– Леночка, ну ты опять нарезала огурцы кубиками? Я же сто раз говорила: соломкой вкуснее, сок лучше выделяется, и жевать приятнее, – голос Тамары Ивановны звучал даже не осуждающе, а с той самой невыносимой, тягучей снисходительностью, от которой у Лены сводило скулы.
Елена глубоко вздохнула, стараясь не сжимать нож слишком сильно. На кухне стояла жара, духовка работала на полную мощность, пропекая коржи для «Наполеона», а на плите тихо булькал бульон для заливного. Завтра у Сергея, её мужа, был юбилей – тридцать пять лет. Дата не круглая, но значимая, и гостей ожидалось почти два десятка.
– Тамара Ивановна, в оливье огурцы идут кубиками. Это классика, – максимально спокойно ответила Лена, смахивая нарезанные овощи в огромную эмалированную миску. – И я вас очень прошу, не трогайте духовку. Там бисквит поднимается, если хлопнуть дверцей, он опадет.
Свекровь, уже потянувшаяся было к ручке духового шкафа с видом главного инспектора пожарной охраны, недовольно поджала губы и отошла к окну. Она приехала «помочь» еще утром, хотя Лена трижды, очень вежливо и доходчиво, объясняла мужу: помощь не нужна. Лена любила готовить, для неё это была своего рода медитация. Она составила меню за две недели, закупила продукты на рынке у проверенных фермеров, замариновала мясо по рецепту своего деда. Ей хотелось сделать мужу праздник, а не слушать лекции о пользе тертой моркови.
– Сережа любит, когда огурчики мелко, – не унималась свекровь, проводя пальцем по подоконнику в поисках пыли. Пыли не было, и это, кажется, расстраивало её еще больше. – И майонез ты берешь жирный. Смерть печени. Я вот читала в газете, что сейчас все переходят на йогуртовые заправки.
– Сережа любит мой оливье уже десять лет, – отрезала Лена. – Тамара Ивановна, вы, наверное, устали с дороги? Может, приляжете в гостиной? Телевизор посмотрите. Там сейчас ваш любимый сериал начнется.
Свекровь фыркнула, но перспективу отдохнуть оценила.
– Пойду. А то у тебя тут дышать нечем, вытяжка совсем не тянет. Говорила я Сереже, надо было немецкую брать, а вы сэкономили.
Когда дверь за свекровью закрылась, Лена оперлась руками о столешницу и закрыла глаза. Ей нужно было продержаться всего сутки. Завтра юбилей, потом свекровь уедет к себе в поселок, и жизнь вернется в нормальное русло.
Весь день прошел в кухонном марафоне. Сергей вернулся с работы пораньше, но тут же был перехвачен мамой, которая увела его на балкон обсуждать «важные вопросы» относительно дачи и рассады. Лена была этому даже рада: никто не крутился под ногами.
К вечеру холодильник был забит под завязку. На нижней полке в глубоком лотке мариновалась мраморная говядина – гордость завтрашнего стола. Рядом стояли миски с салатами, накрытые пленкой: «Гранатовый браслет», тот самый оливье, салат с кальмарами и домашняя буженина. На столе остывали румяные пирожки с капустой, которые Лена накрыла льняным полотенцем.
– Ленусь, ты волшебница, – Сергей заглянул на кухню, потянув носом воздух. – Пахнет – ум отъешь. Мама там… ну, ворчит немного, но ты не обращай внимания. Она просто хочет быть полезной.
– Сереж, я всё понимаю. Но пожалуйста, держи её подальше от кухни. Я всё распланировала. Завтра мне нужно будет отлучиться буквально на два часа – в парикмахерскую. Я записалась еще месяц назад, перенести нельзя. Ты проследишь, чтобы ничего не случилось?
– Обижаешь! – муж чмокнул её в щеку. – Я буду стражем твоего кулинарного царства. Иди спокойно.
На следующее утро Лена встала в шесть. Нужно было доделать заливное, украсить торт кремом и ягодами, подготовить нарезки. Тамара Ивановна еще спала, и это были самые благодатные часы. К десяти утра всё было практически готово. Оставалось только запечь мясо перед приходом гостей.
В одиннадцать Лена начала собираться в салон.
– Ты куда это намылилась? – Тамара Ивановна вышла в коридор в своем неизменном ситцевом халате, скрестив руки на груди.
– В парикмахерскую, Тамара Ивановна. Укладку сделать. Гости к четырем, я вернусь к часу, успею накрыть на стол и поставить мясо в духовку.
– В парикмахерскую… – протянула свекровь, словно Лена сказала «в притон». – Деньги девать некуда. Сама бы накрутилась на бигуди, эффект тот же. А мясо когда жарить? Гости придут, а у тебя конь не валялся.
– Мясо маринуется, оно готовится полтора часа. Всё рассчитано. Сережа, ты помнишь? Ты следишь за квартирой.
– Да помню я, помню, беги, красоту наводи, – крикнул муж из ванной, где брился.
Лена ушла с легким сердцем. Ей действительно нужно было выдохнуть, посидеть в кресле мастера, выпить кофе не на бегу. Мастер, Оля, колдовала над её волосами, рассказывала какие-то смешные истории, и напряжение последних дней начало отпускать.
Обратно Лена летела как на крыльях. Укладка получилась идеальной, настроение было праздничным. Она представляла, как сейчас придет, наденет новое платье, поставит в духовку свой шедевр – говядину с розмарином и чесноком, и всё будет идеально.
Она открыла дверь своим ключом и сразу почувствовала неладное.
Запах.
В квартире должно было пахнуть ванилью от торта, свежестью, может быть, немного кофе. Но пахло чем-то тяжелым, кислым, вареным. Запах напоминал столовую в старом пансионате: вареная капуста, дешевое масло и что-то пригоревшее.
Сердце пропустило удар. Лена скинула туфли и, не снимая плаща, бросилась на кухню.
Картина, представшая перед ней, заставила её замереть в дверях.
На плите, на всех четырех конфорках, что-то кипело и шкварчало. Окна были запотевшими. Тамара Ивановна, в фартуке Лены, который был ей мал, энергично мешала что-то в огромной кастрюле, которую Лена использовала только для стерилизации банок.
– Тамара Ивановна… – голос Лены дрогнул. – Что происходит?
Свекровь обернулась, раскрасневшаяся, с капельками пота на лбу, но с видом абсолютного победителя.
– О, вернулась? Быстро ты. А я тут решила порядок навести. Негоже гостей травить.
Лена перевела взгляд на столешницу. Там было пусто. Не было пирожков под полотенцем. Она метнулась к холодильнику. Открыла дверцу.
Пусто.
Лотка с маринованной говядиной не было. Мисок с салатами – «Гранатового браслета», оливье, кальмаров – не было. Исчезла тарелка с нарезкой из дорогих сыров и буженины. Вместо этого на полках сиротливо стояли две кастрюльки с какой-то серой массой.
– Где… – Лена почувствовала, как к горлу подступает ком. – Где продукты? Где мясо? Где салаты?
– Выбросила я всё, – спокойно, как о погоде, сообщила Тамара Ивановна, убавляя газ под кастрюлей с варевом.
– Что вы сделали?!
– Выбросила, говорю. Ты меня потом спасибо скажешь. Открыла я этот твой лоток с мясом, а оттуда дух такой… Чесночищем несет, травой какой-то прелой. Испортилось мясо-то, задохнулось в пакете. Я его собакам на мусорку вынесла, хоть животные поедят, им всё равно.
Лена схватилась за край стола, чтобы не упасть.
– Это был маринад! Розмарин и чеснок! Это мраморная говядина за пять тысяч рублей!
– Да хоть за десять! – свекровь уперла руки в бока. – Воняло тухлятиной! А салаты твои? Майонез один! Ты посмотри на Сережу, у него уже животик намечается. Ему тридцать пять, а не пятьдесят! Я всё это хрючево жирное ликвидировала.
– Вы выбросили салаты? – прошептала Лена.
– Выбросила. И пирожки твои. Тесто клеклое, начинка кислая. Капуста, поди, старая была. В общем, Лена, не умеешь ты выбирать продукты. Но ты не переживай, я спасла положение.
Тамара Ивановна широким жестом указала на плиту.
– Вот, сварила щи. Постные, на водичке, с квашеной капусткой, своей, домашней, я баночку привезла. И котлеток нажарила. Паровых, из минтая. Самое то для здоровья. И винегрет сейчас дорезаю. Вот это – еда! А не твои эти… изыски французские.
Лена чувствовала, как внутри закипает не ярость, а какое-то ледяное, страшное спокойствие. Она медленно повернула голову.
– Сережа!
Муж появился в дверях кухни почти мгновенно, словно стоял там и боялся войти. Вид у него был виноватый и испуганный.
– Сережа, ты знал? – тихо спросила Лена, глядя мужу прямо в глаза.
Сергей переминался с ноги на ногу, бегая глазами от жены к матери.
– Лен, ну… мама сказала, что мясо действительно как-то странно пахло… Я подумал, вдруг и правда испортилось? Не хватало еще гостей отравить. Мама же как лучше хотела, она вон сколько всего наготовила, старалась…
– Ты позволил ей выбросить мою еду? Еду, на которую я потратила два дня и половину твоей премии?
– Ой, не начинай про деньги! – вмешалась Тамара Ивановна, грохая крышкой кастрюли. – Здоровье дороже денег! Спасибо надо сказать, что я уследила. А то бы сейчас все гости в больнице лежали с твоей говядиной. И вообще, ты где шлялась? Мать тут у плиты стоит, варит, парит, а она пришла – прическа, маникюр! Хозяйка, тоже мне.
Лена посмотрела на мусорное ведро. Оно было пустым. Значит, свекровь действительно вынесла всё на улицу, в контейнеры, чтобы Лена не смогла ничего вернуть. Продуманно.
– Значит так, – голос Лены зазвенел сталью. – Тамара Ивановна, это мой дом и моя кухня.
– И моего сына! – взвизгнула свекровь.
– Квартира куплена в браке, но ипотеку плачу я со своей зарплаты, пока Сережа ищет себя, – жестко напомнила Лена. – Но дело не в этом. Вы уничтожили праздничный стол. Гости будут через три часа. Чем вы собираетесь их кормить? Щами из квашеной капусты?
– А чем щи плохи? – оскорбилась Тамара Ивановна. – Исконно русское блюдо! Под водочку – милое дело. И котлеты рыбные. Диетические!
– У нас юбилей. Придут коллеги Сергея, его начальник с женой, наши друзья. Вы предлагаете мне поставить на стол кастрюлю со щами и рыбные биточки?
– Да что ты заладила! Нормальная еда! Люди поесть приходят, а не выпендриваться!
Лена молча развернулась и вышла из кухни. Она прошла в спальню, где на кровати лежало её новое платье. Села, глядя в одну точку. Руки дрожали. Ей хотелось плакать, кричать, разбить что-нибудь. Но она понимала: истерика сейчас только порадует свекровь. Тамара Ивановна скажет: «Вот, нервная какая, я же говорила».
В комнату робко заглянул Сергей.
– Ленусь… Ну не дуйся. Мама правда перегнула палку, но ситуация-то уже случилась. Ну давай поставим её щи, котлеты… Винегрет она вкусный делает. Скажем, что вечеринка в стиле «русская изба». Ну? Креативно же?
Лена подняла на мужа тяжелый взгляд.
– Креативно? Сережа, твой начальник, Петр Алексеевич, гурман. Ты ему обещал мой фирменный ростбиф. А теперь ты предложишь ему минтая на пару?
– Ну, придумаем что-нибудь… Лен, ну не ссориться же в день рождения? Мама уедет завтра, потерпи.
«Потерпи». Слово, которое она слышала пять лет брака. Потерпи её звонки в шесть утра. Потерпи её советы. Потерпи её приезды без предупреждения.
Лена встала. Дрожь в руках прошла.
– Хорошо, Сережа. Не ссориться так не ссориться. Ты прав. Ситуацию надо спасать.
Она достала телефон.
– Ты что, доставку хочешь заказать? – обрадовался Сергей. – Пиццу там, суши?
– Нет. На пиццу и суши у нас сейчас нет денег, все ушло на продукты, которые твоя мама скормила бродячим собакам. Я сделаю по-другому.
Она вышла из спальни, прошла мимо кухни, где Тамара Ивановна громко напевала какую-то песню, демонстрируя полное пренебрежение к чувствам невестки, и начала одеваться.
– Ты куда? – удивился Сергей.
– Я пойду прогуляюсь. Мне нужно остыть перед приходом гостей. Встретимся здесь, когда все соберутся.
– А на стол кто накрывать будет? – высунулась из кухни свекровь. – Я, что ли, одна должна бегать?
– Ну вы же приготовили всё, Тамара Ивановна. Вы – хозяйка сегодняшнего банкета. Вам и карты в руки, – Лена улыбнулась так, что свекровь на секунду замолчала. – Накрывайте, встречайте. Я приду ровно к началу.
Лена вышла из подъезда и глубоко вдохнула осенний воздух. Ей было страшно, но отступать она не собиралась. План созрел мгновенно.
Она вернулась ровно в 16:00, вместе с первыми гостями. Входила в квартиру вместе с Петром Алексеевичем и его супругой, оживленно беседуя.
– Елена, вы прекрасно выглядите! – рассыпался в комплиментах начальник мужа. – А Сергей все уши прожужжал про ваши кулинарные таланты. Говорит, какая-то говядина по-бургундски или что-то вроде того? Я, признаться, с самого обеда ничего не ел, место берег!
Лена лишь загадочно улыбалась.
– Проходите, проходите, сейчас всё увидите.
В квартире стоял стойкий, неистребимый запах кислых щей и вареной рыбы. Жена начальника слегка сморщила напудренный носик, но промолчала.
Стол в гостиной был накрыт. Тамара Ивановна постаралась: достала парадный сервиз, разложила вилки. Но содержимое тарелок вызывало оторопь.
В центре стола, в супнице, дымились щи. Вокруг, на тарелках, лежали серые, неаппетитные котлеты из минтая. В салатниках громоздился винегрет, нарезанный огромными ломтями. Еще была тарелка с нарезанным батоном и миска с квашеной капустой. И всё.
Ни мясных нарезок, ни сыра, ни фруктов, ни напитков, кроме компота в графине и бутылки водки, которую выставила свекровь.
Гости – друзья, коллеги, родственники – рассаживались с недоуменными лицами. Сергей бегал вокруг стола красный как рак, не зная, куда деть глаза. Тамара Ивановна же сияла во главе стола, одетая в свое лучшее платье с люрексом.
– Садитесь, гости дорогие! – провозгласила она. – Угощайтесь! Всё домашнее, полезное, без всякой химии и майонеза!
Петр Алексеевич сел, с сомнением глядя на свою пустую тарелку, в которую Тамара Ивановна уже заносила половник.
– А… простите, это первое блюдо? – вежливо спросил он.
– Это основное! Щи – всему голова! – заявила свекровь, плюхая гущу в тарелку начальника. – Ешьте, ешьте, сил наберетесь!
Лена села на свое место, сложив руки на коленях. Тарелку она отодвинула.
– Леночка, а вы почему не кушаете? – спросила жена коллеги, ковыряя вилкой паровую котлету, которая при нажатии источала воду.
В комнате повисла тишина. Все ждали ответа хозяйки. Сергей умоляюще посмотрел на жену, делая страшные глаза.
Лена обвела взглядом стол. Посмотрела на поникшего мужа, на самодовольную свекровь, на шокированных гостей.
– Видите ли, – громко и отчетливо произнесла Лена, – я не ем это. И, честно говоря, мне очень стыдно перед вами.
– Лена! – вскрикнул Сергей.
– Нет, Сережа, я скажу. Петр Алексеевич, Марина Викторовна, друзья. Я готовила этот стол два дня. Я запекла буженину, сделала ростбиф, нарезала четыре вида салатов, испекла торт «Наполеон». Я вложила в это душу и немалые средства.
– И где же это всё? – не выдержал кто-то из друзей.
– А всё это Тамара Ивановна, пока я была в парикмахерской, выбросила в мусорный бак, – Лена кивнула на свекровь. – Потому что посчитала мою еду вредной и невкусной. И решила, что вам, уважаемые гости, будет полезнее поесть пустые щи и котлеты из минтая.
Тишина стала звенящей. Слышно было, как тикают часы на стене. Тамара Ивановна побагровела, пятна пошли по шее.
– Ты… ты чего выдумываешь! – взвизгнула она. – Оно испорченное было! Вонючее!
– Мясо было в маринаде из розмарина, Тамара Ивановна. А салаты были свежайшие, приготовленные вчера ночью, – спокойно парировала Лена. – Вы просто решили, что лучше знаете, что нужно гостям в юбилей моего мужа. Вы выбросили труд двух моих суток и деньги, на которые мы могли бы сейчас заказать ресторан. Поэтому, дорогие гости, я прошу прощения. У меня нет для вас другой еды.
Петр Алексеевич медленно положил ложку на стол.
– То есть, вы хотите сказать, – его голос стал ледяным, – что эта женщина выбросила праздничный ужин и кормит нас… вот этим? Принудительно?
– Именно так.
– Мама хотела как лучше! – пискнул Сергей, но под взглядом начальника осекся.
– Сергей, – Петр Алексеевич встал. – Я, конечно, всё понимаю, родственные связи и прочее. Но такое неуважение к супруге и к гостям я вижу впервые. Елена, мне искренне жаль ваших трудов.
Он достал телефон.
– Алло, доставка? Да. Ресторан «Прага»? Мне нужно срочно, в течение сорока минут, доставить банкетное меню на десять персон. Да, я доплачу за срочность. Адрес…
– Нет, – Лена тоже встала. – Петр Алексеевич, спасибо, но не нужно. Не нужно здесь.
Она посмотрела на мужа.
– Я не буду праздновать здесь. Я не могу здесь находиться. Сережа, ты сделал свой выбор, когда позволил матери выкинуть мою работу и промолчал. Теперь празднуй с мамой. Ешьте щи, наслаждайтесь общением.
Лена повернулась к гостям.
– Я приглашаю всех в кафе «Уют» через два квартала. Я сейчас позвоню, забронирую столики. Кто хочет – пойдемте со мной. Угощаю я, у меня осталась кредитка. Отметим день рождения Сергея… без виновника торжества, но с нормальной едой.
– Я с тобой! – первой подскочила жена коллеги, отодвигая тарелку с котлетой с нескрываемым отвращением.
– И мы! – поддержали друзья.
Гости начали вставать. Стулья скрипели. Люди подходили к Лене, выражали сочувствие, кто-то смеялся, кто-то качал головой, глядя на Тамару Ивановну.
Свекровь сидела, открыв рот, хватая воздух, как та самая рыба.
– Вы что? Вы куда? А щи? – лепетала она.
– Ешьте сами ваши щи, мамаша, – буркнул кто-то из мужчин.
В коридоре образовалась пробка. Люди одевались быстро, словно бежали из проклятого места. Сергей сидел за столом, обхватив голову руками.
– Сережа, ты идешь? – спросила Лена у самого выхода.
Муж поднял на неё глаза, полные слез.
– Лен, ну как так? Маму одну оставить? Она же старалась…
– Она меня унизила. И тебя унизила. Если ты остаешься – это твой выбор. Но учти, когда я вернусь, её в квартире быть не должно. Или мы будем разговаривать о разводе.
Сергей посмотрел на мать, которая уже начинала причитать, размазывая слезы по щекам: «Опозорили! Старую женщину опозорили! Ироды!». Потом посмотрел на жену, красивую, гордую, но с дрожащими губами.
– Идите, – глухо сказал он. – Я… я сейчас не могу. Маме плохо будет.
Лена кивнула.
– Я так и думала.
Она захлопнула дверь.
Вечер в кафе прошел удивительно хорошо. Напряжение спало после третьего тоста. Гости, чувствуя неловкость за произошедшее, старались развеселить Лену. Петр Алексеевич взял на себя роль тамады и оплатил половину счета, заявив, что «такое шоу стоило денег». Все хвалили Лену за выдержку.
Домой Лена вернулась поздно, около одиннадцати. В квартире было тихо. Пахло валерьянкой и всё теми же щами.
На кухне сидел Сергей. Перед ним стояла початая бутылка водки и тарелка с нетронутой котлетой.
– Уехали? – спросила Лена, снимая туфли. Ноги гудели.
– Вызвал такси. На вокзал отвез. Она на ночном поезде уехала, – голос мужа был хриплым. – Обиделась смертельно. Сказала, ноги её здесь больше не будет.
– Это лучшая новость за день.
Лена прошла на кухню, взяла мусорный пакет и начала сгребать в него содержимое кастрюль. Щи, котлеты, винегрет – всё летело в мусор.
– Лен…
– Что?
– Прости меня. Я идиот.
– Идиот, – согласилась она. – И тряпка. Ты понимаешь, что ты сегодня испортил себе репутацию перед начальником? И перед друзьями? Они теперь на тебя смотрят как на маленького мальчика, которому мама сопли вытирает.
Сергей опустил голову.
– Понимаю. Мне Петр Алексеевич сообщение прислал. Написал: «Сергей, разберись с приоритетами. На работе мне нужны взрослые мужчины, способные принимать решения».
– И что ты будешь делать?
Сергей встал, подошел к ней, попытался обнять, но Лена отстранилась.
– Не сейчас, Сережа. Меня до сих пор трясет.
– Я верну тебе деньги. За продукты. С зарплаты отдам. И… я поменяю замки.
Лена замерла с кастрюлей в руках.
– Что?
– Замки поменяю. У мамы есть ключи, она их копию сделала в прошлом году, помнишь? Я заберу. Больше она сюда без приглашения не войдет. И без твоего согласия – тоже. Я ей так и сказал на вокзале.
– А она?
– Прокляла, конечно. Сказала, что я подкаблучник и предал мать. Но знаешь, Лен… когда я увидел эти котлеты на столе и лица ребят… мне так стыдно стало. Я вдруг понял, как это выглядело со стороны. Ты два дня у плиты, а она… взяла и всё уничтожила. Просто потому что ей так захотелось. Это не забота была. Это власть.
Лена поставила пустую кастрюлю в раковину. Включила воду. Шум воды успокаивал.
– Хорошо, что ты это понял, Сережа. Жаль, что такой ценой.
– Ты меня простишь?
– Не знаю. Не сразу. Этот запах щей я еще долго буду помнить.
Сергей молча подошел к окну и открыл его настежь. Холодный ночной воздух ворвался в кухню, выгоняя затхлый дух вареной капусты.
– Я клининг вызову завтра, – сказал он. – Чтобы ни духу этого здесь не было. А на выходные… давай уедем куда-нибудь? Вдвоем. Без телефонов.
Лена выключила воду. Посмотрела на мужа. Он выглядел постаревшим на пять лет, усталым и несчастным. Но в глазах появилась какая-то новая осмысленность.
– Посмотрим, – ответила она. – А сейчас помоги мне вынести мусор. Я не хочу ночевать в одной квартире с этими котлетами.
Они шли к мусорным бакам в темноте двора. Сергей нес тяжелые пакеты, Лена шла рядом. Было холодно, но дышалось легко.
– Знаешь, – вдруг усмехнулась Лена, – а «Наполеон» жалко больше всего. Крем получился изумительный.
– Я тебе куплю самый вкусный торт в городе. Или нет… я сам попробую испечь. Под твоим руководством.
– Ну уж нет, – рассмеялась она. – К кухне я тебя не подпущу. И маму твою тоже. Отныне кухня – территория закрытая. Вход только по пропускам.
Сергей с грохотом опустил пакеты в контейнер.
– Договорились.
Они возвращались домой, и Лена думала о том, что иногда, чтобы построить что-то крепкое, нужно сначала пережить катастрофу. Или хотя бы кастрюлю кислых щей на праздничном столе. Главное, что теперь границы очерчены, и пересечь их безнаказанно уже не получится никому. Даже маме.
Если вам понравился рассказ, не забудьте поставить лайк и подписаться на канал, чтобы не пропустить новые жизненные истории. Буду рада вашим комментариям и мнениям