Добро пожаловать, дорогие гости и постоянные читатели!
ПОДПИШИТЕСЬ И ПОДЕЛИТЕСЬ 🩵
У нас всегда вкусно, тепло и смешно ☕🌭
На углу Дерибасовской и Преображенской стоит кафе.
Не то, которое блестит витринами и манит туристов. А то, которое притулилось в арке, с двумя столиками на тротуаре и вывеской, которую пора бы давно обновить, но рука не поднимается - старая, родная. Называется оно «У Давида».
И сидит в нём за стойкой сам Давид, лет семидесяти, с усами, как у доброго моржа, и взглядом, который видел всё. Или делает вид, что видел.
Кафе это - не для еды. Точнее, не только.
Оно - для разговоров, которые ведутся в полголоса, и для молчания, которое не бывает неловким.
Главная ценность «У Давида» - это его стулья. Не абы какие, а венские, с гнутыми спинками, поскрипывающие на свою особую ноту.
Их всего четыре. И за ними - как за местами в партере старого театра - закреплены постоянные зрители. У каждого свой час, своя роль, своя причина держаться за этот стул, как за якорь.
В десять утра приходит тётя Роза. Бывший библиотекарь. Она садится у окна, заказывает один эспрессо и кусочек штруделя, который никогда не съедает до конца.
Из сумки достаёт блокнот и ручку с фиолетовыми чернилами. И пишет. Не роман. Не мемуары. Она пишет письма. От руки. Своей подруге детства, которая сорок лет как уехала в Торонто. Каждый день -по странице.
О том, что вчера цвели каштаны на Греческой площади. Что у соседа снизу опять завелся кот, который воет под луной. Что в магазине «Буковинь» появился настоящий кофе в зёрнах, а не та труха, что продают в супермаркетах.
Она пишет про маленькую, тихую Одессу, которая осталась жить в запахе кофе и скрипе её стула.
- Это мой сеанс связи, - говорит она Давиду.
- Без него день не синхронизируется.
В час дня стул у маленького столика у двери занимает молодой человек по имени Макс. Он работает курьером. Его стул - это его передышка между галактическими перелётами по городу. Он снимает рюкзак, ставит между ног, заказывает лимонад и сидит, уставившись в телефон. Но не листает ленту. Он просто смотрит на карту города, где сотни точек уже стали историей, а десятки - планами.
Этот стул - его центр управления. Здесь он планирует маршруты, здесь он, замирая на пятнадцать минут, перестает быть функцией «доставки» и становится просто Максом, который устал и пьёт холодный лимонад.
Давид, проходя мимо, иногда кладёт перед ним печенье «на подножный корм». Без слов. Просто потому, что знает - мальчик не поест нормально до вечера.
А в шесть вечера, будто по мановению дирижёрской палочки, появляется пара - Семён и Лика. Им за шестьдесят. Они приходят уже сорок лет.
С тех пор, как он, студент-корабля, пригласил её, студентку-историка, «на чашку кофе».
Они садятся за свой столик в углу. Заказывают два капучино и тарелку орехов.
И сорок минут просто смотрят друг на друга. Не всегда с улыбкой.
Иногда с лёгкой усталостью. Иногда один начинает что-то говорить, другой кивает.
Они могут молчать все сорок минут. Но они сидят. Их стулья - не мебель.
Это их личная, подвижная территория мира. Пока они тут - всё в порядке.
-Это наш остров, - говорит Семён.
- Всю жизнь строили квартиру, воспитывали детей, решали проблемы.
А этот остров -он неприкосновенный. Тут мы просто мы.
Давид всех их знает. Он их часы. Если тётя Роза опаздывает - он смотрит на дверь.
Если Макс не появляется к двум - Давид ворчит:
-Опять, наверное, по всему городу гоняют бедного мальчишку.
А если Семён и Лика не пришли к шести - он уже нервничает и звонит Семёну:
-Всё в порядке?.
И для них Давид и его кафе - не точка на карте. Это константа.
Закон природы. Как восход солнца или запах моря после дождя.
Пока в один не слишком прекрасный день на дверь не повесили уведомление. Не от Давида. От новых владельцев здания.
«В связи с грядущей реконструкцией фасада помещение кафе подлежит освобождению через 30 дней».
Бумага была официальная, сухая, бездушная. Как приговор.
Давид приколол эту бумагу рядом с меню. Не стал ничего говорить. Но в десять утра тётя Роза, прочитав, опустила блокнот. Перо с фиолетовыми чернилами замерло.
-Давид?.. только и спросила она. Он развёл руками:
-Что поделаешь, Розочка. Прогресс.
С этого дня кафе начало тихо умирать. Но не так, как ожидалось. Оно не опустело. Оно… сгустилось. Стало плотнее от тихой печали.
Тётя Роза стала приходить не на час, а на два. Она писала быстрее, лихорадочно, словно спешила завершить летопись мира, который вот-вот исчезнет.
Макс стал забегать даже тогда, когда у него не было заказов поблизости.
Просто садился на свой стул, ставил рюкзак и сидел, глядя в окно. Молча. Он будто заряжался тишиной этого места впрок.
А Семён и Лика… Они стали приходить дважды в день. Утром, после рынка, и вечером.
И держались за руки. Не для показухи. А потому, что их остров дал трещину, и теперь им нужно было держаться друг за друга крепче, чтобы не унесло течением.
За неделю до закрытия произошло самое тихое и сильное.
Тётя Роза положила перед Давидом конверт.
-Для неё, - кивнула она на конверт, адресованный в Торонто.
- Но прочтите сначала вы.
Давид прочёл. Последнее письмо было не о каштанах. «…а сегодня я сижу в нашем кафе, и оно доживает последние дни. И я поняла, что писала тебе всё эти годы не про Одессу.
Я писала тебе про это кафе. Потому что оно и было моей маленькой Одессой.
Той, где всё на своих местах. Где скрипит мой стул, где Давид подливает кофе, где влюблённые старики смотрят друг на друга.
Когда его закроют, моя Одесса станет меньше на целую вселенную.
Приезжай. Пока ещё есть куда.
Макс в свой последний визит принёс не рюкзак, а маленький горшочек с кактусом. Поставил его на стойку.
-Чтобы хоть что-то живое осталось. Он неприхотливый. Как мы все тут.
В последний вечер Семён и Лика пришли, как всегда, в шесть. Давид уже погасил половину света. Они сидели, держались за руки и смотрели на пустые стулья.
-Знаешь, сказал Семён Лике, - мы же всегда можем просто сидеть дома. За нашим столом.
-Не то, - ответила она.
- Дома - это мы. А здесь… здесь было мы и мир.
И мир был добрым.
На следующее утро кафе «У Давида» закрылось.
Вывеску сняли. Столы и стулья - те самые, венские Давид отвёз на дачу.
Говорит, в саду под яблоней поставит.
Но история на этом не закончилась.
Через месяц тётя Роза получила ответ из Торонто. Подруга писала:
-Купила билет. Прилечу в октябре. Встреть меня. И отведи меня… ну, на то место.
Где было твоё кафе. Я хочу постоять там и представить всё.
Макс нашёл другую работу. Не курьером. Но иногда, проходя мимо той арки, он замедляет шаг. И ему кажется, что он слышит скрип своего стула.
А Семён и Лика… Они нашли другое место. Не кафе. Скамейку в скверике.
Приносят с собой два термоса. И сидят. Рядом. Это уже не остров.
Это - их плотик. Но они на нём. И это главное.
А Давид? Он иногда приходит к арке. Стоит, смотрит,вспоминает.
Смотрит на новую блестящую дверь какого-то модного смузи-бара.
Качает головой. И уходит...
Он знает то, что знаем и мы все, если задуматься. Хорошие места - они и правда редкие. Не потому, что их мало строят. А потому, что они рождаются медленно. Из привычки, из доверия, из тысячи вздохов и улыбок, осевших на стены и впитавшихся в дерево стульев. Их нельзя создать по проекту. Их можно только вырастить. Временем. И верностью.
И когда находишь такое место - держись за него.
Не только пятой точкой на стуле. А сердцем. Ходи туда. Даже если кофе там средненький. Даже если стул скрипит. Потому что ты держишь не просто стул.
Ты держишь целый мир на плаву. Свой мир. И мир тех, кто, как и ты, считает это место-своим уговором с жизнью о перемирии, о тишине, о том, что где-то всё ещё можно просто быть. И этого - достаточно.
Спасибо что дочитали, подпишитесь,поделитесь,расскажите о нас....
До новых встреч, друзья мои♥️
Всем прекрасных и солнечных выходных!
#анекдоты#самыесмешныеанекдоты#лучшиееврейскиеанекдоты#самылучшиееврейскиеанекдоты#анекдотыпроевреев#анекдотыизодессы#одесскиеанекдоты#анекдотыпропривоз#еврейскиеприколы#еврейскиеприколы#психология#еврейскоевоспитание#всепроевреев#рецепты#