Ровно в 9:15 утра, это появление было слишком ранним для воскресенья и слишком поздно для совести.
- Явился, - сказала я. Если что, то его не было всю ночь.
Он улыбался своей фирменной, слегка виноватой, но уверенной улыбкой мужчины, который считает, что контролирует всё.
- Привет, малыш, - начал он, шагая в кухню. - Я подумал, нам нужны свежие...
Он замер и пакет с круассанами с сухим шелестом выпал из рук.
За моим кухонным столом, в его любимой кружке с надписью "Boss", пил кофе Андрей. Он был в одной футболке, моей, которая была ему явно мала, что лишь подчеркивало спокойную уверенность его позы.
- Доброе утро, - вежливо сказал Андрей, не делая попытки встать.
Я стояла у плиты, переворачивая оладьи, спокойно. Именно так, как учил меня Вадим последние полгода. "Без лишних драм, Оксаночка, мы же взрослые люди".
Теория большого взрыва (чужого эго)
Полгода назад Вадим, отмечая свое 48-летие, вдруг осознал, что моногамия - это "пережиток аграрного общества".
Это случилось не сразу, сначала были долгие разговоры о том, что любовь не должна быть клеткой.
Что ревность - это удел неуверенных в себе плебеев. Он, успешный архитектор, позиционировал себя как человека новой формации.
- Пойми, - говорил он мне, наливая вино, - я люблю тебя, но мне нужно вдохновение. Эмоциональные всплески, не измена, это расширение горизонтов.
Я не хочу врать тебе, прятать телефон, мне нужна прозрачность. Свободные отношения - это высшая степень доверия.
Я помню тот вечер, как плакала. Мне было 36 и хотела семью, стабильность и, возможно, собаку. А мне предлагали "расширение горизонтов".
Но Вадим был убедителен, он использовал весь арсенал газлайтинга, замаскированного под интеллектуальную беседу.
Если я была против - значит, я "старомодная", "душительница свободы". Боялась его потерять и согласилась.
Правила игры
Он установил правила.
- Мы не спрашиваем "где ты был".
- Мы всегда возвращаемся домой.
- Эмоциональная привязанность остается внутри пары, на стороне - только физика и легкий флирт.
Первые два месяца были адом, он уходил, надушившись дорогим парфюмом, а я сидела дома, глядя в стену и чувствуя, как моя самооценка рассыпается в пыль.
Возвращался сияющий, наполненный энергией, и снисходительно целовал меня в лоб, рассказывая о "интересных встречах" с "творческими людьми".
Он был уверен в одном: эти правила написаны для него. В его картине мира я была никем.
Верной Пенелопой, которая сидит у окна и ждет, пока он нагуляется. Ему и в голову не приходило, что ворота, которые он открыл, работают в обе стороны.
Перелом
Психологи говорят, что в стрессовой ситуации есть три реакции: бей, беги или замри. Я замерла на три месяца, а потом начала "бить", да-да именно зеркалила.
Я записалась на танго, сменила гардероб. И однажды просто не пришла ночевать, написав короткое смс: "Не теряй, буду завтра".
Когда я вернулась, Вадим встретил меня молчанием. - Где ты была? - процедил он. - Вадик, - мягко улыбнулась я. - Пункт первый, мы не спрашиваем.
Он промолчал, ведь - "современный мужчина". Не мог нарушить логику, которую сам же и выстроил. Это разрушило бы его образ.
Но сегодня система дала сбой.
Завтрак для троих
- Кто это?! - голос Вадима сорвался на фальцет, куда делась его бархатная уверенность? Перед нами стоял не мудрый философ, а истеричный подросток.
- Это Андрей, - представила я. - Андрей, это Вадим, мы живем вместе, в свободном формате.
Андрей кивнул, намазывая джем на оладушек. Он знал ситуацию и я, в отличие от Вадима, была честна со своими партнерами.
- В каком смысле... здесь? На моей кухне? - Вадим задыхался. - Марина, ты с ума сошла? Ты притащила мужика в наш дом?
- Но ты же приводил Кристину две недели назад, - напомнила я, выключая плиту. - Сказал, что вам нужно обсудить проект, а потом она "случайно" осталась до утра в гостевой.
Я подумала, что Андрей тоже может остаться. Мы же за прозрачность.
- Это другое! - взревел он.
Фраза-маркер двойных стандартов.
- Почему другое? - спокойно спросила я, опираясь бедром о столешницу. - Потому что ты - мужчина? Или потому что ты был уверен, что "свобода" - это твоя привилегия, а не наше общее право?
Он не ревновал меня как женщину, он был в ярости от того, что "вещь" обрела волю. Его эго не могло переварить картинку, где не он является главным призом.
- Вон отсюда, - прошипел он, глядя на Андрея.
Андрей вопросительно посмотрел на меня.
- Не нужно, - сказала я Андрею. - Доедай, уходить буду я.
Вадим пытался меня остановить, сначала орал, потом, когда понял, что я собираю чемодан всерьез, упал на колени. Он плакал и говорил, что "всё осознал", что "эти эксперименты были ошибкой", он хочет "нормальную семью".
Но дело было не в экспериментах, проблема "свободных отношений", инициированных одной стороной в качестве ультиматума, всегда одна: это не про свободу, а про власть.
Вадим хотел иметь запасной аэродром (меня) и возможность летать (с другими). Как только аэродром превратился в самостоятельный самолет, вся его схема потеряла смысл. Ему не нужна была партнерша, а зрительница его "насыщенной жизни".
- Ты хотел современную женщину, Вадим, - сказала я. - Ты её получил, просто ты оказался к ней не готов.