— Егор, что с тобой? Ты даже не поздоровался.
Настя скинула сумку на пол и внимательно посмотрела на мужа. Он сидел на кухне, уткнувшись в телефон, и вид у него был такой, будто его только что вызвали к директору на ковер.
— Мама звонила, — выдавил он, не поднимая глаз.
— Ну и что? Она же часто звонит.
— Она едет к нам. На Новый год.
Настя почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Еще утром они с Егором планировали тихий вечер вдвоем, суши из того японского ресторана, который она так любит, любимую комедию и никакой суеты. Просто они вдвоем. Без бесконечных родственных сборов, которыми был наполнен весь год.
— Одна? — осторожно спросила она, уже зная ответ.
— С Мироном, Светой и Аделиной.
— Егор!
— Я не приглашал! Она сама решила! Так и сказала: "На Новый год приеду с родственниками, готовьте на 7 человек".
Настя стянула куртку и повесила ее на крючок. Руки дрожали от напряжения. Двадцать восьмое декабря. До праздника два дня. Две тысячи километров нервов и планов, которые только что полетели в мусорное ведро.
— Ты ей сказал, что у нас другие планы?
— Сказал.
— И?
— Она ответила, что это не планы, а ерунда. Что семье нужно быть вместе. Что я старший сын и должен собирать всех.
Настя закрыла глаза и медленно выдохнула. Марианна Юрьевна была не злым человеком. Даже наоборот — всегда помогала советом, передавала банки с консервацией, никогда не лезла с нравоучениями. Но у нее была одна особенность: если она что-то решила, переубедить ее было невозможно. Совершенно невозможно.
— Сколько их будет?
— Четверо. Мама, Мирон со Светой и Аделина.
— Где они будут спать? У нас двушка! Одна спальня и гостиная!
— Мама сказала, что Мирон со Светой на диване устроятся, Аделина на раскладушке, а она на кресле.
— На кресле?! Да она же...
— Ей пятьдесят пять, Настюха. Не девяносто.
Настя открыла холодильник и уставилась на полупустые полки. Вчера она специально ничего не покупала — зачем, если они собирались заказывать еду. А теперь нужно кормить семь человек. Семь! В квартире, где толком двоим-то развернуться негде.
— Ты хоть понимаешь, что твоя мама творит? Она даже не спросила, удобно ли нам! Просто позвонила и сообщила факт!
— Я знаю. Но что я мог сделать?
— Сказать нет! Объяснить, что у нас свои планы! Что мы уже три праздника подряд встречаем с родственниками и хотим побыть одни!
Егор встал и подошел к ней. Обнял за плечи, прижал к себе. Настя чувствовала, как бешено колотится его сердце.
— Давай завтра вместе ей позвоним. Я один не справляюсь. А вместе мы точно объясним.
Она кивнула, хотя внутри все сжалось в тугой комок. Опыт подсказывал, что объяснить Марианне Юрьевне что-то было практически невозможно. Но попытаться стоило.
***
На следующий день, двадцать девятого декабря, Егор вернулся с работы около семи вечера. Настя уже накрыла на стол — простой ужин, макароны с котлетами. Они поели молча, каждый думал о своем.
— Ну что, звоним? — наконец спросила Настя.
— Давай.
Егор достал телефон и включил видеосвязь. После третьего гудка на экране появилось лицо Марианны Юрьевны. Она была дома, в своей кухне в поселке, и что-то резала на разделочной доске.
— Егорушка! Настенька! Как дела?
— Мам, привет. Слушай, мы хотели с тобой поговорить, — начал Егор.
— О чем?
Настя наклонилась ближе к экрану:
— Марианна Юрьевна, мы очень ценим, что вы хотите провести праздник вместе. Но у нас правда маленькая квартира. И мы планировали встретить Новый год вдвоем.
Свекровь на секунду замерла, потом продолжила резать что-то на доске.
— Настенька, я все понимаю. Но мы же так редко видимся. Мирон с летa у вас не был. Аделина вообще в город хочет вырваться, ей в поселке совсем скучно стало. Потеснитесь немножко. Один вечер же!
— Марианна Юрьевна, мы не против в принципе, но может быть в другой раз? — осторожно продолжила Настя. — У нас правда есть планы.
— Какие планы? Суши заказать? — в голосе свекрови появились стальные нотки. — Настя, я не хочу тебя обижать, но иногда нужно думать не только о себе. Вы молодые, здоровые, у вас вся жизнь впереди. А мне сколько осталось? Хочу пока могу детей своих собрать вместе.
— Мам, ну при чем тут это? — Егор попытался вмешаться. — Мы просто устали. Работа, дела...
— Все устали! Думаешь, мне легко? Я одна с утра до вечера по хозяйству! Мирон помогает, конечно, но у него своя жизнь. Аделина учится. Хоть бы раз старший сын о матери подумал!
Настя почувствовала, как краснеют щеки. Такого поворота она не ожидала.
— Мы всегда о вас думаем, — твердо сказала она. — Но это не значит, что мы должны отказываться от своих планов.
— Я не чужая вам!
— Конечно, нет! Но...
— Все, я поняла. Значит, я вам не нужна. Ладно. Скажу Аделине, что поездка отменяется. Она так ждала, представляете? Она уже подруге рассказала, что в Новый год в город поедет.
И связь оборвалась.
Егор и Настя молча смотрели друг на друга.
— Она специально, — тихо сказала Настя. — Она специально давит на жалость.
— Может, и специально. Но Аделина правда ждала. Ей же двадцать лет, она вся такая романтичная. Для нее это событие.
— И что теперь? Мы должны согласиться только потому, что она использует сестру как аргумент?
Егор молчал. Настя видела, как он мучается, пытается найти правильные слова. Но слов не было.
***
Они не разговаривали весь вечер. Настя легла раньше, Егор остался в гостиной перед телевизором. Когда она проснулась утром тридцатого декабря, его уже не было — он ушел на работу рано, оставив записку на холодильнике: «Вернусь к обеду. Люблю».
Настя долго сидела на кухне, пила кофе и думала. Если они согласятся, это будет означать, что Марианна Юрьевна может приезжать когда захочет, не спрашивая. Если откажутся, то обидят всю семью и устроят скандал перед праздником.
В половине одиннадцатого ей позвонила подруга, Ольга Кривцова. Они дружили со школы, хотя виделись нечасто — Ольга была замужем, родила двоих детей и жила в пригороде, в доме с участком.
— Настюх, привет! Слушай, я тебе уже неделю назад предлагала — приезжайте к нам на Новый год! У нас дача в Сосновке, соберется человек двенадцать. Костер, шашлыки, весело будет!
— Оль, спасибо, но мы планировали дома...
— Да брось! У тебя голос как на похоронах! Что случилось?
И Настя рассказала. Про свекровь, про планы, про то, как они попытались отказать и что из этого вышло.
— Ясно, — протянула Ольга. — Настюх, а хочешь совет? Просто уйдите из дома. Приезжайте к нам. Свекровь приедет, не застанет вас, ну и развернется обратно. Может, тогда поймет, что нельзя вот так вот навязываться.
— Это же...
— Да, жестко. Но по-другому никак. Ты сама сказала — она не слушает. Значит, нужны радикальные меры.
Настя задумалась. С одной стороны, это действительно жестоко. С другой — а что еще делать? Слова не помогают. Марианна Юрьевна все равно приедет. И тогда придется встречать праздник в тесноте, в суете, без единой минуты покоя.
— Я подумаю, — сказала она. — Спасибо, Оль.
— Решишься — звони. Мы будем рады.
***
Когда Егор вернулся в обед, Настя уже приняла решение.
— Слушай, я тут подумала, — начала она, пока они ели гречку с курицей. — У Ольки дача в Сосновке. Она зовет нас на Новый год. Там соберется компания, человек десять примерно.
— И?
— Давай поедем. Просто уйдем из дома. Твоя мама приедет, не застанет нас, поймет, что мы серьезно, и в следующий раз будет спрашивать заранее.
Егор отложил вилку.
— Это подло.
— Это единственный выход! Егор, мы пытались объяснить! Не получилось! Она не слышит нас! Что еще делать?
— Не знаю. Но сбегать... это неправильно.
— А правильно — это когда нас не слушают и решают за нас? Правильно — это когда твоя мама звонит и просто ставит перед фактом?
Егор молчал. Настя видела, что он колеблется. Внутри у него шла борьба между долгом перед матерью и желанием поддержать жену.
— Послушай, — она взяла его за руку. — Я не хочу обидеть твою маму. Правда. Но если мы сейчас согласимся, то это будет продолжаться всегда. Каждый праздник, каждые выходные. Она будет звонить и сообщать, что едет. И мы будем соглашаться, потому что иначе неудобно.
— Но они же приедут. Будут ждать.
— Подождут и уедут. Не маленькие.
Егор закрыл лицо руками. Настя понимала, что ему тяжело. Он любил мать, уважал ее. Но она была права — нужно было показать, что у них тоже есть своя жизнь.
— Ладно, — наконец сказал он. — Поедем. Но я себя чувствую ужасно.
— Я тоже, — призналась Настя. — Но по-другому никак.
***
Тридцать первого декабря они начали собираться около четырех часов дня. Настя упаковала сумку с вещами, Егор собрал подарки для гостей Ольги. Он ходил по квартире, нервно поглядывая в телефон.
— Может, все-таки позвоним ей? — спросил он уже в пятый раз.
— Нет. Она все равно приедет. Или найдет другой способ надавить.
— Но ведь они уже, наверное, выехали!
— Егор, мы все обсудили. Хватит сомневаться.
Они вышли из дома ровно в шесть вечера. На улице уже стемнело, падал легкий снег. Город сиял праздничными огнями, из окон доносились смех и музыка. Обычно Настя любила этот предпраздничный вечер, но сейчас внутри было тревожно и тоскливо.
Они сели в машину и поехали в Сосновку. Дорога заняла около часа. Дача Ольги оказалась большим двухэтажным домом с верандой и участком. Вокруг уже стояли машины, из окон лился свет, кто-то смеялся.
— Ну что, пошли? — Настя посмотрела на Егора.
Он кивнул, хотя вид у него был совершенно несчастный.
Внутри было шумно и весело. Человек десять уже собрались, накрывали на стол, наряжали елку, кто-то играл на гитаре. Ольга встретила их радостно:
— Настюха! Егор! Наконец-то! Проходите, раздевайтесь!
Настя попыталась влиться в атмосферу. Она улыбалась, разговаривала, помогала нарезать салаты. Но мысли постоянно возвращались к телефону, который лежал в сумке. Она представляла, как Марианна Юрьевна с остальными едет в машине, как они подъезжают к их дому, поднимаются на четвертый этаж, звонят в дверь. Как стоят в подъезде и недоуменно переглядываются.
В восемь вечера ей пришло первое сообщение от свекрови:
«Настя, мы приехали. Почему дверь не открываете?»
Настя не ответила.
В половине девятого — еще одно:
«Егор, ты дома? Мы уже полчаса ждем. Холодно очень».
Настя показала сообщение Егору. Тот побледнел.
— Господи, они правда приехали.
— А ты думал, мама блефует?
— Нет, но... Настя, им же холодно!
— Это их выбор. Мы предупреждали.
Егор отвернулся и вышел на веранду. Настя осталась стоять с телефоном в руках. Внутри все сжалось. Ей было жалко Аделину, которая, наверное, мерзла в подъезде. Жалко Свету, которая всегда была тихой и безропотной. Даже Мирона было жалко.
Но если они сейчас вернутся, то все повторится снова. И снова. И снова.
В десять вечера пришло последнее сообщение:
«Егор, мы не уедем. Будем встречать Новый год здесь, в подъезде. Пусть дети увидят, что значит предавать родных».
Настя прочитала и почувствовала, как внутри что-то переворачивается. Предавать? Серьезно? Они просто хотели побыть одни, и это превратилось в предательство?
Она нашла Егора на веранде. Он стоял, облокотившись на перила, и смотрел в темноту.
— Они говорят, что будут встречать Новый год в подъезде, — тихо сказала она.
— Я знаю. Мне мама тоже написала.
— Это манипуляция.
— Настя, там минус пятнадцать! Аделина простудится!
— Марианна Юрьевна не даст ей простудиться! Она просто давит на жалость!
Егор развернулся к ней. Лицо у него было измученное.
— Я не могу так. Прости. Я понимаю, что ты права. Но я не могу оставить их там. Это моя мать. Моя сестра.
Настя медленно кивнула. Она знала, что он так скажет. Знала с самого начала.
— Хорошо. Поехали домой.
***
Они вышли через десять минут, извинившись перед Ольгой. Та все поняла без слов и только крепко обняла Настю на прощание.
Обратная дорога показалась бесконечной. Егор вел машину молча, вцепившись в руль. Настя смотрела в окно на проносившиеся мимо огни. Часы на приборной панели показывали половину двенадцатого. Скоро Новый год. Праздник, который они так хотели встретить вдвоем.
Они подъехали к дому около двух часов ночи. Первого января. Праздник уже наступил.
У подъезда стояла группа людей. Настя узнала силуэт Марианны Юрьевны — та была в длинном пуховике и меховой шапке. Рядом Мирон в куртке и Света, кутающаяся в шарф. Аделина сидела на ступеньках, укрывшись пледом.
Но это было не все.
Рядом стояли еще двое. Мужчина и женщина с чемоданами. Настя присмотрелась и чуть не задохнулась от изумления.
— Мама? Папа?
Татьяна Александровна и Александр Богданович, родители Насти, обернулись. На их лицах было недоумение.
— Настенька! Наконец-то! Мы уже час здесь стоим! — воскликнула мать.
Настя выскочила из машины.
— Что вы тут делаете?!
— Как что? Ты же сама нас пригласила!
— Я?! Когда?!
Татьяна Александровна достала телефон и показала переписку. Последнее сообщение было от Насти, отправлено вчера вечером:
«Мама, папа, приезжайте завтра к восьми вечера. Встретим Новый год вместе! Соскучилась очень!»
Настя уставилась на экран. Она этого не писала. Совсем не писала.
— Егор, — медленно произнесла она, оборачиваясь к мужу. — Это ты?
Он вылез из машины, виновато опустив глаза.
— Да. Я подумал... раз мама едет, то пусть и твои родители будут. Чтобы справедливо.
— Справедливо?! Ты вообще понимаешь, что натворил?!
Марианна Юрьевна шагнула вперед:
— Настя, хватит кричать! Давай лучше в квартиру поднимемся! Я уже окаменела от холода!
— Мы тоже, — подхватила Татьяна Александровна. — Мы два часа здесь торчим! Думали, вы дома!
— Мы не дома! Мы вообще не планировали быть дома!
— Как это не планировали? — возмутилась свекровь. — Новый год — семейный праздник!
— Мы не хотели его отмечать с вами! — выпалила Настя и тут же пожалела.
Повисла тишина. Аделина поднялась со ступенек, натянув плед на плечи. Света прижалась к Мирону. Александр Богданович нахмурился.
— Ну хорошо, — наконец сказала Марианна Юрьевна ледяным тоном. — Тогда мы просто развернемся и поедем назад. Правильно я понимаю?
Настя открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Внутри все клокотало — злость, обида, усталость. Ей хотелось кричать, что они сами виноваты, что приехали без спроса. Но в то же время она видела лицо Аделины, бледное от холода и обиды. Видела, как Света дрожит. Как Татьяна Александровна сжимает сумку и пытается не показать, что расстроена.
— Поднимемся, — тихо сказал Егор. — Пожалуйста. Давайте просто поднимемся в квартиру.
***
Они поднялись на четвертый этаж молча. Настя открыла дверь дрожащими руками, семь человек ввалились в маленькую прихожую. Сразу стало тесно и душно.
— Раздевайтесь, — буркнула Настя и прошла на кухню.
Она включила чайник, достала чашки. Руки тряслись. За спиной слышались голоса, шуршание курток, топот ног. Кто-то прошел в гостиную, кто-то остался в коридоре.
Егор подошел к ней:
— Настя...
— Не надо. Сейчас не надо.
Он замолчал и вышел к гостям. Настя осталась стоять у плиты, глядя на кипящий чайник. Внутри все кипело так же.
Когда она вернулась в гостиную с чаем, все уже сидели. Марианна Юрьевна с Татьяной Александровной заняли диван. Александр Богданович устроился в кресле. Мирон со Светой сидели на полу, прислонившись к стене. Аделина забилась в угол на пуфике. Егор стоял посреди комнаты, не зная, куда себя деть.
— Так, — начала Марианна Юрьевна, беря чашку. — Может, кто-то объяснит, что вообще происходит?
— Вы приехали без предупреждения, — сказала Настя, стараясь говорить спокойно. — Мы просили вас не приезжать. Говорили, что у нас свои планы.
— Свои планы? Это какие же планы такие важные, что нельзя было семью принять?
— Мы хотели встретить праздник вдвоем.
— Вдвоем? — переспросила Татьяна Александровна. — Настя, а почему тогда ты нас пригласила?
— Я не приглашала! Это Егор написал от моего имени!
Все посмотрели на Егора. Тот виновато пожал плечами:
— Я подумал, раз мама едет, то пусть и родители Насти будут. Чтобы никому не было обидно.
— Ты серьезно? — Настя не верила своим ушам. — Ты решил пригласить моих родителей, не спросив меня?
— Я хотел как лучше!
— Ты хотел как лучше?! Егор, ты понимаешь, что из-за тебя теперь все сидят в подъезде и мерзнут?!
— Из-за него? — Марианна Юрьевна выпрямилась. — Простите, Настя, но из-за вас! Это вы сбежали из дома! Это вы не захотели принять родных!
— Потому что нас не спросили! Вы просто поставили перед фактом!
— Я мать! Я имею право приехать к сыну!
— Но не имеете права решать за нас!
Голоса становились все громче. Александр Богданович попытался вмешаться:
— Девочки, давайте успокоимся...
— Папа, не надо! — Настя чувствовала, что сейчас взорвется. — Ты не понимаешь! Это происходит постоянно! Каждый раз кто-то решает за нас, а мы должны соглашаться, потому что иначе мы плохие!
— Настя, никто не говорит, что ты плохая, — тихо сказала Татьяна Александровна. — Но ты могла хотя бы предупредить, что нас приглашали по ошибке.
— Я не знала! Я вообще ничего не знала!
Тут вдруг заговорила Аделина. Голос у нее был тихий, дрожащий:
— Извините. Это из-за меня, да?
Все замолчали и посмотрели на девушку. Она сидела, сжавшись в комочек, обхватив руками колени.
— Мама сказала, что мы едем в гостью к Егору и Насте. Я так обрадовалась. Я давно хотела в город, хотела увидеть, как тут встречают Новый год. У нас в поселке всегда одно и то же — телевизор, салаты, скучно. А я думала, что тут будет по-другому. Что мы все вместе посмеемся, поговорим... Но вы нас не ждали. И теперь из-за меня все ругаются.
Она всхлипнула. Света наклонилась к ней, обняла за плечи.
— Аделинка, не плачь. Никто не виноват.
— Виновата! Если бы я не хотела в город, мама бы не поехала!
Настя смотрела на девушку и чувствовала, как внутри что-то ломается. Она ведь не хотела никого обидеть. Не хотела устраивать эту сцену. Просто хотела один раз, один единственный раз, чтобы их желания учли.
Мирон вдруг засмеялся. Негромко, но все услышали. Все повернулись к нему.
— Что смешного? — резко спросила Марианна Юрьевна.
— Да вы представляете картину? Мы сидим с одной стороны подъезда, родители Насти — с другой. И все ждем одних и тех же людей, которые сбежали от нас!
Света тихонько хихикнула. Потом засмеялась Аделина — сквозь слезы, но засмеялась. Александр Богданович усмехнулся. Татьяна Александровна прикрыла рот рукой, пытаясь сдержаться, но не смогла.
— Да, картина та еще, — согласилась она.
Даже Марианна Юрьевна не удержалась и улыбнулась уголками губ.
Настя посмотрела на Егора. Тот стоял, растерянно переводя взгляд с одного на другого. Потом их глаза встретились, и она вдруг тоже почувствовала, как внутри поднимается смех. Нелепый, истеричный, но смех.
— Это правда смешно, — призналась она. — Мы устроили целый спектакль.
— Ещё какой, — подтвердил Мирон. — Мама час названивала вам, потом мы в машину сели, потом приехали, стоим. Тут подходят какие-то люди с чемоданами. Я думаю — кто это? Оказалось, родители Насти. Мы познакомились, разговорились. Выяснилось, что вы их тоже пригласили. Тут уж я понял, что что-то не так.
— Мы ждали вас два часа, — сказала Татьяна Александровна. — Сначала просто стояли. Потом сели на ступеньки. Мороз крепчал, а вас все нет. Марианна Юрьевна предложила ехать обратно, но я сказала — давайте еще немного подождем. Вдруг застряли где-то.
— А потом вы приехали, — закончила Марианна Юрьевна. — И такие удивленные. Я сразу поняла — вы не ждали ни нас, ни родителей Насти.
Настя опустилась на диван рядом со свекровью.
— Марианна Юрьевна, я правда не хотела вас обидеть. Просто мы устали. Мы всегда встречаем праздники с кем-то. Всегда кто-то приезжает, кого-то нужно накормить, развлечь. И мы подумали — хоть один раз побыть вдвоем.
Свекровь помолчала, потом кивнула:
— Понимаю. Я тоже когда-то хотела тишины. Но потом дети выросли, разъехались, и стало пусто. Я смотрю на эту пустоту и думаю — где же те времена, когда дом был полон? Когда все собирались за столом, шумели, смеялись?
— Вам не хватает нас, — тихо сказал Егор.
— Конечно, хватает. Вы мои дети. Даже если выросли.
Настя взяла свекровь за руку:
— Мы не хотели вас бросить. Правда. Мы просто не знали, как объяснить, что нам нужен отдых.
— Нужно было прямо сказать, — Марианна Юрьевна вздохнула. — Я не монстр. Я бы поняла.
— Мы пытались. Но вы не слушали.
— Потому что я думала, вы просто отнекиваетесь. Ладно. Давайте так — в следующий раз вы честно говорите, если не хотите гостей. А я честно говорю, если очень хочется приехать. И мы договариваемся. Хорошо?
Настя кивнула. Внутри стало легче.
***
Татьяна Александровна встала и прошла на кухню. Через минуту оттуда донесся ее голос:
— Настя, у тебя что-нибудь есть поесть? Мы голодные очень.
— Сейчас посмотрю!
Настя открыла холодильник. Там лежали остатки колбасы, сыр, помидоры, яйца. В морозилке нашлись пельмени. Немного, но на всех хватит.
— Давай я помогу, — Марианна Юрьевна вошла на кухню.
Они начали готовить вместе. Настя варила пельмени, свекровь резала колбасу и сыр. Света присоединилась к ним — достала из своей сумки банку с маринованными огурцами.
— Я на всякий случай взяла. Подумала, вдруг пригодится.
— Умничка, — похвалила Марианна Юрьевна.
Аделина накрывала на стол. Она доставала тарелки из шкафа, расставляла их. Лицо у нее было сосредоточенное — старалась все сделать правильно.
Мужчины остались в гостиной. Егор с Мироном говорили о чем-то, Александр Богданович слушал, изредка вставляя реплики.
Когда все было готово, расселись за столом. Тесно, локоть к локтю. Но уже не так напряженно, как раньше.
— Ну что, с Новым годом? — поднял чашку с компотом Александр Богданович. — Хоть и запоздало.
— С Новым годом! — хором ответили все.
Ели, разговаривали. Мирон рассказывал смешные истории из жизни водителя автобуса. Аделина спрашивала Настю о работе в торговом центре — ей было интересно все про город. Татьяна Александровна делилась рецептами с Марианной Юрьевной.
— Знаете, — сказала Света, — мне даже понравилось, что все так вышло. Мы никогда не собирались все вместе.
— Это точно, — согласилась Настя. — Обычно или мы к кому-то едем, или кто-то к нам. А тут все сразу.
— Может, и правда традицию начнем? — предложил Мирон. — Один год у нас, один у Егора с Настей, один у родителей Насти. По очереди.
— Только договариваться заранее, — твердо сказала Настя. — Чтобы все знали и могли подготовиться.
— Договорились, — кивнула Марианна Юрьевна.
Аделина вдруг спросила:
— А куда вы, кстати, сбежали? Егор сказал, что к подруге, но не уточнил.
Настя улыбнулась:
— На дачу. К Ольке Кривцовой, моей школьной подруге. Там компания была, человек десять. Думали, будет весело.
— И как, весело было?
— Нет, — честно призналась Настя. — Скучно. Потому что я все время думала о том, что вы тут мерзнете в подъезде.
— А я думал о том, что предал маму, — добавил Егор. — В общем, праздник не задался.
— Зато теперь задался, — улыбнулась Света.
Действительно, атмосфера стала совсем другой. Напряжение ушло, все расслабились. Даже тесная квартира перестала казаться проблемой. Наоборот, от этой тесноты появилось какое-то особое чувство единения.
Когда доели, Александр Богданович предложил:
— Может, карты? Или в какую-нибудь игру?
— У нас есть «Элиас», — вспомнила Настя.
Достали игру. Разделились на команды. Настя с Егором, Мирон со Светой, Аделина с родителями Насти, Марианна Юрьевна была судьей.
Играли, смеялись. Мирон оказался мастером объяснять слова, Света угадывала все с полуслова. Аделина хохотала над попытками Александра Богдановича изобразить «электричку». Егор обнимал Настю и шептал ей на ухо:
— Прости, что так вышло.
— Ничего. Может, оно и к лучшему.
***
Около четырех утра начали разбираться, кто где спит. Марианна Юрьевна настояла, чтобы родители Насти взяли спальню.
— Вы старшие, вам нужен нормальный отдых.
Татьяна Александровна пыталась отказаться, но свекровь была непреклонна.
В итоге родители Насти устроились в спальне. Мирон со Светой разложили диван в гостиной. Аделина взяла раскладушку, которую нашли в кладовке. Марианна Юрьевна согласилась лечь в кресло — Егор принес ей одеяло и подушку.
— А мы куда? — тихо спросила Настя у мужа.
— На кухню. Постелем на полу матрас.
Они принесли матрас из кладовки, постелили его на кухне между столом и холодильником. Легли, накрывшись одним одеялом.
— Какой праздник, — прошептала Настя.
— Незабываемый, — согласился Егор.
Они лежали, глядя в потолок. Из гостиной доносился тихий храп Мирона. Света что-то бормотала во сне. Аделина ворочалась на раскладушке.
— Настя?
— М?
— Ты правда не злишься?
— На что?
— На то, что я пригласил твоих родителей. И на то, что мы вернулись.
Настя повернулась к нему:
— Сначала злилась. Но потом поняла — может, оно и правильно. Мы же все равно не смогли бы спокойно отдыхать, зная, что они мерзнут в подъезде.
— Да. Я тоже так подумал.
— А насчет родителей... Знаешь, мне даже понравилось, что они здесь. Мы редко все вместе собираемся. В прошлый раз на моем дне рождения, и то год назад.
— Значит, не зря я написал им?
— Не зря. Хоть и без спроса.
Егор поцеловал ее в лоб:
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Они замолчали. Настя закрыла глаза и почти сразу начала проваливаться в сон. Последней мыслью было — а ведь это правда хороший Новый год. Странный, нелепый, но какой-то настоящий.
***
Утром проснулись около десяти. Первой встала Марианна Юрьевна — она уже сидела на кухне и разогревала оставшиеся пельмени.
— Доброе утро, — сонно сказала Настя, садясь за стол.
— Доброе. Спала хорошо?
— Удивительно, но да.
Постепенно подтягивались остальные. Егор, помятый и с красными глазами. Мирон, потягивающийся и зевающий. Света в пижаме с мишками. Аделина, взъерошенная, но довольная. Родители Насти, спокойные и выспавшиеся.
Завтракали все вместе. Марианна Юрьевна достала из своей сумки домашние булочки — оказалось, она их везла как раз на праздник.
— Почему сразу не достали? — удивилась Настя.
— Забыла в суете. Вчера столько всего было.
После завтрака Мирон объявил:
— Ну что, пора собираться. Нам в поселок ехать.
— Уже? — расстроилась Аделина. — Мы же только приехали!
— Мы вчера приехали. Уже почти сутки прошло.
— Но я хотела по городу погулять!
Настя вдруг сказала:
— Аделина, а хочешь, останься? На пару дней. Я тебе город покажу. Сходим в парк, посмотрим иллюминацию.
Девушка просияла:
— Правда можно?
— Конечно. У меня до шестого января выходные.
Марианна Юрьевна посмотрела на Настю с благодарностью:
— Спасибо. Это очень мило.
— Да ладно. Мне самой будет интересно. Давно по городу не гуляла толком.
Мирон со Светой и Марианной Юрьевной уехали около полудня. Попрощались, обнялись. Свекровь шепнула Насте на ухо:
— Ты хорошая девочка. Прости, что так навязалась.
— Вы не навязались. Правда.
Родители Насти уехали чуть позже — им тоже нужно было домой.
— Заходите в гости, — пригласила Татьяна Александровна Егора и Настю. — Только предупредите заранее.
— Обязательно, — пообещала Настя.
Когда все разъехались, в квартире стало тихо. Остались только Настя, Егор и Аделина.
— Ну что, пошли гулять? — предложила Настя.
— Пошли!
Они оделись и вышли на улицу. Был ясный морозный день. Город сиял в снегу и праздничных украшениях. Люди гуляли, смеялись, фотографировались.
Они прошлись по центру, посмотрели на главную елку, зашли в кафе выпить горячего шоколада. Аделина была в восторге от всего — от витрин магазинов, от уличных музыкантов, от самой атмосферы города.
— Как же здесь красиво! — восхищалась она. — И как много людей!
— Привыкнешь, — улыбнулась Настя. — В поселке тоже свои прелести есть.
— Да, но здесь по-другому. Здесь жизнь кипит.
Егор обнял Настю за плечи:
— Ну что, довольна праздником?
— Знаешь, да. Вышло не так, как планировали, но вышло хорошо.
— Значит, в следующий раз снова соберем всех?
— В следующий раз обязательно предупредим заранее. И пусть каждый решает — хочет он или нет.
— Договорились.
Они шли по заснеженному городу, втроем, и Настя думала — наверное, это и есть счастье. Не идеальные планы, а умение найти хорошее в том, что получилось. Не тишина и покой, а шум и суета родных людей. Не побег от проблем, а готовность их решать.
Она посмотрела на Егора, потом на Аделину, и улыбнулась. Да, это точно был хороший Новый год. Самый неожиданный и самый настоящий из всех, что у них были.