Каждый раз, когда влюблённые клянутся друг другу в вечной верности, где-то тихо плачет один антрополог, потому что он-то знает: вся эта красивая история про «одного и навсегда» — относительно недавнее изобретение, причём далеко не самое удачное с точки зрения того, как на самом деле устроен наш вид.
Мы живём в эпоху, когда моногамия возведена в статус нравственного абсолюта. Нам с детства вбивают в голову, что «настоящая любовь» — это когда ты находишь свою «половинку» и живёшь с ней долго и счастливо. Голливуд снимает об этом фильмы, поэты пишут стихи, а бабушки на лавочках осуждают всех, кто посмел усомниться в священности брачных уз. Но вот незадача: если копнуть чуть глубже красивой обёртки, обнаруживается неудобная правда — большинство человеческих культур на протяжении истории практиковали совсем другие формы отношений.
И нет, речь не о каких-то «диких племенах» на задворках цивилизации. Речь о статистике, которая неумолима и бессердечна, как хороший учёный. Готовы к путешествию в мир, где ваши представления о «естественности» моногамии разлетятся вдребезги? Пристегнитесь — будет местами неприятно.
Антропология против романтики
Давайте обратимся к цифрам, которые не врут — в отличие от романтических комедий. Знаменитый Этнографический атлас Джорджа Мёрдока, охвативший данные о 1231 человеческом обществе, рисует картину, от которой поборники традиционных ценностей должны бы схватиться за сердце. Из всех изученных культур лишь около 16% практиковали строгую моногамию как социальную норму. Остальные 84%? Полигиния, полиандрия, серийная моногамия и прочие вариации на тему «а давайте не будем ограничиваться одним партнёром».
Причём заметьте — это не какой-то маргинальный сборник экзотики. Мёрдок и его последователи документировали реально существовавшие и существующие общества по всему земному шару. И картина вырисовывается однозначная: то, что мы считаем «нормальным» и «естественным», на поверку оказывается статистическим меньшинством.
Полигиния — когда один мужчина имеет несколько жён — была разрешена примерно в 83% документированных обществ. Да-да, вы не ослышались. Подавляющее большинство. А ведь мы привыкли думать о полигамии как о чём-то экзотическом и архаичном. На деле архаична и экзотична как раз наша западная модель «один муж — одна жена — до гроба».
Конечно, критики тут же заметят: «Но ведь разрешено не значит распространено!» И будут отчасти правы. Содержать нескольких жён — удовольствие дорогое, не каждому по карману. Однако сам факт социального одобрения таких союзов говорит о многом. Общество, которое считает моногамию «естественной», не станет легитимизировать альтернативы.
Биология не читала Библию
А теперь давайте заглянем в нашу биологию — ту самую, которую так любят призывать на помощь защитники «традиционных» ценностей. Мол, природой заложено, инстинкты, всё такое. Что ж, природа действительно кое-что заложила — только совсем не то, что хотелось бы услышать моралистам.
Начнём с анатомии. У строго моногамных видов самцы и самки обычно примерно одинакового размера — им незачем конкурировать за партнёров. У видов с выраженной полигинией самцы значительно крупнее самок. А что мы видим у Homo sapiens? Мужчины в среднем на 10-15% крупнее женщин. Не так драматично, как у горилл, но и не паритет гиббонов — тех самых образцовых моногамщиков животного мира.
Дальше — интереснее. Размер семенников относительно тела указывает на уровень сперматозоидной конкуренции. У шимпанзе, живущих в промискуитетных сообществах, семенники огромные — самцам приходится «соревноваться» на биохимическом уровне. У горилл с их гаремами — маленькие, потому что альфа-самец и так монополизировал доступ к самкам. Человек? Где-то посередине. Что намекает на нашу эволюционную историю, мягко говоря, неоднозначную в плане верности.
И самое пикантное: женский оргазм. С точки зрения строгой моногамии эта штука вообще лишняя — для зачатия она не нужна. Некоторые исследователи предполагают, что способность женщины испытывать множественные оргазмы эволюционировала именно в контексте множественных партнёров. Теория спорная, но заставляет задуматься.
Наши ближайшие родственники — бонобо и шимпанзе — практикуют такое сексуальное разнообразие, что Калигула бы покраснел. А мы с ними делим 98-99% генома. Конечно, это не значит, что мы должны копировать их поведение. Но и утверждать, что моногамия «записана в наших генах» — явное передёргивание.
Как моногамия победила
Если моногамия не особенно «естественна», откуда же она взялась и почему победила? История эта куда прозаичнее, чем хотелось бы романтикам, и куда циничнее, чем готовы признать моралисты.
Одна из ведущих теорий связывает распространение моногамии с появлением частной собственности и института наследования. Когда у тебя есть что передать потомкам — земля, скот, деньги — остро встаёт вопрос: а кому именно передавать? И вот тут-то моногамия оказывается удобным инструментом. Она гарантирует отцовство (ну, по крайней мере, повышает его вероятность) и упрощает вопросы наследования.
Другая теория, не менее циничная, гласит: моногамия — это социальный контракт между элитами и массами. В полигамных обществах богатые и влиятельные мужчины монополизируют женщин, оставляя бедняков без партнёров. А толпа неприкаянных холостяков — это рецепт социальной нестабильности. Бунты, преступность, войны. Моногамия как бы «распределяет» женщин более равномерно, снижая градус напряжённости.
Христианство, разумеется, сыграло свою роль — и ещё какую. Церковь веками насаждала идею моногамного брака как единственно богоугодного. При этом забавно, что ветхозаветные патриархи — все эти Авраамы, Иаковы и Давиды — были теми ещё полигамистами. Но кого волнуют такие мелочи, когда нужно контролировать сексуальность паствы?
Колониализм довершил дело. Европейские империи несли «свет цивилизации» народам мира — а вместе с ним и свои представления о браке. Полигамные практики коренных народов объявлялись «варварством» и искоренялись — иногда убеждением, чаще принуждением. Так моногамия стала глобальным стандартом — не потому что она лучше, а потому что за ней стояли пушки.
Серийная моногамия — компромисс труса
Современное западное общество нашло элегантный выход из противоречия между культурным идеалом моногамии и биологической реальностью. Называется это серийная моногамия — последовательность моногамных отношений, сменяющих друг друга на протяжении жизни. Мы верны — но только здесь и сейчас. А потом разводимся и начинаем заново с кем-то другим.
Статистика разводов в развитых странах колеблется от 40 до 50%. В России — около 73% браков заканчиваются разводом, и это один из самых высоких показателей в мире. Про что это говорит? Явно не о том, что люди созданы для пожизненных моногамных союзов.
Серийная моногамия — это, по сути, полигамия, растянутая во времени. Вместо того чтобы иметь нескольких партнёров одновременно, мы имеем их последовательно. С точки зрения чистой логики — никакой принципиальной разницы. Но общество делает вид, что это «совсем другое». Потому что нам важно сохранять иллюзию приверженности идеалу, даже если на практике мы его постоянно нарушаем.
И вот что особенно иронично: именно те общества, которые громче всех кричат о «традиционных семейных ценностях», демонстрируют самые высокие показатели разводов, измен и дисфункциональных отношений. Может, дело как раз в том, что мы пытаемся втиснуть себя в рамки, которые нам не подходят?
При этом — и это важно — критика моногамии не означает автоматической апологии полигамии. Исторически полигамные общества часто были жутко патриархальными и женщины в них имели статус чуть выше мебели. Но между «моногамия священна» и «давайте всё дозволим» существует огромное пространство для нюансированной дискуссии. Которую мы почему-то упорно не хотим вести.
Почему мы так цепляемся за сказку
Психологически всё понятно. Идея «единственного и навсегда» невероятно соблазнительна. Она обещает безопасность в хаотичном мире, защиту от одиночества, гарантию того, что кто-то всегда будет рядом. Это экзистенциальный анестетик — и неудивительно, что мы к нему привязаны.
С детства нас кормят сказками о принцах и принцессах, которые находят друг друга и живут долго и счастливо. Романтические комедии эксплуатируют ту же формулу: преодолеть препятствия — соединиться — титры. Что происходит после титров — никого не интересует. А ведь именно там начинается реальная жизнь с её рутиной, разочарованиями и несовпадением ожиданий.
Когнитивный диссонанс — штука мощная. Признать, что ты строил жизнь на иллюзии, больно. Легче продолжать верить, что проблема в конкретном партнёре (и искать следующего), чем усомниться в самой системе. Мы меняем людей, но не меняем парадигму.
Есть и экономический аспект. Вся индустрия — свадебная, ювелирная, развлекательная — завязана на культе романтической моногамной любви. Миллиарды долларов крутятся вокруг обещания «счастливо навсегда». Кому выгодно ставить это под сомнение?
А ещё моногамия — удобный инструмент контроля. Легче управлять обществом, состоящим из атомизированных нуклеарных семей, чем сложными сетями родственных и союзнических связей. Государство, церковь, корпорации — всем им на руку, чтобы мы оставались в этих рамках.
Когда наука молчит, а общество не хочет слышать
Что делать с этим знанием? Как минимум — перестать стыдить людей за то, что их отношения не вписываются в прокрустово ложе моногамного идеала. Как максимум — начать честный разговор о том, какие формы отношений действительно работают для конкретных людей, а не какие «должны» работать по мнению общества.
Это не призыв к разврату и не атака на счастливые моногамные пары — такие существуют, и отлично. Это призыв к интеллектуальной честности. К тому, чтобы перестать путать культурные конструкты с законами природы. К тому, чтобы признать: то, что работает для одних, может быть тюрьмой для других.
Антропология, биология, история — все они говорят нам одно: человеческая сексуальность и партнёрские отношения невероятно пластичны и разнообразны. Моногамия — один из вариантов, не лучше и не хуже прочих. Возводить её в абсолют — значит игнорировать реальность в угоду удобному мифу.
В конце концов, самые несчастные люди — те, кто живёт по чужим сценариям. Счастливые отношения строятся не на соответствии социальным нормам, а на честности, уважении и понимании реальных потребностей друг друга. А какую форму это примёт — дело только тех, кто в этих отношениях состоит.
Впрочем, кто я такой, чтобы вам это говорить. Продолжайте верить в сказки — если они вас греют. Только потом не удивляйтесь, когда статистика разводов снова обновит рекорд.