
Он тронулся. Ехать «в никуда» смысла не было. В общежитие ее без документов не пустят. На вокзал — там бомжи и холодно.
Саша вздохнул, достал свой кнопочный телефон и набрал номер.
— Галя, ты спишь? Ставь чайник. И борщ грей. Да, я с пассажиром. Нет, не с мужиками. Всё, скоро буду.
Через полчаса они зашли в типичную «хрущевку». Галина Петровна, жена Саши, женщина строгая, но с большим сердцем, встретила их в коридоре. Увидев дрожащую, избитую девчонку в тапочках, она всплеснула руками.
— Господи, Иисусе! Саша, где ты ее взял? А ну, быстро в ванную! Я сейчас полотенце дам, халат.
Девушку звали Аня. Ей было всего 19. Приехала из деревни учиться, влюбилась в «бизнесмена». Он оказался тираном. В тот вечер он напился и вышвырнул ее из квартиры за то, что она «не так посмотрела».
В ту ночь Аня спала на диване в гостиной, укрытая двумя пуховыми одеялами. А Саша с Галей шептались на кухне.
— Куда ж ей идти-то, Саш? — вздыхала Галя. — Зима на носу.
— Пусть пока у нас побудет, — решил Саша. — Места хватит. Детей своих нет, хоть о чужой позаботимся.
Аня прожила у них полгода. Сначала она боялась каждого шороха. Но доброта этих простых людей, борщи Галины Петровны и спокойные разговоры дяди Саши («Ничего, прорвемся, Москва слезам не верит») сделали свое дело.
Они помогли ей восстановить документы (Саша возил ее по инстанциям). Галя через знакомых устроила ее помощницей повара в столовую — Аня, как оказалось, прекрасно готовила.
Девушка ожила. Она стала называть их «дядя Саша» и «тетя Галя», а потом, как-то само собой, вырвалось — «мои родные».
Весной она съехала — сняла комнату с подружкой. Но каждые выходные приезжала к старикам с пирогами.
Прошло семь лет.
Дядя Саша уже не таксовал — здоровье не то. Сердце пошаливало, да и ноги болели. Они с Галей жили на пенсию, скромно, считали копейки в аптеке.
В тот день Саше стало плохо прямо на улице. Схватило сердце, он осел на скамейку. Прохожие спешили мимо, думая — пьяный.
Вдруг рядом затормозила дорогая иномарка. Из нее выскочила молодая, красивая женщина в деловом костюме.
— Дядя Саша?!
Это была Аня. Теперь она была Анной Сергеевной, управляющей сетью ресторанов.
Она сама отвезла его в лучшую платную клинику. Оплатила палату, лекарства, операцию. Сидела у его кровати ночами, держа за руку.
— Анечка, зачем тратишься… — шептал он. — Дорого же…
— Молчи, пап, — улыбнулась она. Да, она назвала его папой. — Деньги — это бумага. А ты меня тогда из тьмы вытащил. Если бы не ты, меня бы, может, и на свете не было.
Когда Сашу выписали, Аня привезла их с Галей в новый загородный дом.
— Вот, — она протянула ключи. — Это гостевой домик, рядом с моим. Я хочу, чтобы вы жили здесь. На свежем воздухе. И чтобы мои дети, когда они появятся, знали, что у них есть бабушка и дедушка.
Саша стоял, опираясь на палочку, и плакал. Впервые за много лет.
А Галя обнимала Аню и приговаривала:
— Вот ведь как бывает… Посадишь зернышко, а вырастет дерево, которое от бури укроет.
Добро никогда не пропадает. Оно может сделать круг, уйти далеко, но однажды обязательно вернется к вам, постучав в дверь именно тогда, когда вы будете нуждаться в нем больше всего.
Верите ли вы, что добро всегда возвращается? Были ли в вашей жизни случаи бескорыстной помощи от незнакомцев?