В постоянной экспозиции Государственного музея истории религии представлено литое декоративное блюдо второй половины XIX в., изготовленное в Германии, в г. Ильзенбург (земля Саксония-Ангальт). Блюдо изображает сцену въезда короля Франции Генриха IV в Париж 22 марта 1594 г. и является примером всеевропейского увлечения этим монархом.
В XIX в. картины, декоративные блюда, гравюры и панно с изображением французского короля Генриха IV украшали интерьеры аристократических салонов и буржуазных гостиных от Парижа до Петербурга. Почему же король, правивший за двести пятьдесят лет до этого, стал героем массового искусства? Ответ кроется в идеализированном образе Генриха, который оказался созвучен эпохе. После революций и наполеоновских войн рубежа XVIII-XIX вв. европейские элиты испытывали ностальгию по «старой доброй монархии». Король Генрих IV (1553-1610) к тому времени превратился в легенду: король-миротворец, положивший конец тридцатилетним Религиозным войнам во Франции, народный правитель, желавший, «чтобы у каждого крестьянина была курица в горшке», галантный герой с бурной личной жизнью. Его фигура стала универсальным символом мудрой, человечной и прагматичной власти.
Эпоха Романтизма пробудила интерес к яркой истории, экстравагантным сюжетам. Жизнь Генриха IV представала именно такой: череда взлётов и падений, подлинных героических поступков и понятных человеческих слабостей. К его образу обращались литераторы – достаточно вспомнить знаменитые романы Дюма-отца. Генриха увековечивали в монументальных полотнах крупнейшие живописцы, а затем эти работы тиражировались в доступных форматах – в литографиях, на фарфоре, фаянсе, в литье. Сюжеты были узнаваемы и назидательны: король на поле боя, в совете с министров, в кругу семьи, Генрих примиряет католиков и гугенотов. Или как на нашей тарелке: народ с ликованием встречает короля.
Во Франции культ «доброго короля Анри» стал официальным в период Реставрации Бурбонов (1815-1830). Это должно было ассоциироваться с прекращением войн и революционного хаоса, а также однозначно указывало на вернувшихся к власти Бурбонов, как законных наследников основателя королевской династии, первого Бурбона – Генриха IV. Из Франции подобные взгляды разошлись по всей Европе. В России, с её франкоязычной элитой, этот образ ассоциировался с идеалом просвещённого монарха-реформатора, близкого и Александру I, а позже и Александру II. Живописные костюмы эпохи Возрождения прекрасно вписывались в самый модный стиль XIX в. – историзм.
Таким образом, скромное на первый взгляд декоративное блюдо с изображением Генриха IV было не просто украшением. Для своего времени это был манифест – ностальгия по стабильности, одобрение политики примирения и демонстрация хорошего исторического вкуса в век буржуазной культуры.