— Дорогая, а где твои четыре миллиона? — искренне удивился муж, глядя на терминал оплаты, который предательски высвечивал «Отказано».
В огромном банкетном зале ресторана «Империал» повисла звенящая тишина. Казалось, даже хрустальные бокалы на столах перестали дзынькать, а скрипач, нанятый за бешеные деньги, замер со смычком в воздухе. Двести гостей, еще минуту назад шумно обсуждавших тосты, теперь с нескрываемым любопытством повернули головы в сторону виновников торжества.
Это был юбилей Валентины Сергеевны, матери Игоря. Шестьдесят лет. Дата, безусловно, важная, но размах праздника больше напоминал коронацию особы голубых кровей, нежели день рождения бывшей учительницы географии. Столы ломились от деликатесов: черная икра в ледяных вазах, французское шампанское рекой, фуршет, стоимость которого, по скромным прикидкам Марины, перевалила за миллион рублей.
Валентина Сергеевна сияла во главе стола в платье от кутюр, которое стоило как подержанная иномарка. Она принимала поздравления с видом английской королевы, благосклонно кивая на каждый тост. Марина же весь вечер чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Ее простое черное платье из масс-маркета выглядело бледной тенью на фоне парчи, бархата и бриллиантов других гостей — многочисленных подруг свекрови, дальней родни и каких-то «нужных людей».
Еще месяц назад, когда подготовка только начиналась, Марина пыталась вразумить мужа.
— Игорь, давай скромнее, — просила она, просматривая смету. — В кругу семьи, в уютном кафе. Мама, конечно, заслужила праздник, она всю жизнь работала, я не спорю. Но ресторан за миллион? Это слишком для нашего бюджета.
— Ничего не слишком для матери! — отрезал тогда Игорь, и в его голосе звенели стальные нотки, которые появлялись только когда речь заходила о Валентине Сергеевне. — Я хочу ее порадовать. Она меня вырастила, ночей не спала. Один раз живем.
И вот теперь Марина сидела, сжавшись в комок, и наблюдала за финалом этого театра абсурда. Весь вечер свекровь принимала дары: золотые гарнитуры, сертификаты в элитные спа-салоны, корзины с экзотическими фруктами. Игорь, сияя от гордости, вручил матери путевку на Мальдивы — на двоих, чтобы мама могла взять с собой подругу. Зал взорвался аплодисментами.
Когда очередь дошла до Марины, она протянула скромный, но со вкусом составленный букет и коробку хороших бельгийских конфет. Валентина Сергеевна приняла подарок кончиками пальцев, даже не взглянув на невестку, и тут же передала его кому-то из официантов с такой гримасой, словно ей подсунули дохлую мышь. «Спасибо», — процедила она сквозь зубы, и Марина физически ощутила волну презрения, исходящую от именинницы.
Но кульминация наступила в конце вечера, когда официант с вежливой, но настойчивой улыбкой положил перед Игорем кожаную папку со счетом.
Игорь вальяжно достал карту, приложил к терминалу. Писк. Красный сигнал.
— Странно, — нахмурился он, постукивая картой по столу. — Наверное, чип размагнитился. Попробую другую.
Он достал вторую карту. Тот же результат. Официант переминался с ноги на ногу, стараясь сохранить профессиональное бесстрастие, но в его глазах уже читалась паника — сумма-то огромная.
Игорь повернулся к жене, и в его взгляде читалось недоумение пополам с требовательностью.
— Марин, дай свою карту. У меня что-то с банком, видимо, сбой какой-то.
Марина медленно отпила воды из бокала и спокойно ответила:
— У меня нет денег на карте, Игорь.
— Как нет? — его брови поползли вверх. — А твои четыре миллиона? Премия же была месяц назад.
Именно в этот момент и наступила та самая тишина. Гости, сидевшие за соседними столиками, перестали жевать. Даже Валентина Сергеевна, занятая беседой с троюродной теткой из Саратова, замолчала и навострила уши.
— Какие четыре миллиона? — тихо, но отчетливо спросила Марина, глядя мужу прямо в глаза.
— Годовая премия! Ты же получила за тот крупный проект. Ты говорила, что положила на счет.
— Я никогда не говорила, что положила их на нашу общую карту, — отчеканила Марина. — И я никогда не говорила, что собираюсь оплачивать ими этот банкет.
Лицо Игоря начало наливаться нездоровым пунцовым цветом. Он чувствовал на себе двести пар глаз. Позор подступал к горлу липким комом.
— То есть ты решила их спрятать? От мужа? От семьи?
— Я их не прятала. Они на моем личном счете. Вопрос в другом, Игорь. Откуда ты вообще узнал про точную сумму премии? Я тебе не говорила.
Игорь замялся, его взгляд метнулся в сторону матери. Валентина Сергеевна, поняв, что ситуация выходит из-под контроля, решила вмешаться. Она встала, оперлась руками о стол и посмотрела на невестку с видом прокурора.
— Мама видела письмо от твоей компании, — буркнул Игорь.
— Когда? — Марина перевела взгляд на свекровь.
— Когда была у нас в гостях на прошлой неделе, — с вызовом ответила Валентина Сергеевна, скрестив руки на пышной груди. — Случайно увидела. Экран твоего ноутбука был открыт. Пришло уведомление.
— Мой ноутбук всегда под паролем, — ледяным тоном заметила Марина. — Чтобы увидеть содержание письма, нужно войти в систему и открыть почту.
— Ну... Игорек мне пароль дал, — небрежно бросила свекровь, словно речь шла о рецепте пирога. — Я хотела в интернете посмотреть, как пятна с скатерти выводить, а у меня на телефоне мелко.
Марина медленно повернулась к мужу. Внутри у нее все клокотало, но внешне она оставалась пугающе спокойной.
— Ты дал матери пароль от моего рабочего компьютера?
— Ну да, она же просила, — Игорь начал раздражаться. — Чего ты трагедию устраиваешь? Мама не чужая.
— Игорь, там моя личная информация. Рабочие документы, которые составляют коммерческую тайну. Мои переписки. Мои банковские приложения.
— Ой, да что там смотреть! — фыркнула свекровь, взмахнув рукой с массивным перстнем. — Для своих там секретов быть не должно. А вот то, что ты от мужа деньги крысишь — это показатель. Я мать твоего мужа! Это дает мне право знать, что происходит в семье моего сына.
— Это не дает вам права лазить в моих личных делах и финансах, — жестко оборвала ее Марина.
— Марина! — Игорь попытался схватить жену за руку, но она резко отдернула локоть. — Не устраивай сцену. Люди смотрят. Давай просто заплатим и обсудим все дома. Дай карту.
— Я не буду платить за этот юбилей.
— Что? Ты слышала сумму? Официант ждет!
— Это твоя идея, Игорь. Твоя мать. Твой праздник, который ты организовал вопреки моим просьбам быть скромнее. Плати сам.
— Но у меня нет денег! — прошипел он, наклоняясь к ее уху.
— У тебя зарплата двести тысяч в месяц. Где деньги?
— Ну... я помог маме с ремонтом на даче... и машину ей починил... и зубы...
— И спустил все на маму, — закончила за него Марина. — Как обычно.
— Она моя мать! Я обязан помогать!
— Обязан. Но на свои деньги. А не рассчитывая на мои, — Марина встала из-за стола. — Мы семья, говоришь? Тогда почему моя премия автоматически становится «нашей», а твоя зарплата уходит твоей маме без моего ведома?
Игорь открывал и закрывал рот, напоминая рыбу, выброшенную на берег. Аргументов у него не было. Валентина Сергеевна, видя, что сын проигрывает, решила пойти ва-банк.
— Я не могу это слушать! — воскликнула она трагическим голосом, прикладывая руку к сердцу. — Какая черная неблагодарность! Игорь весь извернулся, чтобы устроить праздник, душу вложил! А она отказывается помочь в трудную минуту. Позорит мужа перед людьми!
— Я не отказываюсь помочь, — громко, чтобы слышали ближайшие столы, сказала Марина. — Я отказываюсь платить за прихоти, которые мне не по карману и о которых меня не спрашивали.
— Ты жена! Ты должна поддерживать!
— Поддерживать — да. Оплачивать чужое тщеславие — нет.
— Марина, умоляю, — Игорь сменил тон на просительный, видя, что официант уже позвал администратора, а тот маячит на горизонте с очень недобрым лицом. — Дай карту. Мы потом разберемся. Я все отдам.
— Нет, Игорь. Я устала. Устала от того, что все, что я зарабатываю, становится общим котлом, из которого черпают все, кроме меня. А все, что зарабатываешь ты, уходит на сторону. Хватит.
Она взяла сумочку, поправила лямку платья.
— Куда ты?
— Домой. Разбирайся с оплатой сам. Это твоя вечеринка, твои гости, твои понты.
— Ты не можешь меня так подставить! — в глазах мужа плескался ужас.
— Могу. И делаю.
Марина развернулась и пошла к выходу. Спину жгли сотни взглядов, а вслед ей неслось возмущенное кудахтанье гостей и причитания свекрови: «Вот она, истинная сущность! Змею пригрели!». Она вышла из душного зала в прохладу вечера, вызвала такси и, только сев в машину, позволила себе выдохнуть. Руки дрожали.
Дома она налила себе чаю, но пить не смогла. Просто сидела на кухне в темноте, слушая тиканье часов.
Игорь приехал через час. Дверь распахнулась с таким грохотом, что вздрогнули стены. Он влетел на кухню, красный, взлохмаченный, злой как черт.
— Ты в курсе, что я выглядел полным идиотом?! — заорал он с порога, швыряя пиджак на стул. — Мне пришлось звонить Витьке и просить занять миллион! При всех! Администратор стоял над душой, как коршун! Мама плакала! У нее давление подскочило!
— Мне жаль, что твоей маме плохо, но эта ситуация — твоя проблема, не моя, — спокойно ответила Марина.
— Как ты могла?! Как ты могла так поступить со мной? Мы же одна семья!
— Как я могла? — Марина включила свет и посмотрела на мужа. — А как ты мог дать матери пароль от моего компьютера? Как ты мог планировать потратить мои деньги без моего согласия? Как ты вообще мог думать, что моя премия — это деньги на юбилей, о котором я просила не мечтать?
— Мы семья! — снова завел он свою шарманку. — В семье деньги общие!
— Семья — это когда уважают друг друга. Когда решения принимают вместе. А у нас что? Ты тратишь всю свою зарплату на мать. Ремонт, дача, зубы, санатории, теперь этот юбилей. А на что мы живем? На мои. Продукты, коммуналка, бензин, одежда — все на мне. Это не семья, Игорь. Это эксплуатация.
— Я помогаю матери, это нормально! Любой нормальный сын помогает родителям!
— Помогать — нормально. Но не в ущерб собственной семье. Мы три года не были в отпуске, потому что у нас вечно «нет денег». А на юбилей мамы миллион нашелся. Вернее, ты решил, что он у нас есть, просто взяв его у меня.
— Она заслужила!
— А я не заслужила? — голос Марины дрогнул. — Я работаю по шестьдесят часов в неделю, беру проекты на выходные. Я зарабатываю больше тебя. Я веду весь дом, готовлю, убираю, стираю твои рубашки. И при этом половина моих денег уходит на твою мать, а ты говоришь мне в лицо, что я должна еще и радоваться этому?
Игорь замолчал, насупившись. Он сел на табуретку и закрыл лицо руками.
— Знаешь, что самое обидное? — тихо продолжила Марина. — Не то, что ты не ценишь меня. А то, что ты считаешь это абсолютной нормой. Что мои деньги — это «наши», а твои деньги — это «твои и мамины». Что твоя мать — святая женщина, которой нужно все, а я — просто удобный банкомат с функцией уборщицы.
— Я так не думаю... — буркнул он.
— Думаешь. Иначе не полез бы в мой компьютер. Не дал бы пароль. Не планировал бы молча приложить карту, будучи уверенным, что я проглочу.
В кухне повисла тяжелая пауза.
— Что ты хочешь? — наконец спросил Игорь глухим голосом.
— Хочу раздельный бюджет. Отныне и навсегда. У меня мой счет, у тебя — твой. Общие расходы на квартиру и еду делим строго пополам. Но личные деньги — это личные деньги.
— Но так не бывает в нормальной семье! Это же как соседи!
— Бывает. И будет у нас. Иначе я подаю на развод.
— Ты шантажируешь меня разводом? Из-за денег?
— Я даю тебе выбор. Либо ты начинаешь уважать мои границы и мой труд, либо мы расходимся. Я не нанималась спонсировать красивую жизнь Валентины Сергеевны.
Игорь долго молчал, желваки ходили на его скулах. Он понимал, что без денег Марины его уровень жизни резко упадет, да и долг Витьке отдавать надо.
— Хорошо, — наконец выдавил он. — Раздельный бюджет.
Казалось, буря улеглась. Жизнь потекла в новом, немного странном русле. Они скидывались на продукты, Марина оплачивала свою часть коммуналки, Игорь — свою. Но напряжение никуда не делось. Оно висело в воздухе, как запах газа перед взрывом.
Хрупкое перемирие рухнуло через неделю. Марина готовила ужин, когда у нее зазвонил телефон. На экране высветилось: «Валентина Сергеевна».
— Мариночка, дорогая, добрый вечер! — голос свекрови был сладким, как патока. Словно и не было той сцены в ресторане. — У меня тут беда приключилась. Стиральная машина сломалась, представляешь? Старушка моя, совсем потекла, весь пол залила. Мастер сказал — ремонту не подлежит.
— Сочувствую, Валентина Сергеевна, — настороженно ответила Марина.
— Игорек сказал: «Мама, не волнуйся, мы поможем». Сказал, чтобы я выбрала новую, а вы закажете. Я вот выбрала, хорошую, немецкую, с сушкой. Ссылочку тебе сейчас скину, оплати, пожалуйста, доставку на завтра.
Марина прикрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Валентина Сергеевна, боюсь, вы меня неправильно поняли. Или Игорь вам не так объяснил. Это не мой расход.
— В смысле? — голос свекрови мгновенно потерял сладость. — У сына денег нет сейчас, он же долги отдает за тот праздник, который ты испортила. Он сказал, что у тебя есть.
— То, что у Игоря нет денег — это последствия его решений. Я не плачу за вашу стиральную машину. У меня свои планы на мои финансы.
— Какая же ты жадная! — взвизгнула трубка. — У старухи машинка сломалась, руками стирать прикажешь? А у нее миллионы на счетах лежат! Игорь был прав, ты черствая эгоистка!
Марина молча нажала «отбой».
Вечером Игорь пришел домой уже «накрученный». С порога он начал атаку.
— Мама звонила, плакала! Ты отказалась помочь? Ей стирать нечем!
— Я отказалась платить за ее стиральную машину. Это не моя обязанность, Игорь.
— Но у меня нет денег сейчас! Я все отдаю Витьке!
— Тогда не обещай матери то, что не можешь купить. Зачем ты сказал ей «мы купим»? Сказал бы: «Мама, у меня сейчас трудности, потерпи месяц или купи попроще».
— Марина, ты меня ставишь в неудобное положение! Я обещал!
— Игорь, ты сам себя ставишь в это положение. Раз за разом. Ты обещаешь маме то, на что у тебя нет ресурсов, а потом требуешь, чтобы я закрывала эти дыры. Так больше не будет. У нас раздельный бюджет, помнишь? Покупка техники твоей маме в список общих расходов не входит.
— Значит, для тебя деньги важнее семьи? Важнее меня?
— Я выбираю уважение к себе. А ты выбираешь мать, а не жену.
— Если ты сейчас не переведешь деньги маме, я не знаю, что сделаю! — крикнул он, ударив кулаком по стене.
Марина посмотрела на него с неожиданным спокойствием. В этот момент что-то внутри окончательно оборвалось. Любовь, или то, что от нее оставалось, рассыпалась в прах.
— Знаешь что, Игорь? Собирай вещи.
— Что?
— Собирай вещи и уходи. К маме. Там тебе и место. Я подаю на развод.
— Ты серьезно? Из-за стиралки?
— Не из-за стиралки. А из-за того, что ты меня не слышишь и никогда не услышишь. Для тебя я всегда буду на втором месте после мамы, и всегда буду виновата, если не даю денег. Мне такой брак не нужен.
Через месяц они развелись. Процесс прошел быстро, делить особо было нечего — квартира была добрачная собственность Марины, а накоплений у Игоря не было, только долги.
Он забирал последние коробки с вещами, стоя в прихожей с перекошенным от злости лицом.
— Ты пожалеешь! — кричал он, тыча пальцем в ее сторону. — Останешься одна со своими деньгами, никому не нужная! Сдохнешь в одиночестве на своих миллионах!
— Лучше одна с деньгами и спокойствием, чем с мужем-паразитом, — спокойно ответила Марина и закрыла за ним дверь. Щелчок замка прозвучал как музыка.
Жизнь не закончилась. Наоборот, она заиграла новыми красками. Марина наконец-то сделала ремонт, о котором мечтала, съездила в отпуск — настоящий, дорогой, на море, где никто не считал каждый ее коктейль.
Через полгода общие знакомые донесли, что Игорь женился снова. На какой-то молоденькой девушке, продавщице из соседнего супермаркета. Зарплата у нее была тысяч двадцать, не больше.
— Наконец-то нормальная жена! — хвасталась Валентина Сергеевна соседкам во дворе. — Простая, не зазнайка, в рот мужу смотрит. Не то что та жадина, бизнес-леди недоделанная.
Правда, идиллия продлилась недолго. Через год новая жена тоже сбежала. Говорят, не выдержала, когда Игорь попытался взять кредит на ее имя, чтобы обновить маме дачный забор. С зарплаты продавца много не наотдаешь, а требования у Валентины Сергеевны с возрастом только росли.
А Марина жила спокойно. Она работала, путешествовала, встречалась с друзьями. И однажды, на выставке современного искусства, познакомилась с Андреем. Он был спокойным, уверенным в себе мужчиной, архитектором.
Отношения развивались плавно. Никаких драм, никаких истерик. На третьем свидании, когда они сидели в уютном ресторане, официант принес счет. Андрей спокойно достал карту.
— Давай пополам? — предложила Марина по старой привычке, внутренне сжавшись.
Андрей улыбнулся.
— Марин, я пригласил — я плачу. Это нормально. Но если ты хочешь угостить меня мороженым в парке потом — я не откажусь.
Позже, когда они уже стали жить вместе, разговор зашел о финансах.
— У тебя был общий счет с бывшим мужем? — спросил Андрей, нарезая салат.
— Был. Точнее, мои деньги были общими, а его — его мамиными. Это и стало причиной развода.
— Понимаю, — кивнул он. — У меня тоже был похожий опыт. Бывшая жена считала, что моя зарплата — это ее собственность, а свои деньги тратила на салоны красоты и помощь брату-бездельнику. Я ушел, когда понял, что работаю на чужие хотелки.
— Значит, мы оба поумнели.
— Значит, так.
Они поженились через год. Устроили камерную свадьбу — только для своих, без пафоса и кредитов. В их семье сложилась простая и понятная система: был общий счет на хозяйство и крупные покупки, куда каждый вносил оговоренную сумму, и у каждого оставались личные средства, за которые не нужно было отчитываться.
Никто не лез в чужие финансы, никто не требовал паролей от ноутбуков. Андрей любил свою маму, помогал ей, но никогда не делал это в ущерб Марине.
— Это даже странно, — говорила Марина однажды вечером, положив голову ему на плечо. — Так легко. Никаких скандалов из-за денег.
— Это нормально, родная, — поцеловал ее муж в макушку. — Просто раньше тебе приходилось жить ненормально, и ты привыкла к войне. А семья — это не поле битвы.
История о женщине, которая отказалась платить за юбилей свекрови, еще долго ходила по городу в виде сплетен. «Жадная стерва», — шипели одни, в основном подруги Валентины Сергеевны. «Молодец, знающая себе цену», — говорили другие.
А Марина знала одно: она не жадная. Она просто научилась уважать себя. Потому что, когда муж удивленно спрашивает: «Дорогая, а где твои четыре миллиона?» и искренне планирует потратить их без твоего согласия на капризы своей родни — это не брак. Это паразитизм.
И единственный правильный ответ в такой ситуации: «Мои деньги там, где ты их не достанешь». Жестко? Да. Но справедливо. Ведь семья — это партнерство двух взрослых людей, а не право одного бесконечно ехать на шее у другого. И когда тебя не спрашивают, ты имеешь полное право сказать «нет». Даже если это юбилей любимой мамочки, даже если муж выглядит бледно перед гостями. Потому что его стыд — это результат его выбора устроить пир во время чумы, а не твоя обязанность спасать ситуацию своим кошельком.
Если вам понравилась история просьба поддержать меня кнопкой палец вверх! Один клик, но для меня это очень важно. Спасибо!