За 28 лет я ни разу не сказала вслух, как эта работа может выбивать из колеи. Не потому что боюсь начальства — нет. А потому что у нас так не принято. Ты держишь лицо, наливаешь чай, улыбаешься, будто для тебя весь этот вагон — спа-центр, а не узкий коридор, где каждый вечер кто-то сушит носки, кто-то разогревает еду так, что запах едет до Вышнего Волочка, а кто-то считает, что его чемодан должен стоять прямо посреди прохода.
И знаете, бывают дни, когда я думаю: всё, хватит, я домой, мне надоело объяснять одно и то же, разруливать чужие конфликты, слушать храп через дверь купе.
А потом — выхожу на перрон, вижу состав, слышу этот металлический гул, и понимаю: тянет. Как будто сама часть рельс.
Это исповедь. Исповедь уставшей проводницы...
Три часа до отправления — и уже хочется сесть на пол, но нельзя
Вы заходите в вагон и думаете: «О, чистенько».
А я начинаю за три часа, пока поезд ещё только прогревается.
Проверяю свет, чтобы никого не слепило.
Заглядываю под вагон — да, не лезу, но нагибаюсь так, что потом спина трещит. Смотрю, всё ли нормально: нет ли посторонних предметов, не висит ли что-нибудь, что не должно висеть.
Розетки — моя отдельная боль.
Если хоть одна не работает — значит, в вагоне обязательно окажется человек, который считает, что мы отключили электричество специально, «чтобы экономить».
Проверяю мусорки.
Проверяю туалет.
Проверяю температуру в купе — потому что кто-то замёрзнет даже при +24, а кто-то скажет: «Тут как в бане».
Тут всегда как кому-то плохо.
Посадка: мой персональный адатлон
Как только открываются двери — всё, пошла жара.
Пассажиры делятся на три категории:
Первая — «У меня всё хорошо». Они заходят, здороваются, проходят на место. Я таких люблю.
Вторая — «Я не готов к поездке, но виноваты вы». Они же спрашивают, почему полка не такая, почему вагон не ближе к выходу из метро и почему «всё так сложно».
Третья — «Бегуны». Те, кто врывается в вагон на последней секунде, как актёры в финальном эпизоде фильма. Один так влетел, что чуть голову о косяк не оставил.
И почти каждый раз кто-то орёт в телефон:
— Подожди, я щас найду свои тапочки!
И ты стоишь, считаешь людей, проверяешь посадку и понимаешь: вот сейчас кто-то точно забыл паспорт дома. И он забыл. И смотрит на меня, как будто я могу напечатать ему новый.
Первый рейс — это не романтика, не воздух и не приключение. Это потрясение
Я поехала в первый рейс после курсов. Мне было 17.
Маршрут был ночным: туда — Петербург, обратно — Краснодар.
Я не спала ни минуты.
Не потому что «страшно». А потому что столько всего валилось одновременно: документы, люди, вопросы, температуру меняли три раза, один пассажир поссорился с другим из-за сиденья, кто-то потерял тапок, кто-то решил выйти покурить в промежуток, где нельзя.
Вернулась домой — и просто отключилась.
Сутки лежала.
И почему-то… захотела обратно.
Потому что в поезде — кипит жизнь. И как бы тяжело ни было, там ты нужен.
Зима — особая радость. И особенная головная боль
Летом всё понятно: кондиционер кому-то дует, а кому-то нет. Спор каждого — священный.
Зимой — испытания посерьёзнее.
Проверяю батареи: не перегреваются ли.
Проверяю систему обогрева пола.
Проверяю, не начал ли какой-то узел «подмерзать».
И если днём это можно решить спокойно, то ночью — другое дело. В три утра идёшь по вагону как охранник, слушаешь, где что шипит, где что трещит, кого начинает знобить и у кого батарея гудит так, будто сейчас уйдёт в кому.
И при этом ты не можешь быть злой.
Ночью пассажиры особенно ранимые.
Да, я дёргала стоп-кран. И да, это не геройство
Был мужчина, который долго выходил.
Машинист подумал, что все уже ушли.
Поезд тронулся.
А я увидела, что человек ещё стоит между дверями.
Стоп-кран — резкое движение.
Поезд дёрнулся.
Пассажиры напряглись.
А я стою и говорю спокойно:
— Высаживаю пассажира. Всё нормально.
Потому что лучше три фразы объяснить, чем потом жалеть.
Самые странные пассажиры — обычные люди, но вечером они превращаются в персонажей кино
Были:
• мужчина, который снял обувь, поставил носки на батарею и сказал: «Пусть сушатся»
• женщина, у которой было 8 контейнеров еды, и половина — с чесноком
• парень, который решил стричь ногти в коридоре
• бабушка, которая шла ночью к туалету и пыталась открыть служебное купе
• мужчина с дошираком, запах которого ехал со мной до Бологое
• семья, которая жарила котлеты в мультиварке, подключенной к розетке (да, это реальность)
И я смотрю на них и думаю:
если бы кто-то снимал скрытую камеру в ночном поезде, у нас были бы рейтинги выше, чем у сериалов.
Люди уходят, а я начинаю свою любимую часть — поиски сокровищ
Вы даже не представляете, сколько всего оставляют.
Под сиденьями, за матрасами, в уголках купе, под шторкой — везде.
Находила:
• паспорта,
• деньги,
• игрушки,
• фото,
• кольца,
• зарядки,
• носки (они везде),
• еду, которую человек даже не распаковал,
• и однажды — костюм Деда Мороза.
И каждый раз думаешь:
как можно забыть целую коробку с тортом?
Но забывают.
Зачем я всё это рассказываю
Потому что я устала молчать.
Проводник — это не «чай-плед».
Это человек, который держит поезд.
Который в три утра идёт смотреть все ли живы.
Который решает чужие проблемы быстрее, чем свои.
Который делает десятки решений, пока пассажир думает, что он просто «работает в дороге».
Иногда хочется уйти. Хлопнуть формой и забыть, что такое рейсы.
Иногда достаёт так, что руки опускаются.
Но я всё равно возвращаюсь.
Потому что это не работа.
Это стиль жизни — странный, шумный, душный, смешной, но мой.
Подписывайтесь, ставьте лайк и напишите, что доводит вас в поездах — а что, наоборот, делает поездку лучше. Мне интересно, как это выглядит с вашей стороны.