— А ну подвинься, дай пройти! Чего встала как вкопанная? Витенька, налей матери чаю, а то с дороги в горле пересохло, сил нет!
Лидия застыла на пороге собственной квартиры, так и не вытащив ключ из замка. В нос ударил густой, тяжелый дух жареного лука, дешевых сигарет и чего-то кислого, вроде давно не стираных носков. Но хуже запаха был звук. В ее тихой, стерильной, выстраданной потом и кровью «трешке» стоял гвалт, как на вокзальной площади в час пик.
— Лидуся? Ты уже вернулась? — из кухни вынырнул Вадим. Вид у мужа был виновато-блудливый, как у кота, сожравшего сметану, но при этом отчаянно пытающегося сохранить лицо. На нем был фартук — тот самый, парадный, который Лидия надевала только на Новый год. Теперь на фартуке красовалось жирное рыжее пятно.
Лидия молча перевела взгляд вниз. На ее бежевом коврике, купленном неделю назад за бешеные деньги, громоздилась гора обуви. Грязные, стоптанные берцы сорок пятого размера, из которых на паркет натекла серая лужа реагентов. Женские сапоги с отвалившимися набойками. Чьи-то кроссовки, от которых разило за версту.
— Вадим, — голос Лидии прозвучал хрипло, она откашлялась. — Что здесь происходит?
— Ой, да ладно тебе, Лидка! — из кухни, отодвинув Вадима мощным бедром, выплыла Галина. Двоюродная сестра мужа. Женщина-танк, женщина-катастрофа. В последний раз они виделись пять лет назад на похоронах свекрови, и Лидия тогда перекрестилась левой пяткой, когда Галина уехала.
На Галине был Лидин халат. Махровый. Тот, в который так уютно заворачиваться после душа.
— Гости у тебя! Радость-то какая! — пробасила золовка, вытирая жирные руки о бедро (о Лидин халат!). — Мы тут сюрпризом решили. Проездом мы, понимаешь? Витенька работу в Москве искать будет, а я так, присмотреть за ним, чтоб не обидели мальчика. Ну, чего стоишь в дверях? Закрывай, дует же!
Лидия медленно, очень медленно закрыла дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел.
— Проездом, значит? — переспросила она, глядя прямо в бегающие глаза мужа. — И надолго этот... проезд?
— Да чего ты начинаешь с порога? — Вадим суетливо подскочил, попытался ничтожество ее в щеку, но Лидия увернулась. — Родня же. Не чужие люди. Галя позвонила, когда ты на работе была, они уже на вокзале стояли. Ну не мог же я их на улице оставить? Декабрь, слякоть, мороз...
— Мам, а где у них хлеб? Я колбасу нашел, а хлеба нет! — из недр кухни донесся басовитый, требовательный голос.
В проеме показался «мальчик» Витенька. Два метра роста, щетина, пузо, нависающее над спортивными штанами. В одной руке он держал палку «Брауншвейгской» — той самой, которую Лидия купила к своему юбилею, спрятав в глубине холодильника «на стол». Колбаса была обкусана прямо так, без нарезки, вместе со шкуркой.
Лидия почувствовала, как внутри, где-то в районе солнечного сплетения, начинает закипать холодная, тяжелая ярость. Она молча разулась, аккуратно поставила свои сапоги на единственное чистое пятнышко пола и прошла на кухню.
Там царил Мамай. На столе — гора грязной посуды. В раковине — очистки от картошки. На плите шкварчало что-то в ее любимой тефлоновой сковородке, по которой — Лидия увидела это так ясно, словно время замедлилось — Галина скребла железной вилкой.
Вжик. Вжик. Вжик. По тефлону. По сердцу.
— Не скреби вилкой! — рявкнула Лидия так, что Витенька поперхнулся колбасой.
— Ой, ты посмотри, какая нервная! — Галина картинно всплеснула руками, не выпуская вилку. — Мы тут, значит, стараемся, ужин ей готовим, чтоб пришла на все готовое, а она орет! Вадим, ты погляди, как она гостей встречает! Царица!
Вадим жался в коридоре, не решаясь зайти на поле боя.
— Лидусь, ну правда... Галя котлет накрутила. Своих, домашних.
— Из чего? — тихо спросила Лидия. — Из чего она их накрутила, Вадим?
— Ну... я фарш достал. Тот, что в морозилке был.
Лидия закрыла глаза. Мраморная говядина. Она берегла этот кусок два месяца. Хотела сделать стейки на годовщину свадьбы. Теперь эта говядина, смешанная с луком и хлебом, превращалась в жирные, чадящие котлеты под руками бесцеремонной бабы.
— Значит так, — Лидия открыла глаза. Голос ее стал ровным и страшным. — Ешьте. Доедайте всё. Но чтобы завтра, когда я приду с работы, здесь было пусто. И чисто. Вадим, ты меня услышал?
— Лида, ну как так можно? — заныл муж. — Они же с дороги... Куда они пойдут? Цены на гостиницы ты видела?
— У меня не гостиница. И не богадельня. У Витеньки, я смотрю, рожа в дверь не пролезает, мог бы и заработать на хостел.
— Тетя Лида, вы чего обзываетесь? — обиженно прогудел Витенька, отправляя в рот очередной кусок колбасы. — Мы же по-родственному.
— По-родственному — это когда звонят заранее и спрашивают разрешения, — отчеканила Лидия. — А это — набег. Вадим, постелишь им в зале на полу. Диван не раскладывать, там механизм заедает. И халат мой сними. Живо!
Она развернулась и ушла в спальню, плотно закрыв дверь. Но даже через двойной стеклопакет и стену слышала, как Галина громко шепчет на кухне:
— И как ты с ней живешь, Вадик? Мегера же! Ни души, ни сердца. У нас в деревне таких баб крапивой учили...
Лидия села на край кровати. Руки дрожали. Она обвела взглядом комнату. Эту квартиру она купила сама. Пятнадцать лет ипотечной кабалы. Пятнадцать лет без отпусков, в старых сапогах, с подработками по ночам. Вадим появился в ее жизни, когда ипотека была уже закрыта. Пришел в чистое, уютное, готовое гнездо со своим ноутбуком и тремя коробками книг. Он был «творческой натурой», дизайнером-фрилансером, чьи заработки были такими же непредсказуемыми, как погода в Питере. Лидия не попрекала. Ей хотелось тепла, хотелось, чтобы кто-то встречал вечером.
И вот — встретили.
Следующие три дня превратились в ад.
Никто, конечно, никуда не уехал. На следующее утро Лидия обнаружила, что в ванной кто-то вытерся ее полотенцем для лица. На полу валялись волосы. Тюбик ее дорогого крема был выдавлен на середину — видимо, Галина решила намазать пятки.
— Вадим! — шипела Лидия, зажав мужа в углу, пока «гости» храпели в зале. — Когда они уедут? Третий день пошел!
— Лидусь, ну потерпи. Виталик резюме рассылает. Не выгонять же их на мороз, ну будь человеком! Галя говорит, у них там с деньгами совсем туго было, билеты в один конец...
— В один конец? — Лидию как током ударило. — Что значит — в один конец?
— Ну... в смысле, денег на обратные пока нет. Заработает Витька — и съедут.
Вечером четверга Лидия вернулась домой с твердым намерением устроить скандал и выставить всех, даже если придется вызывать полицию. Она тащила тяжелые пакеты с продуктами — потому что «гости» сожрали всё подчистую, включая пачку соды и сухие макароны.
В квартире было подозрительно тихо. Лидия разулась (споткнувшись о берцы Виталика, которые теперь стояли посреди коридора как памятник наглости) и прошла в зал.
Картина, которая ей открылась, заставила пакеты выпасть из рук.
Витенька лежал на ее диване. В носках. Ноги он закинул на спинку. В руках у него был геймпад от приставки, которую Вадим купил себе "для разгрузки мозгов". Рядом, на журнальном столике, стояла открытая банка пива. Без подставки. На полированном шпоне уже расплывалось белесое пятно.
А Галина... Галина сидела в кресле и перебирала Лидину шкатулку с украшениями.
— О, явилась не запылилась! — хмыкнула золовка, примеряя к уху золотую сережку с топазом — подарок отца на тридцатилетие. — Слушай, Лидка, а чего у тебя всё золото такое старомодное? Совок совком. Сейчас такое не носят. Ты бы сдала в ломбард, хоть денег выручила, а то у нас продукты кончились.
Лидия почувствовала, как темнеет в глазах. Кровь отлила от лица, а потом ударила в голову горячей волной. Она шагнула вперед, вырвала шкатулку из рук Галины так, что сережки брызнули во все стороны по ковру.
— Вон, — тихо сказала она.
— Чего? — Галина опешила, но тут же набычилась. — Ты чего руками машешь, психованная?
— Вон отсюда! Оба! Сию секунду! — голос Лидии сорвался на визг. — Чтобы духу вашего здесь не было! Вадим!!!
Вадим выбежал из туалета с телефоном в руках, испуганно моргая.
— Что? Что случилось?
— Это мой дом, а не проходной двор для твоей родни! — отрезала жена, и в этой фразе было столько металла, что можно было рельсы рубить. — Я терпела три дня. Три дня вы жрете мою еду, гадите в мой унитаз и лапаете мои вещи. Хватит! У вас десять минут на сборы. Время пошло.
— Вадик, ты слышишь, как она с матерью разговаривает? — взвизгнула Галина, вставая. Лицо у нее пошло красными пятнами. — Это твой дом тоже! Ты здесь прописан! Мы твои гости! Имеешь право!
— Он здесь не прописан, — ледяным тоном сообщила Лидия. — У него временная регистрация. Которая, кстати, заканчивается через месяц. И я ее продлевать не буду.
Вадим побледнел. Он переводил взгляд с разъяренной жены на багровую сестру.
— Лида, успокойся... Галя, не нагнетай... — заблеял он. — Давайте сядем, поговорим...
— Не о чем говорить! — Виталик, наконец, оторвался от игры, сел рывком, отчего диван жалобно скрипнул. — Слышь, тетка, ты берега не путай. Дядь Вадик сказал, мы тут жить будем.
В комнате повисла тишина. Такая плотная, ватная тишина, в которой слышно было, как капает вода из крана на кухне — его, конечно, никто не закрыл нормально.
Лидия медленно повернула голову к мужу.
— Что он сказал?
Вадим вжался в стену. Его лицо приобрело странный, серовато-зеленый оттенок.
— Виталик... зачем ты... — прошептал он.
— А чего таиться-то? — усмехнулся детина, почесывая живот. — Дядь Вадик сказал: хата большая, детей у вас нет, места на всех хватит. Сказал, что ты, тетка, баба смирная, поворчишь и привыкнешь. Мы и дом свой в деревне уже продали. Задаток взяли. Нам возвращаться некуда.
Мир Лидии качнулся. Тошнотворно, мерзко перевернулся вокруг своей оси. Она смотрела на мужа — на этого «творческого человека» с мягкими руками и виноватой улыбкой, с которым она прожила пять лет. Которого она, глупец, любила. Которому супчики варила диетические, потому что у него гастрит.
— Ты продал... их дом? — спросила она шепотом.
— Не я! Они сами! — взвизгнул Вадим, понимая, что отступать некуда. — Лида, послушай! Там развалюха, а не дом! Крыша текла, газа нет. Они копейки получили! Куда им идти? А у нас зал пустует! Ты целыми днями на работе, тебе жалко, что ли? Родная кровь ведь! Виталику старт в жизни нужен! Мы же семья!
— Семья... — повторила Лидия. — Семья, значит.
Она вдруг стала очень спокойной. Это было то самое спокойствие, с которым сапер перерезает красный провод, понимая, что таймер уже на нуле. Она прошла в коридор, открыла сумочку, достала телефон.
— Ты куда звонишь? — насторожилась Галина. — Ментам? Не имеешь права, мы родственники!
— Я звоню слесарю, — сказала Лидия, глядя на экран. — Чтобы замки поменял. А потом — в полицию. У меня в квартире находятся посторонние люди, которые угрожают мне и портят имущество.
— Вадик! Сделай что-нибудь! — заорала Галина. — Ты мужик или тряпка половая?! Врежь ей, чтоб знала свое место!
И Вадим, ее тихий, интеллигентный Вадим, вдруг распрямился. Его лицо изменилось. Исчезла заискивающая улыбка, исчез испуг. Появилось что-то злое, крысиное, мелочное.
— Телефон положи, — сказал он сквозь зубы. — Никуда ты не позвонишь.
Он сделал шаг к ней. Потом еще один. Виталик тоже встал с дивана, ухмыляясь. Два здоровых мужика против одной усталой женщины в маленьком коридоре.
— Ты, Лида, правда не понимаешь? — голос Вадима стал вкрадчивым. — Мы никуда не уйдем. Галя с Виталиком останутся здесь. И пропишу я их здесь. Потому что по закону, как твой муж, я имею право на проживание и пользование помещением. А если я даю согласие, то и мои гости могут находиться здесь до двадцати трех ноль-ноль. Каждый день. А потом они будут просто "не успевать" на последний поезд. И ты ничего не сделаешь. Посудишься? Давай. Годами будешь судиться. А жить мы будем здесь. Все вместе. Дружно.
Он подошел вплотную и вырвал телефон из ее ослабевших пальцев.
— Так что давай без истерик. Иди на кухню, там Галя бардак развела, приберись. И ужин нормальный приготовь, мужики есть хотят. Котлеты-то мы сожрали уже.
Лидия смотрела на него и не узнавала. Пять лет. Пять лет она жила с незнакомцем. Она думала, он просто слабый и добрый. А он был...
— А деньги от продажи дома где? — вдруг спросила она, и этот вопрос прозвучал неожиданно даже для нее самой.
Галина и Вадим переглянулись. Быстрый, острый, сообщнический взгляд.
— На книжке, — буркнула Галина. — На черный день.
— Не ври, Галка, — вдруг сказал Виталик, смачно отрыгнув. — Дядь Вадик сказал, что они в его "крипту" какую-то вложили. Типа, приумножить. Чтобы потом нам всем по квартире купить. Да, дядь Вадь?
Лидия перевела взгляд на мужа. Вадим побелел так, что стал похож на лист бумаги.
— В какую... крипту? — переспросила Лидия. — Вадим, ты взял у них деньги?
— Это инвестиции! — взвизгнул он, срываясь на фальцет. — Ты не понимаешь! Сейчас биткоин растет! Я хотел как лучше! Я хотел сюрприз сделать, когда мы разбогатеем!
— Сюрприз... — Лидия покачнулась, прислоняясь к стене. Картинка складывалась. Жуткая, некрасивый мозаика. Он не просто притащил их сюда. Он их обобрал. Он забрал деньги за их единственный дом, вложил в очередную свою аферу (она помнила его попытки "играть на бирже", стоившие ей накоплений на отпуск), и теперь, чтобы скрыть это, поселил их у нее. За ее счет.
Он сделал ее заложницей своего воровства.
— Ты понимаешь, что ты наделал? — прошептала она.
— Я всё контролирую! — заорал Вадим. — Не лезь не в свое дело! И вообще... документы на их дом оформлял я. По доверенности. И деньги получал я. Так что...
Он не договорил. В дверь позвонили. Настойчиво, резко, длинно. Три коротких, один длинный.
Все замерли.
— Кто это? — испуганно спросила Галина.
— Я никого не жду, — Вадим попятился.
Лидия почувствовала, как холодок бежит по спине. Она знала этот звонок. Так звонила только одна женщина в мире. Человек, которого даже Вадим боялся до икоты. Человек, с которым Лидия не разговаривала десять лет, но номер которого хранила в "черном списке" телефона под именем "Армагеддон".
Ее собственная мать.
— Лидия! Открывай! Я знаю, что ты там! — донесся с лестничной площадки голос, способный перекрыть рев турбины самолета. — И скажи своему придурку, чтобы не смел прятаться! Я видела, как этот табор к тебе завалился! Я уже вызвала наряд и участкового! Открывай, или я вынесу дверь вместе с косяком!
Вадим в ужасе посмотрел на Лидию. Виталик перестал жевать. Галина открыла рот.
Лидия медленно выпрямилась. В ее глазах, еще секунду назад полных слез и отчаяния, зажегся странный, пугающий огонек. Она посмотрела на мужа, на его "родню", на загаженную квартиру... и улыбнулась.
Она протянула руку к замку...
Конец 1 части, продолжение уже доступно по ссылке, если вы состоите в нашем клубе читателей.