Три месяца назад я едва сводил концы с концами. Я специалист по восстановлению аудиозаписей. Я чищу старые записи, оцифровываю архивы и тому подобное. Работа нерегулярная, и я уже несколько недель питался раменом и получал отказы, когда увидел объявление на сайте для аудиофрилансеров:
«Требуется специалист по архивам для проекта по оцифровке государственных документов. Зарплата 15 000 долларов в неделю. Требуется допуск к секретной информации. Удаленная работа. Подайте заявку с резюме».
Пятнадцать тысяч в неделю. Я сразу же подал заявку, но заранее решив, что это мошенники. Но через два дня мне позвонили.
«Мистер Хейс?» — голос женщины звучал ровно и профессионально. «Это мисс Викерс из отдела управления архивами. Мы рассмотрели вашу заявку на участие в проекте по оцифровке».
«О. Отлично. Это что, реальная должность?»
«Да. Работа предполагает оцифровку секретных аудиоматериалов, полученных в ходе исследовательских программ времен холодной войны. Вы будете работать из дома на нашем оборудовании. Материал является конфиденциальным. Вы подпишете соглашение о неразглашении с серьезными последствиями в случае нарушения. Вы согласны?»
Я сказал «да». Очевидно.
На следующее утро (ровно в 6 утра) к моей квартире подъехал белый фургон без опознавательных знаков. Логотипа компании не было. Номерной знак я разглядеть не смог. Двое мужчин в штатском выгрузили семнадцать коробок и попросили меня расписаться, не глядя мне в глаза. Всё это заняло четыре минуты.
Внутри коробок: магнитофон, которого я никогда раньше не видел (промышленный, тяжёлый, с латунной табличкой «СЕНСОРНЫЙ БЛОК 7»), триста сорок две кассеты в пронумерованных конвертах, ноутбук со снятым сетевым оборудованием и запечатанный конверт с надписью «ПРОТОКОЛЫ — ПРОЧИТАТЬ НЕМЕДЛЕННО».
Протоколы были напечатаны на плотной пожелтевшей бумаге, которой, казалось, было не меньше десяти лет:
---
ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ПРОТОКОЛЫ ДЛЯ ПРОЕКТА «ГЛАЗА»:
- Работайте с 23:00 до 4:00.
- Оцифровывайте кассеты последовательно, не пропуская.
- При детском голосе: остановите запись, позвоните по номеру: [удалено], не продолжайте прослушивание.
- Если слышите своё имя — это артефакт записи, игнорируйте.
- Не воспроизводите запись заново, только вперёд.
- При трёхкратном мигании красного индикатора на магнитофоне покиньте квартиру на час.
- Держите окна закрытыми во время работы.
- При стуке не отвечайте, игнорируйте.
- Если кажется, что за вами наблюдают, продолжайте работать.
- НЕ СМОТРИТЕ НА ЭКРАН МАГНИТОФОНА, только на ноутбук.
Несоблюдение этих правил приведет к немедленному расторжению договора и судебному разбирательству.
Я перечитал их дважды. В некоторых из них был смысл. Работа по ночам, соглашения о неразглашении — это нормально для секретной работы. Стук был странным. Но правило 10 заставило меня похолодеть.
На экране? Я снова осмотрел магнитофон. Это был обычный магнитофон. Кнопки для воспроизведения, остановки и перемотки вперёд. Латунная идентификационная табличка. Индикатор уровня громкости. Нигде не было экрана.
Я позвонил по номеру, который использовала мисс Викерс. Ничего.
Но пятнадцать тысяч долларов. Я мог бы оплатить аренду. Погасить долги по кредитным картам. Наконец-то съесть что-то, что не было в пластиковом стаканчике.
Я установил оборудование и завесил окна простынями. Ровно в 23:00 я загрузил первую кассету.
ПЛЕНКА 001 — 17.03.1973
Сильный шум помех, затем усталый и раздражённый мужской голос: «Интервью с объектом 12-Б, четвёртый день наблюдения. Объект продолжает настаивать на том, что передачи содержат инструкции, а не галлюцинации. Когда его просят описать голос, дающий инструкции, объект становится неразговорчивым и агрессивным. Требуется седативное средство. Продолжение завтра».
Щёлк. Тишина. Затем другой голос, более молодой, почти весёлый: «Объект 12-Б, вы нас слышите? Хорошо. А теперь скажите нам сколько пальцев? Сколько пальцев, Томас?»
Пауза. Затем крик. Не испуганный крик. А крик, вызванный глубоким, животным ужасом.
Запись длилась сорок три минуты. Большую часть времени раздавались крики, которые время от времени прерывал более молодой голос, задававший спокойные вопросы: «Что ты видишь сейчас, Томас? Они ближе? Сколько человек за тобой наблюдают?»
Я оцифровал всё это, и у меня в животе всё перевернулось. Когда я закончил, было 00:20. Оставалось ещё двести сорок одна кассета.
Первая неделя была такой же. Тревожной, но управляемой. Психологические эксперименты 70-х и 80-х годов. Сенсорная депривация. Люди, утверждающие, что получают «передачи». И одно слово постоянно повторялось: «Наблюдение». Не похоже на научное наблюдение.
Впервые я услышал стук в четвёртую ночь. Три лёгких постукивания в дверь в 1:47 ночи. Правило 8: не отвечайте. Не подавайте виду. Я продолжал работать, но руки у меня дрожали. Стук повторился ещё три раза с равными промежутками, а затем прекратился.
На шестой вечер я услышал своё имя.
Я оцифровывал запись 034 — интервью с участником программы удалённого просмотра. Субъект описывал то, что видел: «Комната. Пустая. Нет, подождите. Там кто-то есть. Они работают. Они одни. Они...» Затем, как гром среди ясного неба: «Хейс... Это Хейс».
У меня кровь застыла в жилах. Мой палец завис над кнопкой остановки, но Правило 4 гласило: не обращай на это внимания. Артефакт записи.
Субъект продолжил: " Хейс сейчас нас слушает. Он ещё не понимает. Он думает, что оцифровывает старые записи. Стоит ли нам ему показать?" Белый шум...
Я сидел и смотрел на экран ноутбука, казалось, целый час. Откуда они узнали моё имя? Эти записи были сделаны в 70-х. Но я не стал их воспроизводить заново. Правило 5. Дрожащими руками я загрузил запись № 035.
Вторая неделя
Контент стал хуже. Намного хуже.
Лента 041 представляла собой видеозапись (можно было услышать звук кинопроектора) «Операции „Задом наперёд“». Врач рассказывал, как показывал испытуемым «подготовленные визуальные стимулы», чтобы проверить, можно ли «получить доступ к человеческому сознанию из пространства наблюдения».
Испытуемые стали агрессивными. Один прокусил себе язык. Другой смеялся и ломал себе пальцы один за другим. Мне пришлось дважды останавливать запись, чтобы меня вырвало. Врач сохранял спокойствие: «Испытуемый демонстрирует крайнюю степень отвращения. Пытается выколоть себе глаза. Применяем фиксаторы».
Я продолжал убеждать себя, что это просто работа. Деньги продолжали поступать. Пятнадцать тысяч каждую пятницу. Я продолжал работать.
Стук теперь раздавался каждую ночь, и ритм был разным. Иногда три удара. Иногда ритмичные, как азбука Морзе. На девятую ночь он прервался на середине.
Затем послышалось царапанье. Что-то скреблось в нижней части моей двери. Свет. Как будто пальцы прощупывают щель.
Мне хотелось убежать. Мне хотелось открыть дверь и закричать на того, кто был за ней. Но я не сводила глаз с ноутбука. Царапанье продолжалось две минуты, а потом прекратилось.
Но я это почувствовал. То самое ощущение из Правила 9: что за тобой наблюдают. Не как будто кто-то стоит у окна. Как будто что-то находится у меня за глазами и смотрит через них. Тяжесть в черепе, давление на лоб. Как будто кто-то надел моё лицо изнутри.
Ощущение исчезло, когда царапанье прекратилось, но возвращалось каждую ночь. Я начал спать с включённым светом днём. Не то чтобы это помогало.
Неделя третья
К третьей неделе я почти не спал. Записи преследовали меня днём. Стук преследовал меня ночью. Но я продолжал работать. Ради денег. Я продолжал убеждать себя, что всё дело в деньгах.
Но кассета 089 что-то сломала во мне.
Сорок одна минута помех и мужской голос, повторяющий: «Они теперь в стенах. Они теперь в стенах».
Я чуть не остановил запись. Чуть не бросил все. Но я прослушал все до конца.
В конце другой голос произносит: «Объект 303 издает звуки уже шесть часов. Активность мозга в норме. Объект в сознании, но не реагирует. Глаза открыты, но не следят за движением. Зрачки не реагируют на свет. Как будто кто-то другой смотрит их глазами. Как будто объект 303 все еще здесь, но кто-то другой пользуется его глазами». Мы считаем, что он воспринимает пространство для наблюдения с неправильной стороны.
Щелчок.
Я долго сидел в темноте. Фраза «не та сторона» не выходила у меня из головы. Как будто у наблюдения есть две стороны: наблюдатель и наблюдаемый. Объект 303 оказался сразу на обеих сторонах.
Той ночью, оцифровывая запись 095, я заметил что-то в отражении на латунной пластине. На экране моего ноутбука, а также в слабом прямоугольном свечении под тем местом, где лежала запись. Мне это не показалось. Там что-то было.
Я присмотрелся к магнитофону повнимательнее. Тонкий шов на металле под декой для кассеты. Похоже на панель. Или на экран, обращённый вверх и скрытый под механизмом.
Правило 10: НЕ СМОТРИТЕ НА ЭКРАН МАГНИТОФОНА ВО ВРЕМЯ ЗАПИСИ.
Я не сводил глаз с ноутбука. Но я не мог перестать думать об этом.
Четвёртая неделя
В записях стало больше упоминаний о «пространстве наблюдения». И я начал понимать, что они имеют в виду. Что я на самом деле здесь делаю.
Запись 107 представляла собой интервью с человеком, которого они называли «экспертом по пространству наблюдения»:
«Мы считаем, что пространство наблюдения существует перпендикулярно обычной реальности. Когда вы что-то наблюдаете, вы создаёте связь. В большинстве случаев она односторонняя. Но при определённых условиях связь может стать двусторонней. То, что вы наблюдаете, может наблюдать за вами. И если оно будет наблюдать достаточно долго, оно может использовать эту связь, чтобы проникнуть в ваше пространство».
У меня внутри всё оборвалось. Проникнуть. Куда? К кому?
Лента 114 ответила на этот вопрос.
Женский голос: «Объект 421 находится в камере наблюдения девяносто шесть часов. Продолжает настаивать на том, что сущности общаются через устройство воспроизведения. Описывает их как «нас, но наблюдающих со стороны». Утверждает, что они могут полностью проявиться, только если «посмотреть под правильным углом».»
Пауза. Перебирает бумаги.
«Субъект выколол себе глаза ногтями. Кричал, что „не может позволить им досмотреть до конца“. Что ему „пришлось закрыть окно“. Субъект скончался в 14:33».
Мои руки не переставали дрожать. Боль в глазах была такой сильной, что я едва мог сфокусироваться. Я понял, что сделал субъект 421. И почему он это сделал.
«Сторона наблюдения» и «закрыть окно». Что-то могло наблюдать за нами из «пространства наблюдения», но для этого требовалось разрешение. Нужно было, чтобы мы посмотрели на них, создали эту двунаправленную связь. Наши глаза стали окном, через которое они могли смотреть.
Или пролезть.
И я создавал эту связь в течение четырёх недель.
Было 3:47 утра. Мне нужно было остановиться. Мне нужно было уйти прямо тогда. Но я включил запись № 115.
И красный индикатор на магнитофоне замигал.
Один раз. Дважды. Трижды. Правило 6: Уходите ровно на один час.
Я схватил пальто и побежал. Я не пошел в закусочную. Я бежал, сердце колотилось, и я всё время оглядывался. Я сидел на скамейке и смотрел на часы, зная, что в моей квартире что-то происходит. Зная, что я не хочу туда возвращаться. Но ровно через шестьдесят минут я это сделал. Сначала я почувствовал запах.
Медь. Густой и органический, как в мясной лавке. И что-то ещё — что-то сладкое и гнилостное, как мясо, оставленное на солнце.
Все мои окна были открыты. Простыни, которыми они были закрыты, валялись на полу в клочьях.
Магнитофон всё ещё работал. Но кассету 115 убрали.
На его месте: новая кассета. Без номера. Без конверта. В чистом белом корпусе.
И кассетный магнитофон был разобран.
Был виден скрытый экран. Четыре дюйма в ширину, ЖК-дисплей, слабо светящийся. Теперь он был открыт.
И на нём что-то отображалось.
Зернистая чёрно-белая запись. В стиле камеры видеонаблюдения.
Моей квартиры. Я сижу и работаю.
Запись была сделана сегодня вечером — я видел отметку времени в углу. Я наблюдал за тем, как загружаю кассеты. Поправляю ноутбук. Делаю глоток воды.
Но в кадре было что-то ещё.
Позади меня. В углу моей квартиры.
Фигура. Высокая. Невероятно худая, как будто кто-то схватил человеческий силуэт и вытянул его вертикально. Она стояла неподвижно в каждом кадре.
Я обернулся.
Моя квартира была пуста.
Я оглянулся. Запись продолжалась. Фигура не двигалась, но теперь я мог её ясно видеть. Она стояла позади меня уже несколько ЧАСОВ, пока я работал. Наблюдала за мной через камеру.
Затем оно двинулось.
Кадр за кадром оно приближалось к моему прошлому «я». Наклонившись, оно (если у него была голова) потянулось к моей шее.
Зазвонил мой телефон. Мисс Викерс.
"Мистер Хейс. Вы смотрите на экран." Это был не вопрос.
"Что это, чёрт возьми? Что это за записи?" Что это такое?
«Перестань смотреть на экран. Отвернись прямо сейчас».
«Почему? Расскажи мне, что происходит!»
«Эти записи не являются аудиозаписями, мистер Хейс. Это наблюдения. Документация по исследованию пространства наблюдений. Каждая запись знакомит вас с этим пространством. Чем больше вы смотрите, тем больше устанавливаете связей между нашим миром и пространством наблюдений. А те, кто там находится, наблюдают за вами в ответ».
— Кто это?
«Субъекты называли их Наблюдателями. Они существуют в пространстве наблюдения. Они хотят перейти на другую сторону, но им нужно разрешение. Им нужен кто-то, кто создаст стабильную двунаправленную связь. Окно. Вот что показывает вам экран. То, что видят Наблюдатели. И если вы посмотрите на это, если вы увидите, что за вами наблюдают с их стороны...
«Что произойдет?»
«Вы даёте им возможность закончить. Вы становитесь окном. Они используют ваши глаза, чтобы заглянуть в наш мир. И как только они окажутся внутри, как только они воспользуются вашим зрением... Мистер Хейс, перестаньте смотреть на экран».
Но я продолжал смотреть. На видео что-то открылось. Не рот. Пространство, где должен быть рот.
Внутри были глаза. Сотни. Тысячи. Все разного размера, все втиснуты в это невозможное пространство. Все смотрят. Все направлены на меня.
«Протоколы были разработаны, чтобы предотвратить это, — сказала мисс Викерс срывающимся голосом. — Ночные часы изолируют вас. Занавешенные окна лишают вас внешних ориентиров. Но правило 10, правило 10 было самым важным. Экран показывает вам то, что видят они. Если вы это видите, если вы понимаете, что за вами наблюдают из пространства наблюдения, вы завершаете соединение. Вы даете им разрешение».
Фигура выпрямилась. Повернулась. Посмотрела прямо в камеру.
На меня.
Что-то сдвинулось. В моей голове что-то лопнуло, как будто моё сознание утягивали назад прямо у меня на глазах. Как будто моё зрение превратилось в туннель, и что-то неслось по нему не в ту сторону.
Давление за моими глазами переросло в боль.
Я чувствовал их. Они не просто наблюдали. ОНИ БЫЛИ ВНУТРИ. За моими глазами. Они использовали моё зрение как проход.
Я повернулся. Оно было там. Стояло в моей гостиной. Такая же невозможная тонкость. Неправильные углы, которые больно воспринимать.
И его лицо, открывшееся пространство, было полно глаз. Но они не смотрели на меня.
Они были ВНУТРИ меня. За моими глазными яблоками, наблюдающие через мои зрачки. Использующие мои глаза как камеры. Наблюдающие за реальностью изнутри человеческого тела.
Я понял, что это были за записи. Что я делал эти четыре недели.
Эти записи не были документацией. Это был процесс отбора.
Правительство пыталось найти кого-то, кто смог бы выжить в условиях наблюдения. Кого-то, кто смог бы установить стабильную связь. Они потеряли всех остальных. Может быть, я бы подошёл.
Протоколы не были защитой. Они были подготовкой. Они изолировали меня. Они готовили меня. Они делали меня уязвимым. Каждая кассета открывала меня немного больше. С каждой ночью связь становилась крепче.
А стук и царапанье — это были Наблюдатели. Они проверяли. Были ли они готовы.
Мисс Викерс кричала в трубку: «Мистер Хейс, вы должны прекратить наблюдение! Это единственный способ закрыть окно! Вы должны...»
Фигура приблизилась. Я увидел своё отражение в тысячах её глаз. Сотни моих отражений. Все они заперты в этих зрачках. Все они беззвучно кричат.
Я понял, что сделал Субъект 421.
Почему он выколол себе глаза.
Вы не можете наблюдать без глаз. А если вы не можете наблюдать, то и Наблюдатели не могут наблюдать через вас. Единственный способ закрыть окно — уничтожить его.
Я достал из ящика стола нож для разрезания бумаги.
Я хочу, чтобы вы поняли: они были у меня в глазах. Они использовали их. Я чувствовал их там как давление, как тяжесть, как пальцы, обхватившие мои зрительные нервы. Единственный способ разорвать связь — уничтожить их камеры. Так я и сделал.
Это было шесть недель назад.
Через три дня я очнулся в больнице. Врачи сказали, что я потерял оба глаза. Повреждения были слишком серьёзными. Я полностью перерезал зрительные нервы.
Пока я был в реанимации, ЦРУ провело обыск в моей квартире. По словам моего соседа, там были люди в защитных костюмах. Они забрали всё. Кассеты, магнитофон, ноутбук. Всё.
Но они заплатили мне сполна. За все двенадцать недель. На моем счету появилось сто восемьдесят тысяч долларов с пометкой: "Контракт выполнен."
Мисс Викерс отправила последнее электронное письмо, которое зачитала вслух программа для чтения с экрана в больнице:
«Мистер Хейс, спасибо вам за службу. Наблюдение прекращено. Связь прервана. С вами больше не будут связываться. Мы рекомендуем вам не обсуждать этот опыт. В целях вашей безопасности и по соображениям национальной безопасности».
Теперь я полностью ослеп. Врачи говорят, что рубцы на моих зрительных нервах «не соответствуют физической травме». Как будто что-то выжгло их изнутри ещё до того, как я к ним прикоснулся.
Но вот в чём дело. Иногда я всё ещё чувствую их. Я чувствую, что они... ждут. Как будто я должен был стать кем-то большим. Как будто я должен был завершить процесс. Позволить им полностью перейти на другую сторону.
И я понял кое-что, что не даёт мне спать по ночам:
Там было триста сорок две кассеты. Я дошёл только до 115-й кассеты.
Что было на остальных двухстах двадцати семи кассетах? Что они показывали? К чему они нас готовили?
И я думаю (да поможет мне Бог), я думаю, что процесс не был завершён. Я думаю, что если бы я добрался до ленты 342, произошло бы что-то ещё. Что-то похуже, чем просто стать порталом миров.
На прошлой неделе я попросил своего друга проверить тот же сайт для фрилансеров в сфере аудио. Вакансия снова доступна. Та же формулировка. Та же оплата. Они ищут кого-то нового. Кого-то, кто продвинется дальше, чем я.
Если вы увидите эту вакансию, если вы подадите заявку, если они пришлют вам эти коробки... Не следуйте протоколам.
Нарушьте правило 10 в первую же ночь. Сразу же посмотрите на экран. Посмотрите, что они видят. Возможно, если вы увидите это достаточно рано, до того, как обработаете достаточное количество записей, до того, как связь станет достаточно прочной, вы сможете остановиться, пока не стало слишком поздно.
А может, ты просто дашь им разрешение быстрее. Я не знаю.Я знаю только одно:
На прошлой неделе снова начали стучать.
Хоть я и слепой. Теперь я слышу это каждую ночь. Три стука в мою дверь ровно в 1:47 ночи.
И прошлой ночью я снова услышал царапанье. А потом стало так тихо, что я чуть не пропустил это... Моё имя. Они всё ещё там. Всё ещё наблюдают. Всё ещё ждут.
И я думаю, что, лишившись зрения, я всё-таки не закрыл окно. Я думаю, что просто сменил сторону, на которой нахожусь. Потому что вот о чём я никому не рассказывал: иногда в темноте я всё ещё могу видеть. Не глазами. Но я могу воспринимать вещи. Тени. Формы. Движение.
И мне кажется, что теперь я вижу из пространства наблюдения. И если это правда, то я должен вас предупредить. Если вы уже подали заявку на эту вакансию, проверьте свою дверь прямо сейчас. Потому что я вас вижу.
Я вижу, как вы это читаете. И я не один.
Здесь, в пространстве наблюдения, со мной есть и другие. Нас сотни. Все неудавшиеся испытуемые. Все люди, которые работали с кассетами и не смогли завершить процесс. Мы все здесь застряли между мирами и наблюдаем.
И дело в том, что... Нам так одиноко. Нам нужен кто-то, кто встретит нас. Нам нужен кто-то, кто завершит то, что мы начали. Пожалуйста. Если они пришлют вам коробки, если вы приступите к работе, дойдите до ленты 342. Пусть они закончат.
Потому что я чувствую, что они что-то готовят. Наблюдатели. Они так долго ждали.
И я думаю, что следующий, кто пройдёт весь путь до конца... Я думаю, они откроют дверь. И тогда мы все (все, кто застрял в пространстве наблюдения) наконец сможем вернуться домой.
Пока я диктую, в мою дверь стучат. Три удара. На этот раз я открою. Кажется, я готов узнать, кто там.
Поддержите мой канал, будем отличной командой 🐱👓🐱👤 И спасибо, что вы здесь!
Ниже вы найдёте оранжевую кнопку с надписью «Поддержать».