— Мне что, ещё и новогодний стол оплатить надо?! — голос сорвался на крик раньше, чем я успела его удержать.
— А что ты так реагируешь? — свекровь даже не повернула голову. — Мы же семьёй собираемся. Это же нормально.
Она стояла у стола, разложив перед собой список, исписанный мелким почерком. Цифры, галочки, подчёркивания. Как смета. Как приговор.
— Нормально — это когда приглашают, а не выставляют счёт, — сказала я тише, но внутри уже всё клокотало. — Вы сами позвали. Сами решили. Сами меню придумали.
— Ну не начинай… — она поморщилась. — Ты же понимаешь, сейчас всё дорого. Пенсия — не резиновая.
Муж сидел рядом, уткнувшись в телефон. Плечи ссутулились, взгляд бегал. Знакомая поза — меня тут нет.
— Саша, — я повернулась к нему. — Ты в курсе?
Он поднял глаза, как школьник, которого вызвали к доске.
— Мама… ну… она просто предложила… — замялся он. — Мы же всё равно бы продукты покупали.
— Мы? — я усмехнулась. — Мы — это кто? Ты, я и твоя мама?
Свекровь резко хлопнула ладонью по столу.
— Не надо тут устраивать сцен! Новый год на носу! Люди готовятся, стараются! А ты всё в штыки!
Сцена, значит. А список на три страницы — не сцена?
Я смотрела на неё и вдруг отчётливо поняла: она уже всё решила. Просто поставила перед фактом. Как всегда. Приглашение оказалось приманкой. Слова — обёрткой.
Вступление к этому вечеру началось ещё месяц назад.
— Приходите к нам, — звонила она тогда. — Я так хочу собрать всех. По-домашнему. Как раньше.
Как раньше. Эти слова тогда кольнули, но я отмахнулась. Подумала — праздник, пусть будет мирно. Мы долго не виделись, работа, дела. Хотелось верить, что хоть один вечер пройдёт спокойно.
Я даже радовалась. Представляла, как всё будет: разговоры, смех, обычные семейные мелочи. Купила новое платье — яркое, праздничное. Саша улыбался, говорил:
— Маме будет приятно.
Теперь я смотрела на его лицо и понимала — ему удобно. Удобно молчать. Удобно, чтобы я всё оплатила, а он остался «хорошим сыном».
— Так, — свекровь снова взяла листок. — Значит, смотри. Мясо — ты. Рыба — ты. Фрукты — тоже. Я салаты сделаю.
— Из чего? — спросила я.
Она подняла брови.
— Ну как из чего? Ты же купишь.
Тишина повисла тяжёлая, вязкая. Я слышала, как у меня стучит в висках.
— Вы серьёзно? — выдохнула я. — То есть я оплачиваю всё, а вы… принимаете гостей?
— Я хозяйка дома! — отрезала она. — И я стараюсь для всех!
Я повернулась к мужу.
— Саша. Скажи хоть что-нибудь.
Он поёрзал на стуле.
— Ну… может, не сейчас? Давайте спокойно… потом обсудим…
Потом. Всегда потом. Когда уже поздно. Когда деньги потрачены, решения приняты, а я снова «перегнула».
Внутри что-то сдвинулось. Тихо, но необратимо.
— Знаете что, — сказала я медленно. — Я подумаю.
Свекровь фыркнула.
— О чём тут думать? Новый год же.
Я встала, взяла сумку. Сердце колотилось, но спина была ровной.
— Вот именно. Новый год.
Я вышла, не хлопнув дверью. И только на лестнице поняла: праздник, который мне так красиво пообещали, оказался обычной проверкой — сколько я ещё готова платить за чужое удобство.
Я шла по улице и ловила себя на странном ощущении — не злость, не обида. Пустота. Такая, когда внутри щёлкает выключатель, и ты вдруг ясно видишь картинку целиком, без иллюзий и оправданий.
Телефон завибрировал почти сразу.
— Ты куда ушла? — голос Саши был напряжённый, но без решимости.
— Домой, — коротко ответила я.
— Ну ты чего… мама расстроилась.
— А я? — спросила я спокойно. — Я, по-твоему, должна радоваться?
Пауза. Он всегда делал паузы, когда нужно было выбрать сторону.
— Ну ты же понимаешь… Новый год…
— Я понимаю, — перебила я. — Я очень хорошо понимаю. Меня позвали не в гости. Меня позвали с кошельком.
Он вздохнул так, будто это я его загоняла в угол.
— Ты всё утрируешь.
— Нет, Саша. Я просто перестала смягчать.
Дома было тихо. Я села на диван, не раздеваясь, и вдруг вспомнила, как всё это тянулось годами. Не резко. Не в лоб. А аккуратно, по капле.
Сначала — «ты же молодая, вам легче».
Потом — «ну вы же вдвоём работаете».
Потом — «а что тут такого, это же для семьи».
И каждый раз он рядом. Молча. С тем самым выражением лица, будто его это не касается. Будто я спорю не с его матерью, а с погодой.
Телефон снова зазвонил.
— Слушай, — начал он уже другим тоном. — Может, ты просто купишь часть? Ну чтобы не было конфликта.
Я даже усмехнулась.
— Часть чего? Моего терпения?
— Ну не начинай…
— Нет, Саша. Как раз начинаю.
Я встала и подошла к окну. Город светился огнями, жил своей жизнью, и вдруг стало ясно: я давно живу чужими ожиданиями. И каждый праздник — как экзамен. Сдала — молодец. Не сдала — виновата.
— Я не иду, — сказала я чётко.
— Куда не идёшь?
— На Новый год. К твоей маме. И деньги я тоже не несу.
— Ты что, серьёзно?! — в голосе появилась паника. — А как я объясню?
Вот он. Момент истины.
— Как хочешь. Но без меня.
Он замолчал. Долго. Я почти видела, как он сидит, сжимая телефон, и лихорадочно ищет удобный вариант. Чтобы и маме угодить, и меня не потерять, и ничего самому не решать.
— Ты меня ставишь перед выбором… — наконец выдавил он.
— Нет, — ответила я. — Я просто перестала делать выбор за тебя.
Новый год я встретила одна. Без суеты, без чужих списков и претензий. С тишиной, которая вдруг оказалась не пустой, а честной.
Он не пришёл. Написал сухое: «Я у мамы. Так будет проще».
Проще. Конечно.
Я посмотрела на экран, потом отложила телефон и рассмеялась. Тихо, с иронией. Потому что в этот момент вдруг стало очевидно: самый дорогой стол — это тот, за которым ты не платишь собой.
А скажите, это я жадная… или просто наконец перестала быть удобной?
