На столе, покрытом клеенкой в мелкий цветочек, стоял торт «Сказка», с масляными розочками, которые прилипают к нёбу. Рядом потела бутылка «Советского» шампанского по акции.
Алина, двадцативосьмилетний логист с привычкой читать все, что написано мелким шрифтом, смотрела на этот натюрморт с подозрением.
Праздников в календаре не намечалось. Зарплата у мужа, Вадика, была… да не было у него зарплаты. Последние полгода Вадик считал себя «инвестором». Он сидел за ноутбуком с умным видом, рисовал графики и рассказывал, что вот-вот «биток пробьет потолок». Пока что потолок пробивали только коллекторы, которые звонили Алине на рабочий номер.
— Садись, Алиночка, — голос свекрови, Тамары Павловны, был сладким, как те самые розочки на торте.
— Отпразднуем.
— Что празднуем? — Алина села на край табурета. Спина напряглась.
— Ну как же! — Свекровь разлила шипучку по чашкам (фужеров в доме не держали, «баловство это»). — Бабушка твоя, царствие небесное, тебя не обидела. Квартирку оставила. Двушку! В сталинке!
Вадик, сидевший рядом с мамой, нервно теребил край майки. Вид у него был, как у нашкодившего кота, который надеется, что его сейчас не тапком побьют, а сметаны дадут.
— Оставила, — кивнула Алина. — Вчера полгода прошло. Я свидетельство о праве на наследство скоро получать пойду.
— Вот! — Тамара Павловна подняла палец. — Об этом мы и хотели поговорить, по-семейному.
«Мы решили проще»: семейный совет с шампанским
Она сделала паузу, отхлебнула теплое шампанское и перешла в наступление.
— Алина, ты же знаешь, у Вадика сейчас… временные трудности. Эти… как их… коины упали. У него долг образовался, небольшой – два миллиона.
— Небольшой? — Алина поперхнулась воздухом. — Тамара Павловна.
— Не утрируй! — отмахнулась свекровь. — Дело житейское, но мы же семья? Мы же должны поддерживать друг друга?
— И?
— И мы с Вадиком подумали, — свекровь сделала ударение на «мы». — Эта квартира бабушкина — она как раз спасение. Бог её послал вовремя.
— Вы хотите, чтобы я её продала? — прямо спросила Алина.
— Нет! Что ты! Зачем продавать? — Свекровь замахала руками. — Это долго, налоги… Мы решили проще. Ты напишешь отказ от наследства, в пользу Вадика.
Алина моргнула.
— Простите, что?
— В пользу мужа, — пояснил Вадик, наконец подав голос.
— Ты отказываешься, я вступаю. Я быстро оформляю продажу через своего риелтора (у меня там подвязки), гашу долг перед ребятами, а на остаток беру нормальную тачку. Буду в «Комфорт плюс» таксовать, пока рынок не восстановится. Или новую тему замучу, есть идея с маркетплейсами…
Алина смотрела на мужа. На его бегающие глазки и пухлые, капризные губы.
— Вадик, а почему я должна отказываться от квартиры моей бабушки? Это память, она её для меня берегла.
— Память в карман не положишь! — рявкнула свекровь, теряя елейный тон. — А сына моего посадить могут! Или ноги переломать! Ты хочешь, чтобы муж инвалидом стал? Эгоистка!
— Я могу вступить в наследство сама, — Алина включила режим «логист на переговорах». — И если посчитаю нужным — помогу, частично.
— Нет! — Свекровь стукнула ладонью по столу. — Знаем мы тебя! Вступишь и начнется: «это мое», «не дам». Ты хитрая, ушлая. А Вадику нужны гарантии, мужчина должен чувствовать почву под ногами! Пусть квартира будет на нём. Ты же любишь мужа? Вот и докажи! Подпиши бумагу у нотариуса, и дело с концом.
— Это формальность, Алин, — заныл Вадик. — Мы же семья. Сегодня я упал, ты подняла. Завтра я поднимусь — тебе шубу куплю.
«Я тебя прокляну!»: неделю прессинга и угроз
Давление продолжалось неделю.
— Ты ещё не сходила? — встречала её свекровь в коридоре. — Вадику сегодня звонили, угрожали. Ты спишь спокойно, змея?
Вадик играл в молчанку, он лежал на диване, отвернувшись к стене, и тяжело вздыхал.
Демонстрировал страдание.
Алина пыталась объяснить:
— Вадик, квартира в центре. Она стоит шесть миллионов. Твой долг два, зачем отдавать всё?
— Ты мне не доверяешь! — кричал он, вскакивая. — Ты считаешь копейки, когда речь идет о моей жизни! Меркантильная тварь! Мама права была!
Алина молчала.
Общее у них было только одно – кредиты Вадика на бытовую технику, которые платила она. И пустой холодильник.
Бабушкина квартира была её единственным «углом», куда можно сбежать, от этого цирка.
И они хотели этот угол отобрать.
В четверг свекровь перешла к прямым угрозам.
— Если ты не перепишешь наследство, Алина, я прокляну, ты детей родить не сможешь!
— Хорошо, — сказала Алина, она устала, ей нужен был тайм-аут. — Я схожу к нотариусу. Узнаю, как это оформить.
— Вот и умница! — расцвела Тамара Павловна. — Завтра же иди, Вадик тебя отвезет.
— Нет, я сама, с работы отпрошусь.
«Учите матчасть!»: вердикт нотариуса
Нотариальная контора располагалась в полуподвале, пахла старой бумагой и сургучом.
Нотариус, Елена Викторовна, была женщиной монументальной. Высокая прическа-башня, очки на цепочке и взгляд, которым можно забивать сваи.
Алина села в кресло, теребила ремешок сумки.
— Слушаю вас, — Елена Викторовна не отрывалась от монитора.
— Скажите… — начала Алина. — Я открыла наследственное дело, полгода прошло. Я единственная внучка. Могу я… могу я отказаться от наследства?
— Можете, статья … ГК РФ, ваше право.
— А могу я отказаться в пользу конкретного человека?
— Можете, статья …, в пользу кого?
Алина вздохнула.
— В пользу моего мужа.
Нотариус перестала печатать. Она медленно подняла голову и посмотрела на Алину поверх очков. В этом взгляде читалась смесь жалости и профессионального сарказма.
— Милочка, — голос нотариуса стал скрипучим. — Ваш муж был упомянут в завещании вашей бабушки?
— Нет.
— Ваш муж является родственником вашей бабушки? Может быть, он её сын? Или брат? Или племянник?
— Нет, конечно! Он посторонний человек.
— Тогда учите матчасть, — нотариус сняла очки. — Статья … Гражданского кодекса Российской Федерации. Отказ от наследства возможен только в пользу лиц, являющихся наследниками по завещанию или по закону любой очереди. Ваш муж для вашей бабушки — никто. Юридически чужой дядя.
Алина почувствовала, как внутри разжимается пружина, которая давила на ребра всю неделю.
— То есть… я не могу? Даже если очень захочу?
— Даже если вы на коленях умолять будете, — отрезала нотариус. — Я такой документ не заверю.
— А если я просто откажусь? Без указания имени? Ну, просто «не хочу вступать»?
— Тогда ваша доля перейдет к наследникам следующей очереди, у бабушки есть еще родственники?
— Сестра есть, тётя Люда в Воронеже живет. Мы не общаемся.
— Вот тёте Люде всё и уйдет. Или государству, если тётя Люда не объявится. Вашему мужу квартира не достанется ни при каком раскладе. Закон не позволяет передавать наследство «левым» людям через отказ.
Алина улыбнулась. Впервые за неделю улыбка была искренней.
— Спасибо, Елена Викторовна. Вы мне очень помогли.
— С вас тысяча рублей за консультацию. И совет бесплатно: не делайте глупостей. Бабушка вам квартиру не для того оставила, чтобы вы её мужикам раздаривали.
Закон против халявщиков
Алина возвращалась домой и зашла в кофейню, купила латте и пирожное.
В голове складывался пазл.
Свекровь и Вадик были не просто жадными, они были тупыми. Юридически безграмотными, наглыми халявщиками, которые даже не удосужились открыть Гугл, прежде чем начинать шантаж.
Они считали, что можно просто прийти, топнуть ножкой и переписать имущество, как перекинуть сотку на телефон.
Алина допила кофе.
Страха больше не было, было презрение.
Она открыла дверь квартиры своим ключом.
На кухне горел свет. Свекровь и Вадик сидели за столом. Перед ними лежал калькулятор. Они считали.
— …миллион долга закроем, — бубнил Вадик. — На пятьсот тысяч возьму «бэху». Остальное вложу в токены, сейчас как раз просадка…
— А маме шубу? — напомнила Тамара Павловна.
— И шубу, мам. Норковую.
Алина вошла в кухню.
Они замолчали и уставились на неё.
— Ну что? — жадно спросила свекровь. — Подписала? Где бумага?
— Нет, — Алина спокойно поставила сумку на стул. Налила себе воды из графина.
— В смысле — нет? — Вадик вскочил.
— Сядь, Вадик и закрой рот.
— Я была у нотариуса, она мне все объяснила.
— Что эта крыса канцелярская могла объяснить?! — взвизгнула свекровь. — Это же простая бумажка! Отказываюсь в пользу любимого мужа! Что тут сложного?!
— Тамара Павловна, вы, кажется, считаете себя очень умной? — Алина посмотрела на неё с усмешкой. — А закон открыть не пробовали? Отказ в пользу третьих лиц не допускается, Вадик моей бабушке никто. Я не могу передать ему наследство через отказ, закон запрещает.
— Врёшь! — заорал Вадик. — Ты всё придумала! Ты просто жадная тварь!
— Можешь сам сходить и спросить или загуглить.
Вадик схватил телефон, начал тыкать пальцами в экран.
Через минуту он побледнел. Телефон выпал из рук на клеенку.
— Реально… — прошептал он. — Только наследникам…
Свекровь замерла с открытым ртом.
— Ну… — она быстро перестроилась. — Ну ладно, закон есть закон. Тогда давай так: ты вступаешь в наследство сама, получаешь документы, а потом пишешь дарственную на Вадика! И мы продаём!
Алина рассмеялась.
— Дарственную? На Вадика? Чтобы он купил «бэху» и просадил остаток в свои токены?
— Мы же семья! — завел старую пластинку Вадик. — У меня долги!
— Твои долги, Вадик, — это твои долги. А наследство бабушки моё. И кстати, нотариус мне ещё одну вещь сказала, очень интересную.
«Мою квартиру не тронут»: развод и девичья фамилия
Алина сделала паузу.
— Какую? — насторожилась свекровь.
— Имущество, полученное одним из супругов в порядке наследования, является его личной собственностью. Оно не делится при разводе. И, что самое приятное, на него не может быть обращено взыскание по долгам супруга.
Вадик смотрел на неё, как баран на новые ворота.
— Это значит… — начала Алина, наслаждаясь моментом.
— Это значит, Вадик, что даже если ты объявишь себя банкротом, даже если к нам придут приставы и вынесут отсюда диван — мою квартиру они не тронут. Она в безопасности. От твоих кредиторов и от тебя.
Вадик понял, халявы не будет. Квартира есть, но она за бронированным стеклом.
— Так ты не продашь? — спросил он с детской обидой. — Даже чтобы меня спасти?
— Нет, Вадик. Я не продам, буду жить.
— А мы? — спросила свекровь.
— А вы… вы будете жить здесь, вдвоем. Вы же так друг друга любите.
— Ах ты змея! — Тамара Павловна вскочила, опрокинув стул. — Мы к тебе со всей душой! Я тебя как дочь приняла! А ты мужа в беде бросаешь! Вон отсюда, чтоб ноги твоей тут не было!
— С удовольствием, — кивнула Алина. — Я как раз вещи собрать хотела.
Алина собиралась час.
Вадик сидел на кухне и пил «Советское» шампанское из горла.
— Кому ты нужна! — кричал он из коридора, когда она выносила чемодан. — Разведенка с прицепом (он почему-то был уверен, что кот – это прицеп)! Вали в свою халупу! Я миллионером стану, ты ещё приползешь!
— Стань Вадик, сначала хотя бы тысячу заработай, не у мамы взяв.
Свекровь стояла в дверях, скрестив руки на груди.
— Я на тебя в суд подам! — пообещала она. — На алименты! Ты мужа-инвалида бросаешь (Вадик был здоров как бык, но это детали). Мы с тебя три шкуры сдерём!
— Подавайте, Тамара Павловна, — Алина застегнула молнию на сапогах. — Судья вам тоже про статьи расскажет и совесть. Только у судьи прием бесплатный, а адвокаты сейчас дорогие.
Она вышла на лестничную площадку.
Свобода.
«Твоё — это твоё»: мудрость с того света
Алина переехала в бабушкину двушку.
Квартира требовала ремонта: обои отклеивались, паркет скрипел. Но это были её обои и её скрип.
Она начала делать ремонт. Потихоньку, с зарплаты. Купила новые шторы. Выбросила старый хлам.
Вадик объявил банкротство через три месяца.
Теперь он официально нищий. Ему запрещен выезд за границу (хотя он и так дальше Турции не был), он не может занимать руководящие должности (какая потеря для мирового бизнеса) и его карты заблокированы. Он живет на пенсию мамы и подрабатывает грузчиком в «Пятерочке» (в такси не взяли – прав лишили за пьянку).
Свекровь звонила пару раз, сначала проклинала, потом просила денег в долг. Алина заблокировала оба номера.
Вчера, разбирая бабушкины книги, Алина нашла старую открытку, она выпала из томика Есенина.
На обороте, дрожащим почерком бабушки, было написано:
«Алиночка, внученька, береги себя и свой дом. Мужья приходят и уходят, а свои стены греют всегда. Не будь дурой, как я была с твоим дедом. Твоё это твоё».
Алина прижала открытку к груди.
Как же она была права.
Девочки, запомните: наследство — это священно. Это не «вливание в семейный бюджет». Это не «средство для погашения кредитов мужа».
Это ваш личный парашют и подушка безопасности.
Не позволяйте никому, даже самым «любимым» и «родным», делать в нём дырки.
Потому что когда самолет начнет падать (а он начнет, если за штурвалом Вадик), парашют должен раскрыться только для вас.
Ну а теперь ваша очередь девочки, признавайтесь: у кого мужья или родня покушались на ваше наследство? Кому предлагали «продать бабушкину квартиру, чтобы вложить в бизнес»?
Делитесь этой историей и пишите в комментариях! И учите матчасть. Гражданский кодекс — самая полезная книга для счастливой семейной жизни. Жду вас…