Вера всегда считала, что жизнь — это лотерея, где выигрышные билеты раздают не всем, а только тем, кто умеет вовремя подсуетиться или кому просто дьявольски везет. У неё с везением были натянутые отношения. С института её отчислили на третьем курсе — глупый роман с женатым деканом, который обещал ей протекцию, а вместо этого испугался первого же слуха и сделал так, что документы она забирала сама, со стыдом и злостью. С работой тоже не клеилось: она меняла офисы, салоны красоты и стойки администраторов, как перчатки, потому что везде требовалось либо пахать до седьмого пота, либо терпеть самодурство начальства. Вера не умела ни того, ни другого.
Но каждый раз, когда её очередной «воздушный замок» рушился, оставляя её один на один с долгами по кредитке и пустой квартирой, в её голове всплывал один и тот же образ. Ирина.
Ирина была её одноклассницей. Не лучшей подругой детства — так, приятельницей, с которой когда-то сидели за одной партой. Но судьба свела их снова через десять лет после школы, и с тех пор Ирина стала для Веры навязчивой идеей. У Ирины было всё, чего Вере так отчаянно не хватало: просторная квартира с панорамными окнами, где всегда пахло ванилью и дорогим кофе; сын-отличник, который не огрызался и играл на фортепиано; и, конечно, Андрей.
Андрей был центром этой идеальной вселенной. Высокий, спокойный, с уверенным взглядом и низким голосом, от которого у Веры каждый раз бежали мурашки. Он не был олигархом из сериалов, не ездил на «Бентли» и не сорил деньгами. Он был начальником отдела в крупной строительной фирме, но именно в нём Вера видела ту самую породу, которой не было у её многочисленных ухажеров. Андрей был Скалой. Стеной. Фундаментом.
Вера помнила тот вечер, когда эта мысль впервые оформилась в четкое желание. Был день рождения Ирины. Вера пришла с опозданием, в слишком ярком платье, с дешевым вином, купленным по акции. Она чувствовала себя чужой в этой светлой гостиной, где гости обсуждали инвестиции, отдых в Италии и новые методики воспитания детей.
Ирина порхала между гостями, легкая, смеющаяся, в шелковом платье, которое стоило, наверное, как три зарплаты Веры. Андрей подошел к ней, обнял за талию и что-то шепнул на ухо. Ирина рассмеялась и положила голову ему на плечо. Этот жест — простой, интимный, полный абсолютного доверия — полоснул Веру по сердцу острее ножа.
— Повезло тебе, Ирка, — сказала Вера позже, когда они вышли на балкон покурить (Ирина не курила, но вышла за компанию). — Мужик — золото. Не пьет, не бьет, деньги несет. Где таких выдают?
Ирина улыбнулась, глядя на ночной город.
— Повезло? Вер, это не везение. Мы с ним через такое прошли... И безденежье было, и ссоры, и свекровь меня поедом ела. Это работа. Каждый день — работа над отношениями.
Вера тогда только фыркнула про себя. Какая еще работа? Когда у тебя есть Андрей, всё само собой должно складываться. Это у Веры работа — выживать, крутиться, искать богатых папиков, которые в итоге оказываются жадными жмотами или женатыми трусами.
Годы шли. Вера меняла мужчин, города, съемные квартиры. В её жизни появлялись то «перспективные бизнесмены», которые на поверку оказывались банкротами, то молодые альфонсы, жившие за её счет. Она научилась искусно врать, манипулировать, притворяться слабой или сильной — в зависимости от ситуации. Но внутри росла пустота. И зависть. Черная, липкая зависть к той, у кого всё получилось «само собой».
В тридцать восемь лет Вера оказалась в тупике. Очередной ухажер выставил её из квартиры, вернувшись к жене. Денег не было. Молодость, её главный капитал, начинала таять — первые морщинки у глаз уже не скрывал даже дорогой консилер.
И тогда она решилась.
Зачем искать журавля в небе, если синица — жирная, упитанная, идеальная синица — сидит в руках у подруги, которая этого, по мнению Веры, совершенно не ценит? Ирина в последнее время часто жаловалась: то Андрей на работе пропадает, то они поругались из-за отпуска, то сын от рук отбился.
«Она зажралась, — думала Вера, лежа на старом диване в съемной однушке на окраине. — Она не понимает своего счастья. Ей скучно. А я бы оценила. Я бы сделала его счастливым».
План созревал постепенно. Сначала — просто фантазии перед сном. Потом — осторожные намеки в разговорах. И, наконец, действие. Вера решила, что имеет моральное право забрать своё. Ведь в природе выживает сильнейший, а она, Вера, определенно сильнее этой мягкотелой, домашней Ирины.
Она начала с малого. Стала чаще звонить подруге, напрашиваться в гости. Слушала её жалобы с притворным сочувствием, а сама мотала на ус каждую деталь, каждую трещинку в их семейном монолите.
— Представляешь, он опять забыл про годовщину знакомства! — возмущалась Ирина, наливая чай. — Я ему намекала неделю, а он пришел с работы, упал на диван и включил новости.
— Кошмар, — поддакивала Вера, качая головой. — Совсем расслабился мужик. Привык, что ты никуда не денешься. Знаешь, Ир, мужчинам нужен тонус. Им нужно чувствовать, что женщина может уйти.
— Ты думаешь? — Ирина неуверенно смотрела на подругу.
— Уверена. Вот мой последний, Артур, как шелковый ходил, пока я ему сцены ревности устраивала. А Андрей твой просто заскучал. Ему встряска нужна. Или понимание, которого дома нет.
Она била точечно. То сеяла сомнения в верности Андрея («А ты уверена, что эти задержки на работе — это отчеты? Сейчас секретарши такие пошли...»), то, наоборот, намекала Ирине, что она сама виновата в холодности мужа («Может, ты перестала за собой следить? Халат этот, бигуди... Мужики любят глазами»).
Но главной целью был, конечно, сам Андрей. Вера знала: чтобы увести мужчину из семьи, недостаточно быть красивой. Нужно стать для него тем, чего ему не хватает дома. Отдушиной. Праздником. Понимающим другом.
Однажды, когда они все вместе были на даче (Вера напросилась помочь с посадками, хотя ненавидела копаться в земле), она подловила момент, когда Ирина ушла укладывать сына (уже подростка, но мама всё равно его опекала), а Андрей остался у мангала.
Вера подошла к нему с бокалом вина. На ней были короткие шорты и рубашка, завязанная узлом на животе — смело для дачи, но эффектно.
— Устаешь? — спросила она мягко, глядя, как он переворачивает шампуры.
Андрей вздохнул, вытирая лоб.
— Есть немного. Проект сложный, заказчики давят. А дома...
Он замолчал, но Вера уловила интонацию.
— А дома Ира со своими «почему ты не уделяешь мне внимания», да? — закончила она за него.
Андрей удивленно посмотрел на неё.
— Откуда ты знаешь?
— Я женщин знаю, Андрей. И мужчин. Тебе сейчас не претензии нужны, а тишина. И чтобы кто-то просто сказал: «Ты молодец. Ты всё делаешь правильно».
Она коснулась его руки — легко, мимолетно, будто случайно. Но Андрей не отдернул руку. В его глазах мелькнуло что-то — интерес? Усталость? Благодарность? Вера не знала точно, но почувствовала: крючок заброшен. Рыба клюнула.
С этого вечера началась её тонкая, продуманная игра.
Вера действовала как опытный сапер: один неверный шаг — и всё взлетит на воздух. Она знала, что Андрей — человек принципов. Прямой напор его бы отпугнул. Поэтому она выбрала тактику «случайных совпадений» и «невинной дружбы».
Сначала она «случайно» оказалась в том же бизнес-центре, где работал Андрей. Устроилась секретарем в фирму этажом ниже. Зарплата была смешная, но цель оправдывала средства. Теперь они виделись почти каждый день: в лифте, в столовой, на парковке.
— О, какие люди! — каждый раз улыбалась она, встречая его. — Судьба нас сводит, Андрей.
Он сначала реагировал сдержанно, но вежливо. Потом начал улыбаться в ответ. Потом они стали вместе пить кофе в обеденный перерыв. Вера была идеальной слушательницей. Она не грузила его своими проблемами, не требовала денег или подарков. Она слушала про бетон, про сметы, про идиотов-подрядчиков. Она смеялась над его шутками, даже если они были несмешными. Она смотрела на него с нескрываемым восхищением.
— Ты удивительная женщина, Вера, — сказал он однажды, размешивая сахар в пластиковом стаканчике. — С тобой так легко. Ира... она хорошая, но с ней всё стало так сложно. Любой разговор превращается в выяснение отношений.
— Это быт, Андрей, — вздохнула Вера, делая скорбное лицо. — Быт убивает романтику. Женщины часто забывают, что муж — это не собственность, а личность.
Она мастерски подливала масла в огонь, но делала это чужими руками. Дома она продолжала «поддерживать» Ирину, накручивая её всё больше.
— Ира, ты слишком мягкая, — говорила она по телефону. — Он тебя не уважает. Задерживается? Не верь про работу. Проверь телефон. Поставь ультиматум.
Ирина, издерганная и неуверенная, следовала советам. Скандалы в доме Андрея стали регулярными. Он приходил на работу мрачнее тучи, и там его ждала Вера — светлая, понимающая, готовая утешить.
— Опять? — спрашивала она, протягивая ему чашку горячего чая (она специально купила его любимый сорт).
Он просто кивал и падал в кресло (она часто заходила к нему в кабинет под предлогом «передать документы для соседей»).
— Я не понимаю, что с ней происходит, — говорил Андрей, закрывая глаза руками. — Она как с цепи сорвалась. Ревнует к каждому столбу, проверяет карманы. Я так не могу больше.
— Бедный ты мой, — шептала Вера, подходя сзади и начиная массировать ему плечи. — Тебе просто нужно расслабиться. Отдохнуть от этого прессинга.
Руки Веры были теплыми и умелыми. Андрей сначала напрягся, но потом расслабился под её прикосновениями.
— Спасибо, Вер. Ты настоящий друг.
«Друг», — усмехнулась про себя Вера. — «Ну-ну. Посмотрим, как ты запоешь через месяц».
Кульминация наступила перед новогодним корпоративом. Ирина заболела — грипп с высокой температурой. Андрей собирался остаться дома, но Ирина, накрученная Верой («Ты что, хочешь, чтобы он там один был? Пусть идет, развеется, а то будет думать, что ты его на цепи держишь»), сама выгнала его на праздник.
Вера была во всеоружии. Платье с открытой спиной, шпильки, парфюм, который сводил мужчин с ума. Весь вечер она не отходила от Андрея. Они танцевали, пили шампанское, смеялись. Алкоголь и накопившееся напряжение сделали свое дело — Андрей расслабился, позволил себе лишнее. Его рука на её талии лежала чуть увереннее, чем полагается другу семьи. Взгляды становились всё более долгими и многозначительными.
— Знаешь, — сказал он ей, когда они вышли на улицу подышать морозным воздухом. — Я иногда думаю... может, я ошибся? Может, жизнь должна быть другой? Более легкой, праздничной. Как с тобой.
Сердце Веры бешено заколотилось. Вот оно. Момент истины.
— Никогда не поздно исправить ошибку, Андрей, — тихо сказала она, придвигаясь к нему вплотную. — Жизнь одна. Зачем тратить её на скандалы и упреки?
Он посмотрел на неё — затуманенным, но жадным взглядом. Наклонился. Их губы были в миллиметре друг от друга. Вера уже чувствовала вкус победы.
Но тут у него в кармане зазвонил телефон.
Андрей вздрогнул, отпрянул, как от огня. Достал трубку. На экране высветилось: «Любимая». Фотография Ирины — смеющейся, солнечной, той самой, десятилетней давности.
Он смотрел на экран несколько секунд, и Вера видела, как меняется его лицо. Как исчезает пьяный туман, уступая место чему-то другому — вине, страху, ответственности.
— Да, Ириш? — ответил он, и голос его мгновенно стал трезвым. — Да, скоро буду. Температура поднялась? Я сейчас в аптеку заеду. Всё, еду.
Он убрал телефон и посмотрел на Веру. В его глазах больше не было желания. Там была холодная отстраненность.
— Прости, Вера. Я должен идти. Ира заболела.
— Но Андрей... — попыталась остановить его она, хватая за рукав пальто. — Мы же... Ты же сам говорил...
— Я пьян, Вера, — жестко оборвал он её. — И ты пьяна. Давай забудем этот разговор. Ты подруга моей жены. И точка.
Он развернулся и ушел к машине, даже не оглянувшись. Вера осталась стоять одна на холодной парковке, сжимая в руке сумочку так, что побелели костяшки пальцев. Снежинки падали на её голые плечи, но она не чувствовала холода. Её сжигала ярость.
«Ты еще приползешь, — шептала она в темноту. — Никуда ты не денешься. Ты мой идеальный мужчина, и ты будешь моим».
На следующий день она решила сменить тактику. Если прямая атака не сработала, нужно действовать через тыл. Она решила нанести удар, от которого их брак уже не оправится. Она решила сказать Ирине, что они с Андреем любовники.
Врать так врать. Терять ей уже было нечего.
Вера пришла к Ирине днем, когда та уже шла на поправку, но была еще слаба. Андрей был на работе.
— Нам надо поговорить, — сказала Вера с порога, не снимая сапог.
Ирина сидела на кухне в теплом халате, бледная, с кружкой чая.
— Что случилось? На тебе лица нет.
— Случилось, Ира. Я не могу больше молчать. Я не хочу тебя обманывать. Мы с Андреем... мы любим друг друга.
Тишина, повисшая на кухне, была оглушительной. Слышно было, как гудит холодильник и как тикают часы в коридоре.
— Что? — тихо спросила Ирина.
— Давно уже. Почти полгода, — вдохновенно врала Вера. — Он боится тебе сказать, жалеет. Но так продолжаться не может. Он несчастлив с тобой, Ира. Ты его душишь. А со мной он живой. Отпусти его.
Ирина медленно поставила кружку на стол. Её руки дрожали. Она смотрела на Веру так, словно впервые видела её. Не было ни слез, ни истерики, которых ожидала Вера. Было что-то другое.
— Ты врешь, — вдруг твердо сказала Ирина.
Вера опешила.
— Что? Я тебе душу открываю, а ты...
— Ты врешь, Вера. Я знаю своего мужа. Да, у нас сложный период. Да, мы ругаемся. Но он не предатель. Если бы он полюбил другую, он бы сказал мне первый. Он честный человек. В отличие от тебя.
— Ах, честный! — Вера сорвалась на крик. — Да он вчера на корпоративе чуть меня не трахнул прямо на улице! Он жаловался на тебя, говорил, что ты его достала!
— Может быть, и жаловался, — спокойно ответила Ирина, хотя в глазах стояли слезы. — Но домой он приехал ко мне. И всю ночь сбивал мне температуру. И держал меня за руку.
Она встала. Маленькая, в нелепом халате, она вдруг показалась Вере огромной и несокрушимой.
— Уходи, Вера. И больше никогда не приходи сюда.
Вера выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Её трясло. План рушился, как карточный домик. Но самое страшное было не это. Самое страшное было осознание, что Ирина права. Андрей действительно вернулся к ней. Выбрал больную жену в халате, а не её, Веру, в шикарном платье.
Почему?
Этот вопрос мучил её следующие две недели. Она уволилась из бизнес-центра — видеть Андрея было невыносимо. Она заперлась дома, пила дешевое вино и смотрела в одну точку.
А потом ей позвонил Андрей.
Встреча состоялась в нейтральном месте — в кафе на другом конце города. Андрей был сух, деловит и холоден.
— Я знаю, что ты говорила Ирине, — сказал он сразу, даже не поздоровавшись.
Вера сидела, опустив голову. Ей было всё равно. Апатия накрыла её с головой.
— Ну и что? — вяло огрызнулась она. — Расскажешь мне, какая я дрянь? Я и так знаю.
— Нет, — Андрей покачал головой. — Я пришел не воспитывать тебя. Я пришел сказать спасибо.
Вера подняла на него изумленный взгляд.
— Что?
— Спасибо, Вера. Твоя ложь... она встряхнула нас. Когда Ира рассказала мне всё, я сначала хотел тебя убить. Честно. Но потом мы с ней поговорили. Впервые за долгое время — по-настоящему поговорили. Без криков, без обвинений. Мы поняли, что чуть не потеряли всё из-за мелочей, из-за усталости, из-за глупого недопонимания.
Он помешал ложечкой остывший кофе.
— Ты показала мне, что я мог потерять. И показала, что на самом деле мне нужно. Мне не нужен «праздник», Вера. Мне не нужна «легкость», за которой пустота. Мне нужна моя жена. Моя семья. Мои трудности, которые мы преодолеваем вместе.
Вера смотрела на него и вдруг поняла то, что ускользало от неё все эти годы. Она завидовала не квартире, не машине, не статусу. Она завидовала не самому Андрею как мужчине.
Она завидовала тому, как они строили свою жизнь. Кирпичик за кирпичиком. Через «не могу», через «устал», через компромиссы.
Она всегда искала готовое. Искала «богатого и серьезного», который придет и решит все её проблемы. Сделает её счастливой.
Но Андрей был идеальным не сам по себе. Он стал таким рядом с Ириной. Это Ирина делала его таким — своей верой, своей поддержкой, своим терпением. И он делал её такой же в ответ. Это была система сообщающихся сосудов.
А Вера... Вера была просто паразитом, который пытался присосаться к чужому организму.
— Знаешь, почему у тебя ничего не получается с мужчинами? — вдруг спросил Андрей, глядя ей прямо в глаза.
— Просвети, — горько усмехнулась она.
— Потому что ты ищешь функцию. Кошелек, защитника, любовника. Но ты не ищешь человека. Ты не готова отдавать. Ты хочешь только брать. А любовь — это обмен.
Эти слова ударили больнее пощечины. Потому что были правдой.
Андрей встал, положил купюру на стол.
— Прощай, Вера. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что свое счастье надо строить, а не воровать.
Он ушел. А Вера осталась сидеть в кафе, глядя на остывающий кофе.
Прошло полгода. Жизнь Веры изменилась, но не так, как в сказках. Принц не прискакал, миллион не свалился с неба. Она всё так же жила на съемной квартире, но устроилась на новую работу — обычным администратором в стоматологию. Зарплата была средней, но стабильной.
Она перестала искать мужчин. Удалила анкеты с сайтов знакомств, перестала ходить по клубам в поиске «жертвы». Ей вдруг стало противно от самой себя прошлой.
Однажды вечером она шла домой через парк и увидела их. Ирину и Андрея. Они шли медленно, держась за руки. Ирина что-то рассказывала, смеясь, а Андрей слушал её с той самой полуулыбкой, которую Вера так хотела присвоить себе. Они выглядели... обычными. У Ирины выбилась прядь волос, у Андрея были забрызганы грязью ботинки. Они не были картинкой из глянцевого журнала.
Они были живыми. И настоящими.
Вера спряталась за дерево, чтобы они её не заметили. Сердце кольнуло — привычно, больно, но уже без яда. Зависть ушла, оставив место грустной, тихой мудрости.
Она поняла, что Андрей ей не нужен. Ей вообще не нужен «чей-то» муж. Потому что даже если бы она увела его тогда, если бы разрушила их семью... она бы получила сломленного, несчастного человека, который ненавидел бы её за то, что она заставила его предать себя. И с ней он никогда не стал бы тем «идеалом», которым был с Ириной.
Потому что Короля делает Свита. А Мужа делает Жена.
Вера вышла из парка и пошла к своему дому. В окнах горел свет. Там её никто не ждал, кроме кота, которого она подобрала неделю назад у подъезда — тощего, блошистого, никому не нужного. Такого же, как она сама.
Она купила ему дорогой корм, хотя самой пришлось экономить на еде. Она лечила его, мыла, гладила. И вчера, впервые за всё время, он замурчал у неё на коленях.
Это было маленькое, крошечное, но её счастье. Не украденное, не выпрошенное, а созданное своими руками.
— Ничего, Мурзик, — сказала она вслух, открывая дверь подъезда. — Прорвемся. Может, я и не идеальная. И жизнь у меня не сахар. Но зато она моя.
Впервые за много лет Вера почувствовала странное облегчение. Она больше не бежала за чужим поездом. Она стояла на своей станции и впервые была готова строить свои собственные рельсы. Пусть кривые, пусть короткие. Но свои.
А Ирина и Андрей... Пусть будут счастливы. Теперь она знала цену этому счастью. И знала, что заплатить её чужой картой невозможно.
