Глава 5. Марина: лёгкость без глубины
В городе жизнь Марины текла легко и почти беззаботно. Школа, куда её пристроила мать, была престижной: светлые коридоры, современные кабинеты, ученики из «хороших семей». Но сама Марина не особенно стремилась вникнуть в педагогическую рутину.
Её рабочий день складывался из полуформальных бесед с коллегами, написание плана следующего урока «на скорую руку» и чаепитий в учительской. Она умело балансировала на грани допустимого: не нарушала правил открыто, но и не перетруждалась. Главное — держать образ: стильная, улыбчивая, «своя» в этом кругу.
Покровительство директора
Директор школы, Валентина Марковна, относилась к Марине с особой благосклонностью. Причина была проста: мать Марины, заведующая секцией элитной посуды в крупном универмаге, регулярно «подкармливала» директрису редкими сервизами, фарфоровыми статуэтками и другими дефицитными вещами.
— Марина, ты же понимаешь, в нашей профессии важно не только знать предмет, — говорила Валентина Марковна на периодических «воспитательных» беседах. — Важно уметь держать марку. Ты это умеешь.
Марина кивала, улыбалась, обещала «усилить работу с одарёнными», а про себя думала: «Лишь бы не лезли в мои планы».
Жизнь вне школы
После уроков Марина спешила не к методичкам, а к подругам — в кафе, на выставки, на вечеринки. Её окружали молодые люди из «приличных» кругов: студенты‑юристы, начинающие инженеры, сыновья партийных работников. Они дарили ей цветы, водили в кино, спорили о литературе, которую она едва читала.
Она смеялась, флиртовала, принимала комплименты, но в глубине души чувствовала странную пустоту. Словно всё это — мишура, за которой нет ничего настоящего.
Смех над Мишей
Однажды за кофе с подругами разговор зашёл о «провинциальной романтике».
— Представляешь, мой двоюродный брат уехал в колхоз, — вздохнула Лиза, такая же начинающая учительница из соседней школы. — Говорит, нашёл себя. Я ему: «Ты что, с ума сошёл?» А он — «Это ты не понимаешь, тут душа…»
Марина рассмеялась:
— Ой, только не надо этих пасторальных бредней! — Она достала из сумочки письмо Миши, которое давно носила с собой как анекдот. — Вот, почитайте, что мой «герой» пишет.
Она зачитала вслух отрывки:
«Здесь тихо. Так тихо, что слышно, как дышит земля…»
«Дети начали мне доверять. Вчера мы разбирали тему «Диалекты» — это так интересно!»
«Я верю, что через три года мы будем вместе. Я освоюсь, заработаю право на перевод…»
Подруги хихикали.
— «Дышит земля»! — передразнила Света, учительница музыки. — Он что, поэт?
— А это «разбирали диалекты»! — подхватила Лиза. — Будто в музее этнографии!
Марина улыбалась, но в её глазах мелькнуло что‑то неуловимое — то ли тень сожаления, то ли укол вины. Она поспешила заглушить это чувство новым смехом:
— Представьте: он там в своей деревне мечтает о нашем будущем, а я здесь… — она обвела взглядом кафе с зеркалами и хрустальными люстрами, — живу настоящую жизнь.
Но когда подруги разошлись, она долго смотрела на письмо, сложенное в четверо. Потом убрала его в ящик стола и закрыла на ключ.
Разрыв миров
В тот же вечер Марина получила от Миши ещё одно письмо. Он писал о том, как дети помогли ему обустроить кабинет, как директор поверил в него, как он начал понимать ценность медленного, настоящего труда.
Она прочла, вздохнула и отложила в сторону.
«Он застревает там, — подумала она. — А я не могу ждать. Не хочу».
Она взяла ручку и написала короткий ответ:
«Миша, я рада, что у тебя всё налаживается. Но давай не будем загадывать на три года вперёд. Сейчас у меня много дел, я погружена в работу. Пиши, если хочешь.
Марина».
Конверт она отнесла на почту только через три дня — когда вспомнила.
А вечером пошла на свидание с молодым адвокатом, который обещал свозить её на море следующим летом.