Телефон на кухонном столе коротко вибрировал, разрывая тишину субботнего утра. Алина, помешивая турку с кофе, невольно напряглась. Этот звук она знала слишком хорошо — настойчивый, требовательный. Экран засветился, высвечивая имя отправителя: «Сергей». Внутри все сжалось, словно от удара под дых, хотя бояться ей было уже нечего. Они развелись полгода назад. Чужие люди.
Она взяла смартфон, сделала глоток остывающей воды и открыла сообщение.
«Родители ждут тебя в субботу. Тридцать тысяч на лекарства и пакеты с едой, как всегда», — гласили сухие строчки.
Алина перечитала текст дважды. Буквы плясали перед глазами, складываясь в какую-то сюрреалистичную картину. Гнев, горячий и липкий, начал подниматься откуда-то из желудка, заполняя легкие. Пять лет брака. Пять лет, в течение которых она постепенно, шаг за шагом, превращалась из любимой женщины и партнера в безотказный, бессловесный банкомат для его семьи. И даже теперь, когда штамп о разводе в паспорте уже успел выцвести, он продолжал требовать. Не просить — требовать.
Пальцы быстро набрали ответ, всего три буквы: «Нет».
Отправить. Блокировка экрана.
Телефон тут же взорвался звонком. Алина глубоко вздохнула, глядя на танцующую иконку вызова. Она могла бы не отвечать, но понимала: Сергей не отстанет. Он приедет, начнет ломиться в дверь, устроит спектакль. Лучше расставить точки над «i» дистанционно.
— Слушаю, — холодно произнесла она, поднося трубку к уху.
— Алина, что значит «нет»? — голос бывшего мужа звучал искренне удивленно, с той самой интонацией обиженного ребенка, которую она когда-то принимала за ранимость. — Ты сообщение читала?
— Читала, Сережа. И ответила именно то, что думаю. Я не приеду. И денег не дам. Ни копейки.
— Ты с ума сошла? — он повысил голос. — Мои родители на тебя рассчитывают. Мать уже список составила, отец ждет. Ты же знаешь, суббота — это день помощи.
— Пусть рассчитывают на тебя. Ты их сын, Сергей. Вспомни об этом.
— Но ты же всегда помогала! — возмутился он, и в этом возгласе слышалось искреннее непонимание, как будто у тостера вдруг спросили, почему он перестал жарить хлеб.
— Я помогала, пока была твоей женой. Теперь этот статус аннулирован. А вместе с ним аннулированы и все обязательства перед твоей родней. Я больше не член вашей семьи.
— Ты не можешь их так бросить! — Сергей перешел в наступление, используя свой любимый козырь — чувство вины. — У отца больное сердце. Матери нужны дорогие препараты для суставов. Ты же знаешь, как им тяжело!
Алина горько усмехнулась, глядя в окно на серый осенний двор. Как же знакома эта песня.
— Сергей, давай по фактам. Твоему отцу шестьдесят два года. Он работает начальником смены на заводе, получает зарплату и пенсию. Твоей матери пятьдесят девять, она главный бухгалтер в частной фирме. У них трешка в центре без ипотеки, дача и машина. Они прекрасно могут обойтись без моих денег.
— Но они привыкли! — вырвалось у него.
— Вот именно. Они привыкли. И это их проблема, а не моя. Мы развелись, Сережа. Я плачу ипотеку за свою квартиру, я обеспечиваю себя сама. Почему я должна содержать двух взрослых, работающих людей?
— Как ты можешь быть такой меркантильной? — в его голосе зазвенели нотки праведного гнева. — Они тебя любили как родную дочь!
Алина не выдержала и расхосмеялась. Смех получился сухим, колючим, совсем не веселым.
— Любили как дочь? Серьезно? Сергей, вспомни хоть один раз, когда твоя мать просто сказала мне «спасибо». Хоть раз! Я возила их по врачам, забивала им холодильник деликатесами, оплачивала путевки в санаторий. И что я слышала? «Алина, рыба суховата», «Алина, ты опять поправилась?», «Алина, почему ты купила этот дешевый чай, мы такой не пьем». А твой отец? Он разговаривал со мной только тогда, когда ему нужно было обновить резину на машине за мой счет. Это не любовь, Сережа. Это использование.
— Ты все преувеличиваешь, — буркнул он, но уверенности в голосе поубавилось.
— Нет, дорогой. Я пять лет жила с закрытыми глазами, терпела, надеялась, что оценят. А потом прозрела и ушла. И возвращаться в это болото не собираюсь.
— Но ты обещала...
— Я ничего не обещала после развода. Это ты решил, что я буду помогать твоим родителям вечно, по инерции. Без моего согласия.
В трубке повисла тишина. Алина слышала его тяжелое дыхание. Он явно не ожидал такого отпора. Раньше она всегда сдавалась, стоило ему надавить на жалость.
— Мама плакала, когда узнала, что мы развелись, — тихо сказал он, меняя тактику. — А теперь, когда узнает, что ты не приедешь... Она расстроится. Давление скакнет.
— Пусть плачет, а ты иди и утешай. Ты же сын. Купи тонометр, посиди рядом.
— У меня нет денег сейчас, ты же знаешь, у меня временные трудности на работе.
— Так работай, Сергей! Найди вторую работу, возьми подработку. Я плачу ипотеку, я кручусь как белка в колесе. А ты сидишь ровно и ждешь, пока бывшая жена принесет в клювике.
— Послушай, — он попытался зайти с другой стороны, сделав голос мягче, почти ласковым. — Ну хоть что-то дай. Хоть десять тысяч скинь на карту. Отец правда себя плохо чувствует. Ему лекарства нужны, импортные.
Алина прикрыла глаза, вспоминая тот случай, который стал последней каплей.
— Сергей, помнишь прошлый месяц перед нашим разводом? Я дала тридцать тысяч. Ты сказал — отцу на срочное обследование и лекарства. Я отдала последние, отложенные на отпуск. А через неделю я зашла в соцсети и увидела фото твоих родителей. Ресторан «Панорама», устрицы, дорогое вино. И подпись: «Отмечаем годовщину свадьбы, спасибо детям за помощь». Счет на столе лежал так, чтобы сумму было видно — двадцать восемь тысяч. Они проели мои деньги за один вечер, пока я сидела на гречке.
— Ну... они редко себя балуют, — промямлил Сергей. — Им захотелось праздника. А лекарства... они потом купили, с пенсии.
— Я все поняла тогда, Сережа. Твои родители не бедные немощные старики. Они просто привыкли жить красиво за чужой счет. А ты поддерживал эту систему, потому что тебе было удобно быть хорошим сыном чужими руками.
— Это не так!
— Так. И знаешь, что самое обидное было? Не деньги. Черт с ними, с деньгами, я еще заработаю. Обидно то, что ты никогда за меня не заступался. Когда твоя мать критиковала мою прическу, мою работу, мою семью — ты молчал и жевал котлету. Когда отец требовал денег в приказном тоне — ты кивал. Когда они испортили нашу годовщину, позвонив со «срочной проблемой» — поменять лампочку в подъезде — ты сорвался и поехал к ним, оставив меня одну в ресторане. Каждый раз ты выбирал их. Не меня.
— Они мои родители! А ты... ты должна была понимать! Семья — это жертвы!
— Я была твоей женой, твоей семьей. Но ты этого не ценил. Ты просто использовал мое терпение, мои ресурсы и мою доброту. Хватит. Лавочка закрыта.
— Значит, ты не поможешь? — голос Сергея стал ледяным. Маски были сброшены.
— Нет.
— Тогда не удивляйся, если мои родители к тебе сами придут. Они люди старой закалки, они молчать не будут. Придут и выскажут тебе все в лицо.
— Пусть приходят. Дверь я не открою. А если начнут буянить — вызову полицию. Устроят скандал в подъезде — запишу на видео и отправлю вашему участковому, пусть разбирается с нарушителями спокойствия.
— Какая же ты черствая стала... сухарь, а не баба.
— Нет, Сергей. Я стала здоровой. Я перестала позволять паразитам питаться моей жизнью. Прощай.
Алина нажала отбой и тут же заблокировала номер. Руки немного дрожали, но на душе стало удивительно легко. Словно тяжелый рюкзак, который она тащила в гору пять лет, наконец-то свалился с плеч.
Однако суббота не прошла спокойно. Около полудня в дверь настойчиво позвонили. Сначала деликатно, потом требовательнее. Затем в ход пошли кулаки — в железную дверь забарабанили так, что задребезжала вешалка в прихожей.
— Алина! Открой немедленно! Мы знаем, что ты дома! — визгливый голос Тамары Ивановны разнесся по лестничной площадке. — Совести у тебя нет! Бросила стариков!
Алина подошла к окну, отодвинула штору. Внизу, у подъезда, маячил Виктор Петрович, ее бывший свекр. Он нервно курил, поглядывая на окна. Тамара Ивановна, видимо, прорвалась через соседей в подъезд и теперь штурмовала квартиру.
— Алина! — кричала она за дверью. — Отдай деньги, которые обещала! Сережа сказал, ты должна нам за все годы, что мы тебя терпели! Бесстыжая!
Алина достала телефон. Пальцы уже не дрожали. Она набрала «112».
— Здравствуйте. У меня за дверью ломятся посторонние люди, угрожают, требуют деньги, нарушают общественный порядок. Адрес... Да, жду.
Участковый, молодой усталый лейтенант, приехал удивительно быстро — участок был в соседнем дворе. Через пятнадцать минут шум за дверью стих, сменившись бубнежом и оправданиями. Алина наблюдала в глазок, как полицейский выводит красную от гнева Тамару Ивановну на улицу.
Вскоре телефон зазвонил с незнакомого городского номера.
— Алина Викторовна? — голос участкового был спокойным. — Это лейтенант Скворцов. Я тут беседую с гражданами... Вашими родственниками.
— Бывшими родственниками, — поправила Алина. — Мы в разводе с их сыном полгода. Никаких общих дел или долгов у нас нет.
— Понял, — в голосе полицейского промелькнуло понимание. — Они утверждают, что вы им обязаны помогать материально, что бросили в беде...
— Это ложь. Они оба работают, получают пенсию. Я им ничего не должна. Скажите им, пожалуйста, чтобы они перестали меня преследовать. Иначе я напишу заявление о вымогательстве.
— Я вас услышал. Сейчас проведу разъяснительную беседу. Всего доброго.
Алина снова подошла к окну. Видела, как участковый что-то жестко выговаривает Тамаре Ивановне и Виктору Петровичу. Свекровь размахивала руками, тыкала пальцем в сторону окон Алины, но полицейский был неумолим. В конце концов, пожилая пара, громко возмущаясь и оглядываясь, побрела прочь от подъезда.
Вечером телефон снова ожил. Незнакомый номер. Алина, подумав, что это может быть по работе, ответила.
— Ты довольна? — голос Тамары Ивановны дрожал от ярости. — Нас участковый прогнал, как шелудивых псов! Из-за тебя! Перед соседями опозорила!
— Тамара Ивановна, я просила оставить меня в покое, — устало ответила Алина. — Вы не послушались. Пришли ко мне домой, устроили скандал. Чего вы ожидали? Чая с тортом?
— Как ты смеешь так с нами разговаривать? Мы тебя пять лет как дочь любили! В семью приняли! А ты... змея пригретая!
— Вы меня пять лет использовали, — отчеканила Алина. — Есть разница. Вы приняли не меня, вы приняли мои деньги. Вы хоть раз спросили, как у меня здоровье, когда я с температурой лежала? Нет, вы звонили узнать, перевела ли я деньги на дачный ремонт. Вы не поздравили меня с повышением, зато требовали накрыть стол на ваш юбилей за мой счет. Я давала, потому что была дурой. Думала, так правильно, так должна вести себя хорошая невестка. Пыталась купить вашу любовь. А потом поняла: вы просто паразиты.
— Да как у тебя язык поворачивается! — задохнулась свекровь. — Мы пожилые люди!
— Вы работающие люди с доходом больше шестидесяти тысяч на двоих. Вам хватает на жизнь. Но вы привыкли, что есть еще мои тридцать-сорок тысяч сверху на ваши капризы, рестораны и такси. Халява закончилась, Тамара Ивановна. Учитесь жить по средствам.
— Ты пожалеешь! — взвизгнула женщина. — Сережа найдет себе другую, нормальную, порядочную! Которая будет уважать старших и понимать, что такое семья! А ты останешься одна, со своей квартирой и кошкой!
— Пусть ищет. И пусть эта «нормальная» содержит вас. Я свободна. И это самое прекрасное чувство на свете.
Алина сбросила вызов и занесла номер в черный список. Потом прошлась по списку контактов и заблокировала всех родственников со стороны бывшего мужа, включая дальних тетушек, которые тоже любили позвонить с просьбой «одолжить до зарплаты».
Время шло. Жизнь Алины постепенно входила в спокойное, счастливое русло. Она сделала ремонт, о котором давно мечтала — без оглядки на мнение свекрови, которой не нравились светлые тона. Съездила в отпуск на море — одна, наслаждаясь каждой минутой тишины и свободы.
Сергей пытался пробиться к ней еще несколько месяцев. Писал с левых аккаунтов в соцсетях, передавал послания через общих знакомых. Суть всегда была одна: «Родителям тяжело, помоги, ты же не чужая, у совести глаза есть?». Алина молча удаляла сообщения, не вступая в диалог. Ей было нечего ему сказать.
Однажды, выходя из супермаркета с пакетами, она нос к носу столкнулась с бывшей коллегой Сергея, Ириной.
— О, Алинка! Привет! — Ирина была женщиной болтливой и простой. — Сто лет тебя не видела. Как ты? Цветешь и пахнешь!
— Привет, Ира. Спасибо, все отлично. Живу, работаю.
— А я слышала, вы с Серёгой-то разбежались окончательно?
— Да, уже давно.
— Ну и правильно, — Ирина махнула рукой. — Я тут слышала новости... Он же опять женится! На Светке Кравцовой, помнишь такую? Из отдела логистики, такая, с начесом.
Алина припомнила Светлану. Тихая, скромная женщина, разведенная, с ребенком. Она часто заглядывала в отдел к Сергею, приносила домашние пирожки, когда они еще были женаты. Алина тогда не придавала этому значения, а зря.
— Помню, конечно. Ну, совет да любовь.
— Ага, любовь, — хмыкнула Ирина. — Весь офис гудит. Серега ходит гоголем, рассказывает, что наконец-то нашел «настоящую женщину». Говорит, Света сразу согласилась помогать его родителям, уважает традиции. Мол, семья — это святое.
Алина лишь усмехнулась. Сценарий повторялся слово в слово.
— Интересно, на сколько ее хватит? — вслух подумала она.
— Да кто ж знает. Света баба добрая, безотказная. Жалко ее, если честно. Вляпается же.
Ответ на вопрос «на сколько хватит» пришел быстрее, чем Алина ожидала. Прошло всего полгода с той встречи. Листая ленту новостей в одной из женских групп города, она наткнулась на анонимный пост, стиль которого показался ей до боли знакомым.
«Девочки, крик души! Вопрос: как вы относитесь к тому, что муж требует отдавать половину моей зарплаты его родителям? Причем родители работают, здоровы, но постоянно ноют, что денег нет. А потом я вижу их фото в ресторанах. У меня ребенок от первого брака, мне его одевать надо, а муж говорит: „Ты должна уважать моих стариков, это наш долг“. Я уже вся в долгах, кредитку распечатала, чтобы свекрови на санаторий дать, потому что муж скандалил три дня. Терпеть или бежать? Люблю его, но сил больше нет».
В комментариях бушевал шторм. Сотни женщин писали: «Беги!», «Это не мужик, это пиявка!», «Маменькин сынок!».
Алина не удержалась. Она узнала почерк Сергея. Узнала эти манипуляции. Она нашла профиль автора — пост был не совсем анонимным, если знать, где искать. Это была Светлана.
Алина написала ей в личные сообщения. Коротко и по делу:
«Света, привет. Это Алина, бывшая жена Сергея. Я видела твой пост. Беги. Чем быстрее, тем лучше. Он не изменится. Его родители — бездонная бочка. Ты будешь вкалывать на трех работах, отказывать своему ребенку в лишней игрушке, а они будут требовать все больше и больше, и при этом критиковать твой борщ и твою фигуру. Я прожила в этом аду пять лет. Не повторяй моих ошибок. Твоя любовь его не исправит, потому что он любит не тебя, а удобство, которое ты ему даешь».
Светлана прочитала сообщение почти сразу. Ответ пришел через час, когда, видимо, она смогла уединиться и переварить информацию.
«Алина... Спасибо, что написала. Я думала, что со мной что-то не так. Он постоянно говорит, что я жадная, что ты была такая же плохая, а он святой. Я так устала. Сегодня он потребовал деньги, которые я отложила сыну на куртку, сказал — матери нужнее, у нее юбилей. Я отказала, он орал... Я собираю вещи».
Через месяц Сергей снова объявился. На этот раз пришло смс с чужого номера, полное яда и обиды:
«Света ушла. Ты настроила ее против меня? Против моей семьи? Тебе заняться нечем, разрушительница?»
Алина ответила спокойно, без злорадства:
«Нет, Сережа. Она просто оказалась умнее меня. Поняла за полгода то, на что у меня ушло пять лет. Твоя проблема не в женах. Твоя проблема в том, что ты считаешь нормальным заставлять женщину содержать твоих трудоспособных родителей в ущерб собственной семье и детям. А это ненормально. Твои родители — твоя ответственность. Не моя, не Светина, ни следующей дурочки. Только твоя. Но они не инвалиды, они работают. Перестань их жалеть и потакать их капризам, начни жить свою жизнь. Хотя... вряд ли ты поймешь».
«Ты ничего не понимаешь! Эгоистка!» — прилетел ответ.
«Понимаю. Больше, чем ты думаешь. Удачи, Сергей. Ищи третью жертву, пока слухи не разошлись окончательно».
Она заблокировала и этот номер. Больше Сергей в ее жизни не появлялся.
Прошел еще год. Осень сменилась зимой, потом снова зазеленела весна. Алина встретила Андрея на курсах повышения квалификации. Он был спокойным, уверенным в себе мужчиной, с добрыми глазами и мягкой улыбкой.
Отношения развивались плавно. Никаких драм, никаких требований. Но страх сидел в Алине глубоко. Когда на третьем месяце знакомства Андрей предложил познакомить ее с родителями, ее пробил холодный пот.
— Андрюш... — осторожно начала она. — А как у твоих родителей... с финансами?
Андрей удивился вопросу, но ответил прямо:
— Нормально. Папа на пенсии, но еще преподает в институте, ему нравится. Мама занимается садом, вяжет внукам на продажу — у нее хобби такое. Живут в своей квартире, справляются. А почему ты спрашиваешь?
— Они... требуют помощи? Денег?
— Требуют? — Андрей рассмеялся. — Попробуй им предложи! Отец обидится, скажет: «Я еще сам могу семью прокормить». Я, конечно, помогаю — привожу продукты, покупаю технику, если что сломалось, путевки им дарим с сестрой. Но это инициатива наша, а не требование. А если бы потребовали... ну, зависит от ситуации. Если беда — конечно, все отдадим. А если просто капризы... У нас так не принято. Родители должны отпускать детей, давать им встать на ноги, а не висеть гирей.
Алина выдохнула. И в тот вечер рассказала ему все. Про Сергея, про «пакеты с едой», про ультиматумы и скандалы. Андрей слушал внимательно, хмурился, качал головой.
— Это дикость какая-то, — сказал он, обнимая ее за плечи. — Тебе просто не повезло встретить инфантильного человека. Но теперь все будет иначе. Обещаю.
Знакомство с родителями Андрея прошло тепло и душевно. Никто не оценивал стоимость ее туфель, не спрашивал о зарплате. Мама Андрея накормила пирогом, папа показал коллекцию марок. Они просто радовались, что их сын счастлив.
Алина и Андрей поженились через год. Жили дружно, строили общий дом. Родители Андрея приезжали в гости, привозили гостинцы, играли с появившейся внучкой, но никогда не вмешивались в кошелек молодой семьи.
А до Алины изредка долетали слухи о Сергее. Он так и не нашел женщину, готовую безропотно содержать его родителей. Женился в третий раз на совсем молоденькой девушке из провинции, но и та сбежала через год, не выдержав прессинга свекрови. Сергей все чаще жаловался друзьям за кружкой пива, что «бабы нынче пошли испорченные, меркантильные, нет в них святости и уважения».
Но правда была в другом. Женщины не были жадными. Они просто не хотели быть ресурсом. Они хотели любви, партнерства и взаимного уважения, а не ультиматумов в духе: «Родители ждут тебя в субботу, тридцать тысяч на стол».
И каждый раз, вспоминая тот день, когда она впервые твердо сказала «Нет», Алина благодарила судьбу за то, что ей хватило смелости выбрать себя. Потому что иногда самое важное слово в жизни — это именно короткое, жесткое «нет». Не из жестокости, а из самоуважения. И понимания простой истины: семья — это там, где тебя берегут, а не там, где тебя доят.
Если вам понравилась история, просьба поддержать меня кнопкой палец вверх! Один клик, но для меня это очень важно. Спасибо!