Гутов пишет (или говорит, а за ним записывают):
«В 1993 или 1994 году я был приглашен в Великобританию на проект «Жизнь художников из Европы». От каждой страны выбрали художника и дали задание, которое я терпеть не могу — сделать что-то национальное» (https://snob.ru/art/khudozhnik-dmitrii-gutov-o-khuliganstve-i-khudozhestvennom-optimizme/).
Я вычитываю в этих словах, что он до чёртиков был зол на литературу в изобразительном искусстве. В современном, так называемом, тоже. Ибо современные сперва придумывают идею, а потом её зашифровывают до невозможности понять. От чего литературность не исчезает.
Дальше он пишет, что, можно понять, от такого откровенного идеологизирования англичан, он пошёл в Третьяковскую галерею. Телепаю: там оч-чень много литературы в живописи. Чтоб разозлиться ещё больше. И одна икона его накалила особенно. Литературностью. Икона «Чудо от иконы «Богоматерь Знамение» (Битва новгородцев с суздальцами)» (середина XV века). Когда Новгород был присоединён Москвой. Икона о 1170 годе.
«…соединённые силы русских князей: владимирского, смоленского, рязанского, муромского и полоцкого, — возглавляемые суздальским княжичем Мстиславом Андреевичем, сыном Андрея Боголюбского, подошли к стенам Новгорода и осадили город.
Когда новгородцы услыхали об этой силе великой, идущей на них, то охватила их печаль и скорбь великая. И, сетуя горько, молились они милостивому Богу и Пречистой Его Матери, Святой Госпоже Богородице. И соорудили они острог вокруг всего Новгорода, а сами укрылись за острогом. И пришли к Новгороду суздальцы со всеми князьями земли Русской, и стояли под городом три дня. Во вторую же ночь осады, когда святой архиепископ Иоанн стоял на молитве пред образом Господа нашего Иисуса Христа, молясь о спасении города этого, в ужасе услышал он голос, говоривший так: «Иди в церковь святого Спаса на Ильину улицу, и возьми икону Святой Богородицы, и вынеси её на острог, воздвигнутый против супостатов». И святейший архиепископ Иоанн, услышав это, пребывал без сна всю ночь, молясь Святой Богородице, Матери Божьей. <…> И понесли икону на острог, туда, где ныне монастырь Святой Богородицы на Десятине. А все новгородцы были внутри острога, не осмеливаясь выступить против врагов; лишь скорбел каждый о судьбе своей, видя погибель свою, ибо ведь суздальцы и улицы поделили — какая какому городу достанется. И вот, когда наступил шестой час, начали наступать на город все русские полки. И полетели на город стрелы, словно дождь проливной. Тогда икона по Божьему соизволению обратилась ликом к городу, и увидал архиепископ текущие слёзы от иконы, и подставил он под них фелонь свою. <…> Тогда Господь Бог наш умилосердился над городом нашим по молитвам Святой Богородицы: обрушил гнев Свой на все полки русские, и покрыла их тьма, как было при Моисее, когда провел Бог израильтян сквозь Красное море, а фараона потопил. Так и на сих напал трепет и ужас, и ослепли все, и начали биться меж собой. Увидев это, новгородцы вышли в поле и одних перебили, а других захватили в плен» (Википедия).
Но то было в 12 веке. А через 300 лет ничего не помогло.
Злоба Гутова на национальное задание англичан, от литературности иконы разгорелась ещё больше, и он усмотрел, что в 12-то веке была ж междоусобная распря, а не торжество идеи национальности, какая стала прорезаться в 15 веке.
И особенно злящим его Гутов посчитал ту часть иконы, где стрелы вот-вот наткнутся на ладонь Господню, но пока ещё летят.
Я смотрю, и мне кажется, что стрелы таки летят. Это, наверно, от врождённого дурновкусия ценить изображение за литературность. А там – скорее умопостижение, чем глазопостижение. Никакая эстетическая подкованность моя так и не преодолела за всю жизнь исходное дурновкусие.
Гутов же усмотрел другое:
«Это чудесная история, когда летевшие стрелы остановились в воздухе перед иконой. Но, когда мы смотрим на картину, мы не понимаем, что стрелы остановились — на полотне что они летят, что они остановились, разницы никакой» (Там же).
И он решил их в свой работе (издевающейся над идеей национальности) остановить всё же. Без всякого Бога. Повесив реальные стрелы на (невидимых) лесках перед большой фотографией нынешней окраины Великого Новгорода.
Никто ничего не понял (что и требуется от современного художника), не зная историю.
Стрелы, наверно, потому не летят, что они не соразмерны с пейзажем.
А какой же позитив, если не считать удовольствия от морочения головы всем? – Очень простой для ультраразочарованного во всём Этом мире Гутова. Где нет времени (и стрелы не летят)? – Верно: в метафизическом иномрии. В варианте не активности (стрелы не летят) это – пассивное ницшеанство. Или – пробуддизм.
12 декабря 2025 г.