— Лена, милая, не накручивай себя, — говорила Галина Петровна, аккуратно расставляя чашки на столе. — Он вернётся, когда наиграется. Мужчины все такие — побегают, покуражатся и домой приползают.
Я молчала, размешивая остывший чай. За окном октябрьский дождь стучал по стеклу, словно пытался достучаться до моего сердца. Квартира казалась слишком большой без Андрея — его тапочки всё ещё стояли у порога, а в ванной висело его полотенце с запахом того дорогого геля, который он начал покупать месяца три назад.
— Галина Петровна, а что если он не вернётся? — прошептала я, не поднимая глаз от чашки.
Свекровь вздохнула и села рядом, её рука легла на мою. Пальцы у неё были тёплые, с привычным запахом крема для рук и едва уловимым ароматом духов «Красная Москва».
— Вернётся, дочка. Знаю я своего сына. Да и куда ему деваться? Дом-то у вас общий, ипотека на двоих оформлена.
Ипотека. Двадцать лет выплат. Мы так мечтали об этой квартире, выбирали обои, спорили из-за цвета плитки в ванной. Андрей хотел синюю, я настаивала на бежевой. Победила я, и теперь эта бежевая плитка каждое утро напоминала мне о наших компромиссах.
— Он же сказал, что просто нужно время подумать, — продолжала Галина Петровна. — После восьми лет брака так бывает. Рутина заедает.
Рутина. Странное слово для описания нашей жизни. Утренний кофе в постель, вечерние сериалы на диване, воскресные прогулки в парке. Когда это стало рутиной? Когда перестало быть счастьем?
— А вы знаете, где он сейчас? — спросила я, хотя боялась ответа.
Свекровь отвела взгляд, и я поняла — знает.
— Галина Петровна?
— Остановился у Вики. Помнишь, он рассказывал про новую коллегу? Дизайнер у них в агентстве.
Сердце ёкнуло. Вика. Я помнила, как месяца четыре назад Андрей впервые упомянул это имя. «У нас новенькая пришла, Вика. Талантливая очень». Потом он стал упоминать её всё чаще. «Вика предложила интересную концепцию», «Вика придумала гениальную идею», «Вика говорит...»
— Он мне сам сказал, — добавила Галина Петровна, словно оправдываясь. — Попросил не волноваться, что разберётся.
— И вы думаете, он там просто... думает?
— А что ещё? — В голосе свекрови прозвучала неуверенность.
Мы замолчали. Дождь усилился, и теперь капли барабанили по подоконнику с удвоенной силой. Где-то в соседней квартире играла музыка — весёлая, ритмичная, совершенно неподходящая к моему настроению.
— Знаешь, — сказала Галина Петровна, вставая, — я схожу к нему. Поговорю по-матерински. Напомню, что у него дома жена ждёт.
— Не надо, — быстро сказала я. — Пусть правда подумает. Если он хочет быть с ней...
— Глупости! — отрезала свекровь. — Никого он не хочет. Просто мужики в тридцать пять дурят. Кризис среднего возраста называется. Начинают думать, что жизнь мимо проходит.
Она ушла, оставив меня наедине с остывшим чаем и мыслями. Я бродила по квартире, касаясь вещей Андрея. Его любимая кружка с надписью «Лучший муж в мире» — подарок на прошлую годовщину свадьбы. Книга на тумбочке, заложенная на тридцать второй странице. Носки в корзине для белья.
Три дня прошло с тех пор, как он ушёл. Три дня я спала на его половине кровати, вдыхая остатки его запаха с подушки. Три дня я готовила ужин на двоих и выбрасывала половину.
На четвёртый день позвонила лучшая подруга Света.
— Как дела? — спросила она, и по её тону я поняла, что она уже всё знает.
— Галина Петровна рассказала?
— Угу. Слушай, а может, оно и к лучшему? Ты же сама говорила, что вы как чужие стали.
Странно. Говорила ли я это? Наверное. В один из тех вечеров, когда мы с девочками сидели в кафе и жаловались на жизнь. Обычные женские разговоры за бокалом вина.
— Света, а что если он там... с ней?
— Ну и что? Значит, он тебе не муж. Настоящий мужчина так не поступает.
Лёгко сказать. А как быть с восемью годами совместной жизни? С общими планами, мечтами, воспоминаниями? С ипотекой, в конце концов?
Вечером я решила не ждать. Села в машину и поехала по адресу, который нашла в интернете. Вика Соколова, дизайнер, двадцать девять лет. В соцсетях — фотографии из путешествий, стильные селфи, цитаты о свободе и независимости.
Дом оказался новым, с консьержем и домофоном. Я стояла на улице под дождём и смотрела на окна. На пятом этаже горел свет. Квартира 47.
Несколько раз я подходила к домофону и отходила. Что я скажу? «Здравствуйте, я жена вашего любовника»? «Верните мне мужа»?
В конце концов я нажала кнопку.
— Да? — Женский голос, молодой, удивлённый.
— Можно Андрея?
Пауза. Длинная, тягучая.
— Кто его спрашивает?
— Лена. Его жена.
Ещё одна пауза. Потом щелчок — связь оборвалась.
Я стояла ещё минут десять, но домофон молчал. На пятом этаже свет не гас.
Дома я выпила бокал вина и легла спать. Во сне мне снился Андрей — молодой, каким я его встретила в университете. Он смеялся и говорил что-то важное, но я не могла разобрать слов.
Утром позвонила Галина Петровна.
— Лена, я была у него, — голос звучал устало. — Он... он сказал, что не готов возвращаться. Пока не готов.
— А она там была?
— Была. Милая девочка, кстати. Воспитанная. Чай предложила.
Чай предложила! Любовница моего мужа предложила чай его матери. Абсурд.
— И что он сказал?
— Что нужно время. Что он запутался. Что не хочет никого обижать.
Никого обижать. А меня он уже обидел? Или я не в счёт?
— Галина Петровна, а вы её спросили... ну, про их отношения?
— Спросила. Говорит, они просто друзья. Что он у неё ночует на диване, потому что не хочет домой возвращаться в таком состоянии.
Друзья. На диване. Я почему-то этому поверила. Может, потому что хотелось верить.
Прошла ещё неделя. Андрей не звонил, не писал. Я ходила на работу, готовила ужин, смотрела сериалы — всё как обычно, только в одиночестве. Коллеги косились на меня с жалостью, но вслух ничего не говорили.
Света предложила съездить куда-нибудь на выходные.
— Отвлечься нужно. А то ты совсем зачахнешь.
— Не хочу никуда ехать. А вдруг он вернётся?
— Лена, ты себя слышишь? Он бросил тебя ради другой, а ты всё ждёшь!
— Галина Петровна сказала, что они просто друзья.
— И ты веришь? Взрослая женщина!
Может, Света и права. Может, я обманываю себя. Но что ещё мне остаётся?
В субботу я решила убраться в квартире. Разобрать вещи Андрея, постирать его рубашки. Когда вернётся, всё будет чистое и свежее.
В кармане его пиджака я нашла чек из ювелирного магазина. Серьги с бриллиантами. Дата — две недели назад. Сумма заставила меня присесть на кровать.
Серьги. Дорогие серьги. Он никогда не дарил мне таких подарков. На нашу годовщину подарил кулон — красивый, но гораздо скромнее.
Значит, всё-таки не просто друзья.
Я сидела с чеком в руках и плакала. Не от боли — от облегчения. Наконец-то я знала правду. Наконец-то могла перестать обманывать себя.
Вечером позвонила Галина Петровна.
— Лена, он просил передать — заберёт вещи завтра, когда тебя не будет дома.
— Хорошо, — сказала я спокойно.
— И ещё... он сказал, что будете разговаривать о разводе. О том, как всё оформить.
— Хорошо, — повторила я.
— Ты что, не расстроилась?
— Расстроилась, Галина Петровна. Но, знаете... может, так лучше.
На том конце провода повисла тишина.
— Лена, ты уверена?
— Нет. Но устала быть неуверенной.
В воскресенье я ушла к Свете, а вечером вернулась в почти пустую квартиру. Андрей забрал всё своё — одежду, книги, даже зубную щётку. Остался только запах его геля для душа в ванной.
На кухонном столе лежала записка: «Извини. Не хотел, чтобы так получилось. Поговорим на неделе об оформлении развода. А.»
Два месяца мы переписывались через адвокатов. Делили имущество, решали, что делать с квартирой. Андрей предложил продать и разделить деньги пополам. Я согласилась — не хотела жить в доме, полном воспоминаний.
Галина Петровна пыталась нас помирить.
— Может, ещё не поздно? Поговорите по-человечески?
— Поздно, — отвечала я. — Он сделал выбор.
— Но ведь любишь же?
— Любила. А теперь просто привыкла любить.
За день до подписания документов о разводе мне позвонил незнакомый номер.
— Лена? Это Вика. Вика Соколова.
Я чуть не уронила трубку.
— Что вам нужно?
— Встретиться. Поговорить. Есть вещи, которые вы должны знать.
Мы встретились в кафе рядом с моим домом. Вика оказалась именно такой, как на фотографиях — стильная, уверенная в себе. Но глаза у неё были усталые.
— Не знаю, как это сказать, — начала она, нервно крутя в руках салфетку. — Андрей... он вам лгал. И мне тоже.
— О чём?
— О нашей связи. Её не было. Совсем.
Я не поняла.
— Как это не было? Он же у вас жил!
— Жил. На диване. Как друг. Мы действительно просто друзья. — Вика подняла на меня глаза. — Лена, ваш муж... он другой.
— Что значит «другой»?
— Он не любит женщин. Совсем. Понимаете?
Мир качнулся. Я вцепилась в край стола.
— Что вы говорите?
— Он мучается уже много лет. Пытался быть нормальным, как он говорит. Жениться, жить как все. Но не может больше притворяться.
Серьги. Дорогие серьги из ювелирного магазина.
— А серьги? Чек я нашла...
— Это не мне. — Вика грустно улыбнулась. — Это его... другу. Максиму. Они познакомились три месяца назад.
Максим. Я вспомнила — Андрей упоминал коллегу Максима. «Умный парень», «хорошо разбирается в дизайне», «интересно с ним общаться».
— Почему вы мне рассказываете?
— Потому что завтра развод. И потому что вы имеете право знать правду. Андрей хотел, чтобы все думали, что он меня бросил ради меня. Чтобы не объяснять настоящую причину.
— И вы согласились?
— Я его понимаю. Знаете, каково это — всю жизнь скрывать, кто ты на самом деле?
Мы сидели молча. Официант принёс кофе, который мы не заказывали.
— Лена, он вас любит. По-своему. Как может. Вы были для него... спасением. Попыткой стать нормальным.
— А я что, ненормальная?
— Вы прекрасная. И заслуживаете мужчину, который будет любить вас по-настоящему.
Я встала, оставив нетронутый кофе.
— Спасибо, что рассказали.
На улице было холодно. Ноябрьский ветер трепал волосы и пробирал до костей. Я шла домой и думала о восьми годах брака. О том, как Андрей избегал близости последние два года. О том, как он стал раздражительным и замкнутым. О том, как виновата себя в том, что не могу его понять.
Дома я села за компьютер и написала письмо:
«Андрей, я всё знаю. Спасибо, что пытался. Завтра подпишем документы и попробуем остаться друзьями. Ты имеешь право на счастье. И я тоже. Лена.»
Ответ пришёл через час:
«Прости меня. Я не знал, как сказать. Боялся, что ты будешь винить себя. А. P.S. Мама не знает. И знать не должна.»
Я улыбнулась сквозь слёзы. Даже в этой ситуации он думал о маме.
На следующий день мы подписали документы. Андрей выглядел измученным, но в его глазах была какая-то новая лёгкость.
— Как дела у Максима? — спросила я, когда мы вышли из здания загса.
Он вздрогнул.
— Вика рассказала?
— Рассказала. И знаешь что? Я рада, что теперь знаю правду.
— Лена...
— Не извиняйся. Ты пытался быть счастливым со мной. Я пыталась быть счастливой с тобой. Не получилось. Но мы пытались.
Мы обнялись на прощание. По-дружески, без страсти и боли.
— Будь счастлив, — сказала я.
— И ты будь счастлива, — ответил он.
Через полгода я переехала в новую квартиру — маленькую, уютную, только мою. Андрей помог с переездом. Максим тоже приехал — высокий, симпатичный парень с добрыми глазами. Они держались за руки, когда думали, что я не вижу.
Галина Петровна до сих пор не знает правды. Думает, что сын «переболел» и теперь счастлив с новым другом. Иногда звонит мне, интересуется, как дела.
— Не жалеешь, что развелись? — спрашивает она.
— Нет, — отвечаю честно. — Не жалею.
А недавно я встретила в магазине соседку из старого дома. Тётя Клава, которая знала обо всех и обо всём.
— Ой, Леночка! — воскликнула она. — А я слышала, твой Андрей вернулся! Правда ведь, что мужчины все такие — побегают и домой приползают?
Я улыбнулась.
— Да, тётя Клава. Вернулся. К пустой квартире и повестке в суд. А потом понял, что дом — это не стены, а люди, которые тебя понимают.
— Вот и правильно! А ты что, замуж опять собралась?
— Пока нет. Но кто знает...
И это правда. Я больше не жду, когда кто-то вернётся и сделает меня счастливой. Я учусь быть счастливой сама.
А Андрей действительно вернулся домой. Только дом у него теперь другой