Для тех, кто знаком с легендариумом Толкина лишь по фильмам Питера Джексона или книжной версии "Властелина колец", Гэндальф предстаёт могущественным, но всё же смертным старцем-чародеем. Однако читатели "Сильмариллиона" знают истину: под серой шляпой и поношенным плащом скрывался Майа - бессмертный дух ангельского порядка, ровесник самого мироздания.
Он ходил по Средиземью в облике дряхлеющего странника, намеренно ограничивая свою божественную мощь. И тут есть интересный нюанс: а догадывались ли те, кто бок о бок с ним шёл в Мордор, что их лидер - не человек, не эльф, а существо высшего порядка?
Ведь одно дело - идти в бой за мудрым учителем, и совсем другое - осознавать, что твой спутник, по сути, полубог, чья сила превосходит силу любого смертного короля в десятки раз.
"Эльф с посохом"
Чтобы понять уровень неосведомлённости персонажей, нужно вспомнить, как именно Истари (маги) появились в Средиземье. Около 1000 года Третьей Эпохи они прибыли из-за моря не в сияющих доспехах и не в облике духов, а уже будучи стариками. Это была не просто одежда, а настоящая "маска", ограничивающая их божественные силы и подверженная усталости, голоду и страху.
Для обывателей Средиземья всё выглядело прозаично: приплыли какие-то мудрые деды. Да, они жили невероятно долго, но в мире, где нуменорцы вроде Элендила доживали до 300 лет, долголетие само по себе не было доказательством божественности.
Люди решили не усложнять и записали их в эльфы. Само имя "Гэндальф" - это не его настоящее имя, а прозвище, которое переводится как "Эльф с посохом". Для простого люда он был просто бродягой, знающим пару трюков с огнём.
Кто знал наверняка?
Толкин в своих эссе 1954 года и в черновиках к "Сильмариллиону" даёт чёткий ответ. Тайна происхождения Истари была известна единицам.
В момент высадки магов их встречал Кирдан Корабел (Владыка Гаваней). Он единственный видел, откуда приплыла ладья, и сразу понял природу гостей, вручив Гэндальфу Огненное Кольцо Нарья.
Позже Гэндальф раскрылся Элронду и Галадриэль. Таким образом, в эпоху Войны Кольца лишь эта тройка древнейших эльфийских владык владела полной картиной.
Здесь стоит добавить и Глорфиндела. Этот эльфийский герой сам был реинкарнирован и возвращён Валар из Залов Мандоса, поэтому он, безусловно, чувствовал в Гэндальфе собрата по духу, даже если Толкин прямо не включил его в список в ранних черновиках.
Но что насчёт тех, с кем Гэндальф делил тяготы похода к Ородруину?
Хоббиты и Гимли
Что касается хоббитов, то для них Гэндальф в первую очередь был тем самым добрым волшебником, который привозит фейерверки. Фродо, благодаря урокам Бильбо, знал больше других, но вряд ли он вообще слышал слова вроде "Майар" или "Валар". В Шире просто не было таких книг.
Истина начала открываться лишь в конце пути. В Минас-Тирите Пиппин, сравнивая Гэндальфа с наместником Денетором, внезапно осознаёт масштаб личности своего спутника:
"Денетор куда больше походил на великого мага, чем Гэндальф. Правитель казался величественнее, могущественнее и старше. Но не зрением, а каким–то другим чувством Пиппин постиг, что сила Гэндальфа выше, а мудрость глубже и только величие его скрыто.
На самом деле маг был старше Правителя, гораздо старше. «На сколько?» — задумался Пиппин и подивился тому, что раньше никогда об этом не думал. Древобород говорил что–то о магах, но тогда Пиппин не связал это с Гэндальфом. Кто такой Гэндальф? Из какого отдаленного времени и места пришел он в мир и когда должен покинуть его?
Пиппин задаёт правильные вопросы, но так и не находит на них ответов.
Гимли, как и большинство гномов, вряд ли интересовался делами "эльфийских богов". Гномы - народ приземлённый, их заботят камень и металл. Гимли уважал силу Гэндальфа, но его "ангельская" сущность, скорее всего, оставалась за гранью понимания гнома.
Наследники нуменорцев
С людьми Гондора всё сложнее. Фарамир, беседуя с Фродо, вспоминает, что маг называл себя именем Олорин "в юности на Западе". Фарамир был проницателен и образован. Узнав о падении Гэндальфа в Мории, он произносит:
"Этот Олорин был чем-то большим, чем просто хранителем легенд".
Однако и Фарамир, и Боромир верили в смерть Гэндальфа. Если бы они знали, что перед ними бессмертный дух, весть о гибели не была бы воспринята как абсолютный конец.
Кто был ближе всех к разгадке?
В Братстве было два персонажа, которые, скорее всего, понимали истинное положение вещей, даже если не говорили об этом вслух.
Первый - Леголас. Как синдар, сын короля Трандуила, он жил в культуре, помнящей древние эпохи. Его дед Орофер мог видеть Мелиан - Майа, которая, как и Гэндальф, приняла телесный облик и правила в Дориате. Для Леголаса концепция "воплощённого духа" не была чем-то фантастическим. Он, скорее всего, чувствовал природу мага острее других.
Второй - Арагорн. Воспитанник Элронда, выросший в Ривенделле, он имел доступ к древнейшим знаниям. Арагорн десятилетиями охотился вместе с Гэндальфом и видел его в ситуациях, недоступных другим. Его фраза "Гэндальф важнее, чем вы, хоббиты, можете себе представить" говорит о том, что будущий король прекрасно осознавал масштаб фигуры Странника. Он понимал, кто перед ним; не просто чародей, а главная фигура в шахматной партии против Саурона.
Почему это так важно?
А дело в том, что Толкин мастерски использует это "незнание". Именно потому, что Братство считало Гэндальфа смертным, их скорбь после Мории была такой искренней и разрушительной. Они потеряли лидера навсегда - по крайней мере, так они думали.
Сравните это с реакцией Галадриэль. Она знала, что дух Гэндальфа не исчезнет. А вот её муж Келеборн (который, вероятно, не был посвящён во все детали миссии Истари) был шокирован куда сильнее.
Вообще нужно ещё понимать, что слово "Майа" ни разу не встречается на страницах "Властелина колец". Гэндальф никогда не кичился своим происхождением. Ему было важно, чтобы за ним шли не из-за его божественного статуса, а из-за веры в его мудрость.
Толкин подчёркивает простую, но важную мысль: не происхождение определяет героя. Неважно, был ли он посланцем небес или просто бродягой. Важно лишь то, кем он был в своём сердце и на что был готов пойти ради друзей. И именно это знало о нём всё Братство без исключения.