Наталья как раз проверяла стопку ученических тетрадей за кухонным столом, когда дверь хлопнула и в квартиру ввалился муж. Он выглядел очень бледным, совсем не похожим на себя, и глаза его метались из стороны в сторону, словно он ожидал опасности откуда угодно.
— Наташа, всё пропало, я влип в долги по уши, никогда не расплачусь с ними, — выдохнул он, опускаясь на стул напротив неё.
Она отложила ручку и повернулась к нему, стараясь понять, что же произошло на самом деле.
— Что стряслось? Расскажи толком, не пугай меня так.
— Мне крышка, эти ублюdки без раздумий прикончат любого. Они и меня под удар поставят, и тебя заодно, раз мы вместе, — пробормотал Дима, опустив взгляд в пол, не решаясь смотреть ей в глаза.
— Тогда давай сразу обратимся в полицию, они там разберутся и защитят нас, — предложила Наталья, стараясь звучать уверенно, хотя внутри всё сжалось от страха.
— Ты что, совсем с ума сошла? — заорал он, вскочив со стула и размахивая руками, явно напуганный одной мыслью о полиции. — Никакой полиции, это только всё испортит, сделает хуже в сто раз. Ты не представляешь, во что я вляпался.
— Объясни тогда, что за бизнес ты вёл с этим партнёром, — спросила она, пытаясь собраться с мыслями, хотя они скакали в голове.
— Этот гад втянул меня в аферу, в какую-то мошенническую схему с обманом, и теперь я выгляжу как соучастник, Наташа, как настоящий преступник. Если пойдём в полицию, меня в лучшем случае посадят, а в худшем эти кредиторы просто нас обоих угрохают, — объяснил Дима, понижая голос, но в нём сквозила паника.
Она постаралась успокоить его и обдумать варианты, хотя сердце колотилось от страха.
— Подожди, а сколько точно ты им должен? Может, мы вместе придумаем, как выкрутиться, найдём выход.
— Два миллиона, и сумма растёт каждый день из-за процентов, как на дрожжах, — простонал он, уронив голову на скрещенные руки, и плечи его поникли.
— Откуда у нас такие огромные деньги? Квартира-то съёмная, мы и её теперь едва потянем, — ответила она, чувствуя, как слёзы подступают.
— Тогда остаётся только один вариант — сдаться, больше ничего не вижу, — пробормотал Дима, не поднимая головы.
— Нет, так дело не пойдёт, мы не сдадимся, всегда есть способ выбраться, — возразила Наталья твёрдо, хотя внутри всё переворачивалось.
— Разве что твоя дача, может, её продать, — тихо сказал он и умолк, уставившись в пол.
Она побледнела, потому что это место значило для неё всё — подарок от бабушки, единственное, что осталось от детства.
— Но это же наследство от бабушки, единственное, что у меня есть из имущества, и оно так дорого мне сердцу.
— Я могу узнать, сколько за неё дадут, — предложил Дима, оживая немного. — Участок в хорошем районе, дом в порядке. Если повезёт с покупателями, выручим миллион или полтора, а остальное я соберу, одолжу у друзей, попрошу у матери, что угодно сделаю.
— Наташа, помоги, выручи меня, я тебе всегда буду благодарен, — добавил он, глядя на неё умоляюще.
Она заколебалась, потому что дача значила для неё очень много — там прошло всё её детство с бабушкой.
— Мне нужно подумать, Дима, ты же знаешь, как это место для меня важно, оно как часть меня.
— Когда останешься одна, вот тогда и подумаешь, как оно тебе дорого, — горько бросил муж, отводя взгляд, явно намекая на разрыв.
— Да нет же, дело не в этом, — возмутилась Наталья, чувствуя боль в груди от его слов, подразумевающих разрыв.
— Тогда давай продадим её, и я обещаю, что потом, когда встану на ноги и всё наладится, куплю тебе что-то ещё лучше, гораздо лучше, — взмолился Дима, беря её за руку. — Это наша последняя возможность спастись, без неё нам конец.
Она смирилась, хотя внутри всё сопротивлялось.
— Ладно, но я совсем ничего не понимаю в продаже недвижимости, как это всё устроить.
— И не нужно тебе вникать, я сам тоже не специалист, — оживился супруг. — Просто найдём хорошего риэлтора, подпишешь доверенность на него, и он всё сделает, тебе даже не придётся вмешиваться.
— Я всегда знал, что ты у меня самая надёжная и понимающая, — добавил он, улыбаясь впервые за вечер.
— Перестань, пожалуйста, — грустно ответила Наташа, отводя взгляд.
— Но как ты вообще ввязался в эту историю, расскажи подробнее.
— Всё из-за этого Сергея, партнёра моего, — вздохнул Дима. — Он расписал такую перспективу, обещал, что капитал удвоится в считаные месяцы, без риска, а на деле мы влипли как полные дураки, и теперь разгребать.
Наташа посмотрела на мужа со вздохом. Он был невероятно красивым, с точёными чертами лица, чёрными волосами, которые слегка вились, и ярко-синими глазами, от которых подруги всегда приходили в восторг, удивляясь, как такой мужчина выбрал простую девушку вроде неё. Поклонниц у него хватало, но он женился именно на Наташе, как сам говорил, на той, кто всегда будет преданной и верной. А теперь эта дача должна была стать платой ради их совместной жизни. В тот момент она даже не задумывалась о других вариантах, например, о продаже квартиры его матери, где он был прописан. Просто видела, как муж доверился ей в беде, и это казалось признаком настоящей близости в их семье. Хотя она предпочла бы, чтобы Дима рассказал о проблемах заранее, а не скрывал до последнего, оттягивая неизбежное.
С самого начала их отношений у них так сложилось: муж постоянно вертелся в каких-то сомнительных бизнес-делах, которые она толком не понимала. А сама Наташа работала обычной учительницей в начальных классах районной школы. Жили они нормально, снимали квартиру недалеко от её работы. Единственным настоящим имуществом Наташи оставалась та дача — фактически уютный домик, где она выросла с бабушкой.
Ольга Петровна, бабушка, решила распределить всё своё имущество ещё при жизни. Наташа, как любимая внучка, унаследовала дачу. Отец её, который после смерти матери сдал дочь на воспитание своей матери, получил квартиру. Другая дочь бабушки забрала её к себе на дожитие и получила все сбережения. Бабушки не стало год назад. Наташа еле успела на похороны в далёкий Владивосток, но тётка встретила её холодно, без всяких родственных чувств.
Свекровь тоже была не подарок. Светлана Ивановна терпела невестку, но особого желания общаться не выказывала. Впрочем, может, это и к лучшему — не приходилось терпеть её в их жизни ежедневно. В учительской коллеги то и дело жаловались на свекровей, и Наташа всё больше убеждалась, что ей повезло. Каждый день, глядя на учеников, она прятала свою боль: в детстве она сильно переохладилась, провалившись под лёд на речке, и врачи сказали забыть о детях навсегда. Муж смирился с этим, не задавал вопросов, и за это Наташа была ему бесконечно признательна.
На следующий день Дима привёл в дом какую-то женщину, представил как риэлтора. Наташа подписала доверенность, не вникая в детали, а через неделю узнала, что дача уже продана. Как сказал муж, покупатели заплатили только половину из-за срочности, но он всё равно расхваливал её за такую жертву. Наталья чувствовала себя настоящей спасительницей и почти радовалась, но внутри точил червь сомнения, потому что с дачей были связаны все тёплые воспоминания детства. Она любила это место и теперь отчаянно тосковала по нему, даже пару раз всплакнула втихую, надеясь, что ученики ничего не заметят. Но дети чуткие, они видели её состояние, жалели любимую учительницу и в те дни вели себя тише обычного. Даже главный задира класса, Иванов, за целую неделю не разбил ни одного окна — это было совсем необычно.
Вечером того же дня Дима нанёс новый удар.
— Я снял комнату, потому что аренду этой квартиры мы больше не потянем, нужно съезжать до завтра, — объявил он, избегая её взгляда.
— И где эта комната? Как я буду добираться на работу? — побледнела Наташа, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Не реви ты, пожалуйста, — поморщился муж. — Это коммуналка рядом с твоей школой, на Профсоюзной улице.
— Там же сплошные развалюхи, окна вечно разбиты, ходить страшно по вечерам, — испугалась она.
— Послушай, я хотя бы пытаюсь решать наши проблемы, а ты только ноешь и жалуешься, — возмутился Дима. — Неужели так сложно потерпеть немного, пока всё не устаканится?
— Честно говоря, я бы хотела, чтобы такие решения мы принимали вместе, а не так, в одиночку, — вспылила Наташа в ответ.
— Я о тебе забочусь, а в ответ слышу одни упрёки, — продолжал заводиться он. — Если не нравится коммуналка, можешь ночевать прямо в классе, никто не держит.
Делать было нечего. Тем же вечером Наталья оказалась в коммунальной квартире на четыре комнаты. Жили там тихая старушка и ещё один сосед — тощий, прямой как жердь мужчина средних лет, бывший бухгалтер-ревизор, теперь на пенсии. Квартира оказалась неожиданно чистой. Им с Димой досталась комната с письменным столом, старым, но крепким, диваном и парой продавленных кресел у обшарпанного журнального столика. Владелицей комнаты была та же бабушка, Мария Васильевна. Муж заплатил ей за полгода вперёд, всем видом показывая, как они сэкономили — всего семь тысяч в месяц. За эти деньги Наталья получила две конфорки на общей плите, стиральную машину и график уборки, где её очередь приходилась каждые три дня.
Как только переезд закончился, у Димы вдруг появились срочные дела. Он просто ушёл, оставив её среди чужих вещей и старой мебели, и теперь появлялся от силы раз в неделю, уверяя, что трудности временные. Она кивала, хотя ясно видела, как их семейная жизнь дала трещину. Но муж говорил так убедительно, просил потерпеть, уговаривал не расстраиваться, и ей хотелось верить ему. Постепенно она привыкла: готовила на общей кухне, занимала очередь в туалет с табуреткой, но в целом это было лучше, чем ничего. Соседи не приставали. Бабушку она почти не видела, только слышала через стену круглосуточный шум телевизора с бесконечными сериалами о любви.
Под аккомпанемент чужих экранных страстей Наталья теперь засыпала и просыпалась. Так прошёл месяц. В тот день ей понадобилось купить методические пособия — школе внезапно выделили деньги, и учителя с радостью ринулись в книжные, которые обычно обходили стороной из-за цен. Наталья быстро набрала нужные брошюры, взяла чек для отчёта в бухгалтерии и поспешила к выходу. Как назло, пособия нашлись в самом дорогом магазине города, куда она обычно не заглядывала. Наталья чувствовала себя не в своей тарелке среди богатых покупателей с пакетами из элитных бутиков и вдруг замерла, услышав знакомый смех. За стеклянной витриной автосалона, рядом с блестящим внедорожником, стоял Дима. В дорогом костюме, с часами известной марки на запястье, он выглядел здесь как свой.
Менеджер как раз жал ему руку, передавая ключи, а сам муж со смехом обнимал молодую красивую блондинку. Наталья инстинктивно одёрнула своё старое пальто, и в этот момент Дима обернулся. Увидев её, он досадливо скривился, как от внезапного чиха. На лице промелькнули паника, а потом раздражение. Он что-то сказал спутнице, та уставилась на Наташу через стекло с презрением, потом резко развернулась и ушла в глубь салона. Наталья пошатнулась, а муж уже выскочил и схватил её за руку, бормоча что-то о партнёре и стечении обстоятельств, а в другой руке позвякивали ключи от машины.
— Пусти меня сейчас же! — закричала она, привлекая внимание прохожих.
— Истеричка, убирайся отсюда, — рявкнул он. — Решила мне здесь скандал устроить, позорище полное.
Наталья вырвалась и убежала, ругая себя за пособия, за мужа, за саму идею поехать в этот торговый центр. Всё стало ясно без слов, оправдания были ни к чему.
На кухне коммуналки она сползла по стене на пол у плиты и разрыдалась. На плач сбежались соседи. Мария Васильевна заставила её выпить какое-то резко пахнущее лекарство, а сосед ушёл в комнату, но скоро вернулся с чаем, печеньем и старыми фотоальбомами. Намерения у него были добрые, и вскоре Наташа уже пила чай, не чувствуя вкуса травяного бальзама, который он добавил. В альбомах открывалась целая жизнь большой семьи Владимира Николаевича.
— Вот нас было пятнадцать детей в семье, а остался только я один, как осколок из прошлого, — грустно рассказал мужчина. — Кто-то пропал на Колыме, других доконали обычные беды русской интеллигенции.
— Я так и не создал свою семью, — продолжил он. — Кому нужен скучный сухарь с очками на носу? А теперь уже поздно что-то менять в жизни.
— Вы совсем не скучный, — утешала его Наташа, на миг забыв о своём горе, вдохновленная его рассказами. — Так увлекательно рассказываете, вот бы вас пригласить к нам в школу на встречу с интересными людьми.
— У одного моего ученика дедушка служил подводником, а у одной девочки бабушка работала прядильщицей на ткацкой фабрике, — добавила она.
— Ха, кому я могу быть интересен? — рассмеялся Владимир Николаевич. — Бросьте вы, моя биография совсем обычная, ничего примечательного.
— Я служил в ревизионном отделе полиции, по сути, был простым счетоводом, только в рамках расследований коррупции и хищений, — объяснил он. — Единственный плюс от той работы — пенсия чуть побольше, чем у нашей Марии Васильевны.
— Она-то от больницы только грамоты да копеечные доплаты за выслугу получила, — добавил сосед.
— В любом случае, спасибо, что не оставили меня одну в такой момент, — вздохнула Наташа.
— Мы не в глухой тайге, кругом люди, всегда помогут, — тихо ответил он. — Вы ещё удивитесь, как время меняет восприятие горя, вы просто молоды пока.
Продолжение :