22 февраля 1914 года в Аничковом дворце случился конфуз. Жених застрял в лифте.
Гости уже собрались в церкви, невеста ждала в Красной гостиной, а жених висел между этажами и колотил в дверцу.
Николай II сам руководил спасением.
Великие князья налегли на тросы, лакеи побежали за ломом. Минут через пятнадцать дверцу разжали, и жених вывалился наружу.
Звали его Феликс Юсупов. Невесту звали Ирина Романова, и она приходилась царю родной племянницей.
Вот о ней я вам сегодня и расскажу.
Несколько лет назад я читал мемуары Феликса Юсупова, парижское издание 1953 года. Он вспоминает первую встречу с будущей женой:
«Однажды на верховой прогулке под Кореизом увидел я прелестную девушку. Наши взгляды встретились. Я остановил лошадь и долго смотрел ей вслед».
Ирине тогда было шестнадцать. Отец её, великий князь Александр Михайлович, служил по морскому ведомству и увлекался авиацией. Мать, Ксения Александровна, была родной сестрой Николая II. Ирина росла единственной дочерью среди шестерых братьев. Семья подолгу жила во Франции, и девочку звали на французский манер: Ирэн.
Свекровь Ирины, княгиня Зинаида Юсупова, писала о ней сыну в Оксфорд:
«Ирина была поразительно красива. По-моему, она теряет в высшем свете, а гораздо красивее в домашней обстановке».
К восемнадцати годам Ирину считали первой красавицей среди невест императорской фамилии.
Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, был богаче Романовых. Это не преувеличение. Юсуповым принадлежали четыре дворца в Петербурге, дворец в Москве, тридцать усадеб, три завода, рудники.
Когда в 1908 году старший брат Феликса погиб на дуэли, всё досталось младшему.
Александр Вертинский оставил его словесный портрет:
«Высокий, худой, стройный, с иконописным лицом византийского письма».
Репутация у Феликса была дурная. В юности он переодевался в женское платье и пел в кабаре. Однажды его опознали по фамильным бриллиантам на шее. Скандал замяли, но слухи остались. В высшем свете говорили о его дружбе с великим князем Дмитрием Павловичем.
Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, узнав об этих слухах, хотела расстроить свадьбу, но Ирина настояла на своём.
Феликс писал, что покаялся перед невестой и обещал исправиться. Она поверила.
Свадьбу сыграли в домовой церкви Аничкова дворца. Это было последнее большое торжество дома Романовых перед войной.
Платье на Ирине было простое, белое. По рангу ей не полагалось придворное платье со шлейфом. Она была не великая княжна, а княжна императорской крови. Разница в том, что отец её приходился императору внуком, а не сыном. В доме Романовых такие тонкости значили много.
Зато фата была особенная. Отец купил её у антикваров. В этой фате венчалась Мария-Антуанетта.
Гости шептались: вещь казнённой королевы, жди беды.
Священник расстелил перед алтарём розовый шёлковый ковёр. Кто первым ступит, тот и будет в доме главным. Ирина хотела опередить жениха, но запуталась в шлейфе, а Феликс успел первым.
Он и верховодил потом все пятьдесят три года.
В марте 1915 года родилась дочь, тоже Ирина, но в семье звали её Бэби. Крёстным был Николай II.
Роды прошли тяжело. Врачи нашли у молодой матери болезнь почек и велели жить в Крыму. Других детей у Юсуповых не было. Феликс объяснял это семейным проклятием, мол, в роду Юсуповых из всех детей выживал только один. Он потерял брата и рисковать не хотел.
Осенью 1916 года Ирина с дочерью жила в крымском имении. Феликс оставался в Петрограде. Он написал жене письмо, в котором изложил свой план. Ирина ответила согласием.
Речь шла об убийстве Распутина.
Распутина убивали в ночь на 17 декабря 1916 года в доме Юсуповых на Мойке. Об этом написаны десятки книг. Феликс сам охотно рассказывал подробности до глубокой старости, но об Ирине обычно молчал.
А ведь именно она была приманкой.
Феликс сказал Распутину, что жена хочет с ним познакомиться. Что она больна и верит в его дар целителя. Распутин клюнул, он давно добивался знакомства с красавицей-княгиней.
В назначенный час Распутин приехал на Мойку. Его провели в подвал и усадили за стол. Угощали пирожными и вином. В пирожных был цианистый калий. В вине тоже.
Распутин съел несколько пирожных, выпил два бокала. Яд не подействовал. Феликс вышел наверх, взял револьвер и выстрелил.
Распутин упал. Феликс поднялся к сообщникам, но вскоре вернулся проверить. К его удивлению, раненый Распутин пришел в себя накинулся на князя. Юсупову удалось вырваться.
Распутин же попытался скрыться во дворе, где его настиг Пуришкевич. После тело отвезли к Неве.
Вскрытие показало, что Распутин умер от утопления. Яд и пули его не убили.
Ирины в ту ночь в доме не было. Она сидела в Крыму и ждала известий.
Преступников нашли сразу, Пуришкевич сам проболтался. Императрица требовала суда, но судить великого князя Дмитрия Павловича было невозможно. Его отправили в Персию, а Феликса сослали в имение Ракитное Курской губернии.
Ирина приехала к мужу. Они прожили там три месяца, а когда в феврале 1917 года царь отрёкся, ссылка потеряла смысл.
Весной Юсуповы перебрались в Крым. Там уже собрались почти все уцелевшие Романовы.
Два года они жили в имениях южного берега. В апреле 1919 года красные прорвали Перекоп.
Седьмого апреля к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне явился британский адмирал. Её племянник, король Георг V, прислал линкор «Мальборо», надо было уезжать.
Мария Фёдоровна отказалась. Она сказала, что не сойдёт с места, пока не эвакуируют всех желающих.
Погрузка заняла четыре дня. На борт подняли восемьдесят человек и двести тонн багажа.
Одиннадцатого апреля «Мальборо» отошёл от Ялты. Ирина стояла на палубе с четырёхлетней дочерью. Берег Крыма растаял в дымке. Она больше никогда не видела России.
После Лондона Юсуповы осели в Париже. Драгоценности распродавали. Картины уходили дёшево.
В 1924 году они открыли дом моды, а его название сложили из первых букв имён: IRFE.
Манекенщицами работали княжны Оболенские и Трубецкая, вышивали бывшие графини. Первый показ устроили в отеле «Ритц». Ирина сама выходила на подиум.
Феликс вспоминает клиенток:
«Приходили из любопытства. Одна потребовала чаю из самовара. Другая, американка, хотела видеть князя, у которого, по слухам, глаза светятся в темноте».
Дело пошло, они открыли филиалы в Лондоне и Берлине. В 1926 году выпустили духи.
В 1929 году грянул кризис. Американки перестали ездить в Париж. В моду вошла Шанель с простыми платьями. В 1931 году дом IRFE закрылся, но Юсуповым повезло.
В 1932 году студия MGM выпустила фильм «Распутин и императрица». Убийцу там звали Павел Чегодаев, его жену Наташа. Но княгиня Наташа была показана единственной племянницей царя. И по сюжету она была любовницей Распутина.
Ирина Юсупова никогда не видела Распутина. А тут её выставили развратницей.
Юсуповы подали в суд в Англии. Дождались британской премьеры и предъявили иск о клевете.
Присяжные посмотрели фильм дважды и вынесли вердикт:
«Трудно вообразить худшую клевету на женщину, в добродетели которой никто никогда не усомнился».
Суд присудил двадцать пять тысяч фунтов. MGM подала апелляцию и проиграла. Попросила снять претензии. Юсуповы согласились ещё за семьдесят пять тысяч. Всего вышло около трёх миллионов долларов по нынешнему курсу.
Когда процесс завершился, в титрах голливудских фильмов появилась строчка:
«Все персонажи вымышлены, совпадения случайны».
Она там и сейчас.
Деньги от MGM кончились к началу войны. В 1939 году Юсуповы продали дом и переехали в квартиру на улице Пьер Герен. Феликс переиздавал мемуары. Это был главный доход.
В 1965 году он попробовал засудить телекомпанию CBS за новый фильм о Распутине, но проиграл.
Последние годы супруги жили тихо. Феликс помогал эмигрантам и работал волонтёром в больницах. Ирина держалась в тени.
Незадолго до конца они усыновили восемнадцатилетнего мексиканца, Виктора Контрераса. Он потом стал скульптором.
Феликс умер 27 сентября 1967 года. Ему было восемьдесят. На грудь ему положили крестик, вырезанный из гроба великой княгини Елизаветы Фёдоровны.
Похоронили его на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, рядом с матерью.
Ирина пережила мужа на три года. Умерла 26 февраля 1970-го, семидесяти четырёх лет.
Денег на отдельное место не было. Её положили в ту же могилу.
Вскоре после её смерти дом на улице Пьер Герен провалился под землю. Очевидцы тогда вспоминали роман Эдгара По.
А фата Марии-Антуанетты всё-таки сработала. Через пятьдесят шесть лет.