– Марина, деточка, ты уверена, что этот салат с майонезом не слишком жирный для твоего мужа? У Антоши ведь печень слабая, ему бы паровое, диетическое, а ты все норовишь его накормить как на убой, – голос Галины Петровны, свекрови Марины, звенел над праздничным столом, перекрывая легкую музыку и звон бокалов.
Марина, которая в этот день отмечала свое тридцатипятилетие, глубоко вздохнула, стараясь сохранить улыбку. Она поправила салфетку на коленях и мягко ответила:
– Галина Петровна, Антон взрослый мужчина и сам выбирает, что ему есть. К тому же, салат с легкой заправкой, я специально рецепт изменила. Угощайтесь лучше жульеном, он только что из духовки.
Свекровь поджала губы, накрашенные ярко-морковной помадой, и демонстративно отодвинула тарелку.
– Спасибо, я берегу фигуру. В моем возрасте, знаете ли, каждый лишний кусок – это преступление против красоты. Кстати, о красоте! – она всплеснула руками, привлекая внимание всех гостей. – Я же совсем забыла про главный сюрприз! Антоша, неси мою сумку, ту, бежевую, из коридора. Только аккуратно, она итальянская, кожаная, не поцарапай!
Муж Марины, Антон, послушно вскочил из-за стола. Он всегда робел перед матерью, стараясь угодить ей в любой мелочи, лишь бы не вызвать бурю возмущения. Через минуту он вернулся, неся объемный пакет с логотипом дорогого бутика.
Галина Петровна встала, оправила складки своего бархатного платья и торжественно произнесла:
– Мариночка, мы с Антоном долго думали, что подарить тебе на юбилей. Тридцать пять – это серьезная дата. Середина жизни, можно сказать. Хотелось подарить что-то статусное, что-то, что подчеркнет твою женственность, которой тебе, уж прости за прямоту, иногда не хватает в этих твоих джинсах и футболках.
Гости затихли. Подруга Марины, Света, сочувственно переглянулась с именинницей. Все знали любовь Галины Петровны к театральным эффектам и сомнительным комплиментам.
Свекровь запустила руку в пакет и, выдержав паузу, извлекла оттуда небольшую коробочку, перевязанную золотой лентой.
– Я обошла половину города, – проникновенно начала она. – Заходила в самые лучшие салоны. Цены сейчас, конечно, кусаются, просто страх! Но для любимой невестки ничего не жалко. Я даже отложила покупку путевки в санаторий, чтобы порадовать тебя. Вот!
Она протянула коробочку Марине. Марина, чувствуя неловкость и благодарность одновременно (все-таки свекровь потратилась, пожертвовала отдыхом), приняла дар. Дрожащими пальцами развязала ленту, открыла крышку.
Внутри, на бархатной подложке, лежал шелковый платок. Яркий, пестрый, с кричащим узором из огромных красных маков на ядовито-зеленом фоне.
– Это эксклюзив, – прошептала Галина Петровна, закатывая глаза. – Натуральный итальянский шелк, ручная роспись. Дизайнерская вещь! Продавщица сказала, что такой платок в городе один. Стоит он, конечно, как крыло самолета – пятнадцать тысяч рублей! Но я подумала: один раз живем! Носи, Марина, и вспоминай мою щедрость.
Марина достала платок. Ткань на ощупь была скользкой и холодной, слегка похрустывала в пальцах.
– Спасибо, Галина Петровна, – выдавила она, стараясь не выдать разочарования. Расцветка была абсолютно не ее, да и «шелк» казался подозрительно жестким. – Это очень... неожиданно. И очень дорого. Зачем же вы так тратились?
– Ну что ты, – махнула рукой свекровь, сияя от собственной значимости. – Ты же жена моего сына. Ты должна выглядеть достойно, а не как серая мышь. Примерь сейчас же!
Пришлось надеть этот «шедевр» на шею. Платок тут же наэлектризовался и прилип к коже, а волосы Марины потянулись за ним, встав дыбом.
– Великолепно! – захлопала в ладоши Галина Петровна. – Сразу другой вид! Богатый, роскошный! Антоша, сфотографируй жену, я подругам покажу, какой подарок сделала.
Вечер продолжился. Галина Петровна то и дело напоминала гостям о цене подарка, вставляя фразы вроде: «Да, сейчас хорошую вещь дешевле пятнадцати тысяч не купишь», или «Вот качество сразу видно, Италия есть Италия». Марина сидела в этом платке, чувствуя себя новогодней елкой, и мечтала только об одном: чтобы вечер поскорее закончился, и она могла снять с себя эту синтетическую удавку.
Когда гости разошлись, и Марина начала убирать со стола, она первым делом стянула платок и бросила его на кресло.
– Марин, ты чего? – спросил Антон, собирая тарелки. – Мама старалась. Ну да, вкус у нее специфический, но она правда хотела как лучше.
– Антон, он током бьется, – устало ответила Марина. – Это не шелк. Шелк так себя не ведет. Но ладно, я не буду расстраивать твою маму. Пусть думает, что мне понравилось. Уберу в шкаф и буду надевать, когда она приходит.
На следующее утро Марина решила постирать платок – он пропитался запахом духов Галины Петровны, тяжелым и сладким, от которого у Марины начиналась мигрень. Она набрала в таз теплой воды, добавила каплю деликатного средства. Как только она опустила ткань в воду, вода мгновенно окрасилась в буро-зеленый цвет.
– Господи, – прошептала Марина. – Ручная роспись, говорите?
Она быстро вытащила вещь, прополоскала в холодной воде. Ткань стала жесткой, как бумага. Марина разложила платок на сушилке и тут заметила то, что пропустила вчера в суматохе праздника. В самом уголке, в подгибе шва, был крошечный, почти незаметный бумажный ярлычок, который обычно срезают, но в этот раз, видимо, забыли. Или не заметили.
Марина поднесла его к глазам. На маленьком белом стикере было напечатано: «ООО "Текстиль-Опт", г. Иваново. Состав: 100% полиэстер. Сорт 2. Цена: 350 руб.»
Марина застыла. Она перечитала эти цифры три раза. Триста пятьдесят рублей. Не пятнадцать тысяч. Не Италия. Не шелк.
Внутри начала подниматься холодная, злая волна обиды. Дело было не в цене. Марина была бы рада и коробке конфет, и простому букету тюльпанов. Дело было в чудовищной лжи. Галина Петровна весь вечер упивалась своей «щедростью», попрекала Марину тем, что «отказала себе в санатории», заставляла всех восхищаться «дизайнерской вещью», а на самом деле купила дешевую синтетическую тряпку в переходе или на распродаже брака.
Марина вспомнила, как на прошлый день рождения свекрови они с Антоном подарили ей кофемашину за двадцать тысяч. Настоящую, дорогую, потому что Галина Петровна ныла, что устала варить кофе в турке. Вспомнила, как оплачивали ей лечение зубов. Как возили на дачу продукты сумками.
– Антон! – позвала она мужа, голос её дрожал.
Антон вышел из ванной, вытирая лицо полотенцем.
– Что случилось?
Марина молча протянула ему мокрый платок и показала ярлычок.
– Читай.
Антон прищурился.
– Ну... Текстиль-Опт... Триста пятьдесят рублей. И что?
– И что?! – Марина задохнулась от возмущения. – Антон, твоя мама вчера три часа рассказывала гостям, что это итальянский шелк за пятнадцать тысяч! Что она отдала за него половину пенсии! Она заставила меня чувствовать себя обязанной! А это... это просто плевок в лицо!
Антон пожал плечами, отводя глаза.
– Марин, ну ты же знаешь маму. Она любит приукрасить. Может, ее саму обманули? Сказали, что Италия, а подсунули это. Она же пожилой человек, разбирается плохо.
– Обманули? – Марина горько усмехнулась. – Антон, твою маму обмануть невозможно. Она на рынке за пучок укропа торгуется насмерть. Она прекрасно знала, что покупает. Она просто решила сэкономить на мне, но при этом получить свою порцию славы и восхищения. Это лицемерие, Антон. Чистой воды лицемерие.
– Ну ладно тебе, не кипятись, – муж попытался ее обнять, но она отстранилась. – Ну, сглупила. Ну, соврала. Не выбрасывать же теперь. Забудь. Главное – внимание.
– Внимание? Такое внимание мне не нужно.
Марина аккуратно высушила платок. Гладить его пришлось через марлю, потому что утюг прилипал к синтетике. Она сложила его и убрала в дальний ящик комода. Обида не проходила. Она сидела внутри занозой, напоминая о себе каждый раз, когда звонила Галина Петровна.
А звонила она часто. Приближался ее собственный юбилей – шестьдесят лет. И подготовка к этому событию шла с размахом, достойным коронации.
– Мариночка, я решила отмечать в «Золотом Льве», – щебетала свекровь в трубку неделю спустя. – Это лучший ресторан в районе. Приглашу человек сорок. Будет живая музыка, тамада. Я хочу, чтобы все было по высшему разряду.
– Это замечательно, Галина Петровна, – сухо отвечала Марина. – Это ведь очень дорого.
– Ой, ну один раз шестьдесят исполняется! – отмахнулась свекровь. – Кстати, насчет подарка. Вы с Антошей, наверное, голову ломаете? Так я вам облегчу задачу. Мне не нужны никакие кофеварки, у меня от кофе давление скачет. И посуда не нужна. Я хочу золотой браслет. Знаешь, такой, плетение «Бисмарк», широкий. Я видела в ювелирном на Ленина, он там тысяч сорок стоит. Для родной матери Антону не жалко будет, правда? Я ведь для вас последнюю рубашку сниму. Вон какой платок тебе подарила, до сих пор сердце радуется, как вспомню!
У Марины потемнело в глазах. «Платок подарила». «Сорок тысяч». Наглость Галины Петровны не знала границ. Она требовала подарок, стоимость которого равнялась месячной зарплате Марины, при этом продолжая лгать про свою щедрость.
– Мы подумаем, Галина Петровна, – сказала Марина и положила трубку.
Вечером она состоялся серьезный разговор с мужем.
– Антон, я не буду покупать ей браслет за сорок тысяч. У нас кредит за машину, и нам нужно ребенка в школу собирать.
– Марин, но это же юбилей! – взмолился Антон. – Мама обидится. Она уже всем растрезвонила, что сын ей золото подарит. Как я буду выглядеть?
– Как человек, который живет по средствам. Мы можем подарить ей хороший набор косметики или сертификат в спа. Тысяч на пять-семь. Это отличный подарок.
– Нет, она хочет золото. Марин, ну давай возьмем из отложенных? Я потом подработку найду, верну. Ну пожалуйста. Я не хочу скандала. Ты же помнишь, как она орала, когда мы ей на 8 марта просто цветы принесли?
Марина смотрела на мужа и понимала, что он не изменится. Ему проще заплатить, чем отстаивать свои границы. Проще проглотить обиду жены, чем выслушивать истерики матери.
– Хорошо, – вдруг сказала Марина, и в голове у нее созрел план. Он был дерзким, может быть, даже злым, но невероятно справедливым. – Я займусь подарком. Я сама все выберу и упакую. Ты не переживай. Будет ей золото.
Антон выдохнул с облегчением.
– Спасибо, любимая! Я знал, что ты у меня самая мудрая. Ты же выберешь что-то красивое, да? У тебя вкус хороший.
– О, да, – улыбнулась Марина, и улыбка эта была холодной. – Я выберу то, что она заслужила. И то, что будет полностью соответствовать ее стандартам «эксклюзивности».
Оставшийся до юбилея месяц Марина вела себя образцово. Она помогала свекрови составлять меню, обсуждала рассадку гостей, кивала, когда та рассказывала о своем наряде («платье шьет портниха, ткань – французский гипюр!»).
За неделю до торжества Марина достала из комода тот самый платок. Он лежал, сложенный вчетверо, все такой же ядовито-яркий. Марина взяла утюг и тщательно, миллиметр за миллиметром, отгладила ткань. Затем она взяла маникюрные ножницы и виртуозно, под самый корень, срезала ярлычок с ценой и составом. Теперь никаких опознавательных знаков не было.
Потом Марина поехала в торговый центр. Она зашла в самый дорогой бутик брендовой одежды и купила там... носовой платок. Самый простой, но в фирменной коробке с золотым тиснением. Платок стоил две тысячи, но коробка была произведением искусства: плотный картон, магнитная крышка, внутри шелковая бумага и бархатный ложемент.
Дома она вынула брендовый носовой платок (оставила его Антону) и аккуратно уложила в эту роскошную коробку «подарок» свекрови – полиэстеровое чудо за 350 рублей. Выглядело это впечатляюще. Дорогой логотип на крышке гипнотизировал. Сверху она повязала пышный бант из атласной ленты цвета шампанского.
– Ну что, купила? – спросил Антон вечером, косясь на красивый пакет.
– Купила, – кивнула Марина. – Упаковала так, что закачаешься. Сюрприз будет. Не открывай, а то бант испортишь, я полчаса завязывала.
День юбилея настал. Ресторан «Золотой Лев» сиял огнями. Гости, человек пятьдесят, были одеты в пух и прах. Галина Петровна восседала во главе стола в платье из «французского гипюра» (который подозрительно напоминал шторы из магазина «Ткани» на углу), принимая поздравления. Ее шея, унизанная цепочками, и пальцы в кольцах сверкали. Она ждала главного.
Тосты шли один за другим. Дарили конверты с деньгами, букеты, картины. Галина Петровна благосклонно кивала, но глазами искала сына и невестку.
Наконец, очередь дошла до них. Антон встал, держа в руках огромный букет роз. Марина встала рядом, держа в руках заветный пакет.
– Мама! – начал Антон, волнуясь. – Поздравляем тебя с юбилеем! Ты у нас самая красивая, самая лучшая. Желаем тебе здоровья, долгих лет... Ну, и чтобы ты всегда цвела!
Он вручил букет и поцеловал мать. Галина Петровна приняла цветы, но взгляд ее был прикован к пакету в руках Марины.
Марина взяла микрофон. Голос ее был ровным и звонким.
– Дорогая Галина Петровна! – начала она. – Вы всегда учили нас, что подарок должен быть не просто вещью, а символом. Символом любви, уважения и статуса. Вы всегда говорили, что на близких экономить нельзя. И когда вы подарили мне на день рождения тот великолепный итальянский платок за пятнадцать тысяч, я поняла, как высоко вы меня цените.
Галина Петровна зарделась и гордо оглядела гостей.
– Да, было дело, – громко подтвердила она. – Для своих ничего не жалко!
– Вот! – продолжила Марина. – И мы с Антоном решили, что на ваш юбилей мы просто не имеем права подарить что-то обычное. Мы искали долго. Мы хотели найти вещь, которая была бы достойна вас. Вещь эксклюзивную, редкую, дорогую. Как говорится, алаверды!
Она сделала паузу. В зале повисла тишина. Все с интересом смотрели на Марину.
– В этой коробке, – Марина подняла пакет повыше, – лежит уникальный аксессуар. Мы заказали его через байера из Европы. Это лимитированная коллекция. Натуральные материалы, ручная работа, неповторимый дизайн. Такой вещи нет больше ни у кого в нашем городе. Мы потратили на это все отложенные деньги, даже пришлось немного залезть в долги, но для любимой мамы – хоть звезду с неба!
Антон удивленно посмотрел на жену. Он не знал про «байера» и «долги», но решил, что Марина просто набивает цену, как это любила делать сама мама.
Марина подошла к свекрови и торжественно вручила ей коробку.
– С днем рождения, мама! Носите с удовольствием и вспоминайте нашу щедрость!
Галина Петровна, дрожа от нетерпения и предвкушения (она была уверена, что там лежит колье или массивный браслет, судя по бренду на коробке), схватила подарок.
– Ох, спасибо! Ох, уважили! Сейчас, сейчас посмотрим, что там за эксклюзив!
Она рванула ленту. Открыла магнитную крышку. Откинула шуршащую тишью бумагу с логотипами.
И замерла.
Улыбка медленно сползала с ее лица, превращаясь в гримасу недоумения и ужаса. В коробке, сияя ядовито-зеленым блеском, лежал ТОТ САМЫЙ платок с красными маками. Ее собственный подарок Марине.
Галина Петровна подняла глаза на невестку. В глазах читался немой вопрос: «Ты что, с ума сошла?».
Но Марина смотрела на нее с лучезарной улыбкой.
– Ну как вам? – спросила она в микрофон, чтобы слышали все. – Правда, чудо? Посмотрите, какой шелк! Как играет на свету! Это же та самая итальянская коллекция, о которой вы так мечтали. Мы нашли точно такой же, представляете? Ведь вы так восхищались моим платком, так хвалили качество, что мы поняли: лучшего подарка для вас не найти!
Галина Петровна открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его. Она попала в капкан. Собственный капкан.
Если она сейчас скажет: «Это же дешевая тряпка!», то она признает, что сама подарила невестке дешевую тряпку, соврав про цену и бренд перед всеми гостями. Ведь она только что, минуту назад, подтвердила, что дарила «роскошный итальянский платок».
Если она скажет: «Это мой платок, ты мне его вернула!», это будет скандал и позор. Возвращать подарки – дурной тон, но и дарить такое...
Ей оставалось только одно.
Галина Петровна сглотнула комок в горле. Лицо ее пошло красными пятнами, которые отлично гармонировали с маками на платке.
– Спа... спасибо, – выдавила она хрипло. – Какая... красота. Да. Именно такой я и хотела.
– Примерьте! – радостно воскликнула Марина. – Гости хотят видеть эту роскошь!
– Да-да, примерь, Галочка! – закричала соседка справа. – Покажи обновку!
Трясущимися руками Галина Петровна достала скользкую синтетику из коробки. Платок, как назло, снова наэлектризовался и прилип к ее пышной прическе, испортив укладку. Она накинула его на плечи поверх «гипюрового» платья. Вид был гротескный: бархат, кружева и ядовитые маки.
– Божественно! – захлопала в ладоши Марина. – Вам так идет! Сразу видно – порода! И заметьте, Галина Петровна, как приятно осознавать, что на тебе вещь за... сколько там? За пятнадцать тысяч? Или даже дороже, с учетом курса евро!
Антон стоял, ничего не понимая. Он узнал платок. Он переводил взгляд с жены на мать.
– Марин, это же... – начал он шепотом.
Марина больно наступила ему на ногу каблуком и прошипела на ухо:
– Молчи. Или ты хочешь, чтобы мама призналась, что дарит нам мусор с помойки?
Антон замолчал. До него начало доходить.
Весь оставшийся вечер Галина Петровна сидела как на иголках. Она не могла снять платок, потому что «гости любуются». Ей было жарко, шея чесалась от дешевой ткани, а настроение было безнадежно испорчено. Каждый раз, когда кто-то подходил похвалить подарок, она кривила губы в вымученной улыбке и кивала: «Да, эксклюзив... Европа...».
Она прекрасно понимала, что Марина ее раскусила. Что невестка знает реальную цену этого «шедевра» – триста пятьдесят рублей. И что теперь, каждый раз глядя на этот платок, Галина Петровна будет вспоминать свое унижение и свою ложь.
Банкет подходил к концу. Гости, сытые и пьяные, начинали расходиться.
– Ну что, мама, тебе понравился праздник? – спросил Антон, помогая матери встать.
– Понравился, – буркнула она, срывая с шеи ненавистный платок и запихивая его обратно в коробку. – Только душно очень. Поеду я.
Она подошла к Марине. Глаза свекрови метали молнии, но сказать вслух она ничего не могла. Рядом стояли подруги.
– Спасибо, дочка, – процедила она сквозь зубы. – Удружила. Век не забуду твою доброту.
– Что вы, Галина Петровна, – Марина смотрела на нее прямо и открыто. – Это вам спасибо за урок. Вы научили меня ценить настоящие вещи. И настоящие отношения. Теперь мы с вами квиты.
Свекровь фыркнула, развернулась и поплыла к выходу, прижимая к груди дорогую коробку с дешевым содержимым.
В машине, по дороге домой, Антон долго молчал. Потом вдруг спросил:
– Марин, а ты правда не покупала этот платок? Это тот самый?
– Тот самый, Антоша. Я просто вернула его владелице.
– Но как же... Она же ждала золото.
– Золото нужно заслужить, Антон. Искренностью и любовью. А за ложь платят той же монетой. Зато теперь у нас есть сорок тысяч, которые мы можем потратить на сборы Мишки в школу. Или ты против?
Антон посмотрел на профиль жены, освещенный фонарями.
– Знаешь... А ты страшная женщина, Марина. Но справедливая. И, честно говоря, этот платок на маме смотрелся... смешно.
Марина рассмеялась. На душе у нее было легко и чисто. Она знала, что Галина Петровна больше никогда не посмеет подарить ей дешевку под видом эксклюзива. И никогда больше не будет требовать подарков, которые ей не по карману. Урок был усвоен. Жестко, но доходчиво.
А платок с маками еще долго лежал у Галины Петровны в шкафу. Она не могла его выбросить – ведь «дорогой подарок», вдруг спросят? И носить не могла. Он стал для нее немым укором и напоминанием о том, что не все то золото, что блестит, и не каждая невестка – дурочка, которую можно обмануть яркой этикеткой.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые жизненные истории, и пишите в комментариях, как бы вы поступили с таким подарком. Ставьте лайк, если считаете, что Марина поступила справедливо.