— Верни подарки, раз мы расстались! Вплоть до трусов! — Виталик ткнул пальцем в разграфленный листок из блокнота. — Я всё записал. У меня память хорошая, не надейся.
Я стояла у плиты. В сковородке шкворчали котлеты. Масло брызнуло на руку, обожгло кожу. Я даже не дернулась. Смотрела на спину бывшего мужа. На его засаленный воротник куртки, которую я же и стирала три года подряд. На кухне было душно. Окно запотело, по стеклу ползла мутная капля.
— Ты серьезно сейчас? — Голос сел. В горле першило, будто я наглоталась пыли. — Виталик, ты пять минут назад ключи на тумбочку кинул. Мы развелись вчера. Официально. Ты пришел делить трусы?
Виталик развернулся. Поправил очки на переносице. Вид у него был деловой, как у пристава при исполнении.
— Не трусы, а имущество, приобретенное на мои средства. — Он уткнулся в свой список. — Так. Мультиварка «Редмонд». Подарок на 8 Марта 2023 года. Чек есть. Фен профессиональный. День рождения, прошлый год. Комплект белья красного, кружевной. Новый год. И цепочка золотая.
У меня зачесался нос. Сильно так, до нервного тика.
— Цепочка? — переспросила я. — Та, которая «Санлайт», по акции «два по цене одного», которую ты сестре своей вторую подарил? Она у меня шею красила в зеленый цвет, Витя.
— Неважно. Золото есть золото. Возвращай. Или деньгами отдавай. По текущему курсу.
Я выключила газ. Котлеты дойдут. А вот я, кажется, уже дошла.
Подошла к столу. На клеенке — крошки от печенья. Виталик жрал, пока составлял опись. Даже не убрал за собой. Смахнула крошки на пол.
— Значит, деньгами? — Я усмехнулась. — Хорошо. Давай считать.
Взяла телефон. Открыла «Сбербанк Онлайн».
— Вот история операций. Май. «Пятерочка» — семь тысяч. Продукты. Твоя карта в блоке была, помнишь? Приставы за алименты первой жене арестовали. Июнь. Аптека. Тебе от радикулита мази, уколы. Три тысячи. Июль. Твой юбилей. Стол, мясо, алкоголь. Пятнадцать тысяч. Всё с моей карты.
Виталик покраснел. Пятнами пошел.
— Ты мне тут бухгалтерию не разводи! Мы жили вместе! Баба должна мужика кормить! Это природа! А подарки — это сверх. Это добрая воля! Я от сердца отрывал, а ты... Ты не оправдала.
— Не оправдала? — Я подошла к нему вплотную. От него пахло потом и старым супом. — Я ипотеку платила, Витя. В этой квартире. А ты жил. Воду лил, свет жег. На диване этом пружины продавливал.
— Я тебе полку прибил! — взвизгнул он.
— Одну. И та криво висит. Вон, посмотри.
Он не посмотрел.
— Короче. — Виталик хлопнул блокнотом. — Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. Я участкового вызову. Скажу, что ты удерживаешь мое имущество. Комплект белья верни. Он три тысячи стоил. Я чек нашел.
Меня затрясло. Не от страха. От стыда. Жгучего, липкого стыда. Я жила с этим человеком три года. Спала с ним. Рубашки ему гладила. Думала — семья. А он чеки хранил. На трусы.
— Жди здесь. — Я вышла из кухни.
В коридоре споткнулась о его ботинки. Стоят посреди прохода, грязные, растоптанные. Как и вся наша жизнь.
Зашла в спальню. Открыла комод.
Вот он, этот комплект. Красный. Синтетика голимая, чесалось от него всё. Надевала два раза, чтобы его порадовать. Сгребла в охапку.
Пошла в ванную. Схватила фен. Шнур замотан изолентой — перетерся, Витя чинил. «На века», говорил.
Вернулась на кухню.
— Держи. — Швырнула белье ему в лицо. — Носи на здоровье. Может, на твою новую пассию налезет. Хотя вряд ли, там размер XS, а ты любишь дам в теле.
Виталик поймал лифчик на лету. Стал осматривать.
— А бирки где? — нахмурился он. — Вид-то ношенный. Амортизация. С тебя еще пятихатка за износ.
У меня в глазах потемнело. Во рту пересохло так, что язык к небу прилип.
— Пятихатка?
Я метнулась в коридор. Вытащила из шкафчика под раковиной черный мусорный мешок. Большой, на 120 литров. Строительный.
Вернулась.
Сгребла со стола его кружку. Любимую, с надписью «Босс». Швырнула в мешок.
— Э, ты чего? — Виталик отпрянул.
— Возвращаю имущество. — Я открыла ящик со столовыми приборами. — Вилка. Ты ей ел. Забирай. Ложка. Тоже твоя, ты ее погнул, когда мед из банки ковырял.
Бросила в мешок. Звякнуло.
Подошла к шкатулке, что стояла на подоконнике. Достала цепочку. Тоненькая, как нитка. Почернела уже местами.
— Золото твое. — Бросила в мешок.
— Мультиварку давай! — орал он. — И блендер! Я смузи пил!
— Блендер сгорел месяц назад, ты сам его спалил, когда лед колол. В мусорке он. А мультиварка...
Я посмотрела на мультиварку. Старая, чаша исцарапана.
Выдернула шнур из розетки. Сунула в мешок. Прямо поверх красных трусов и гнутой ложки.
— Всё? — Я завязала узел. Туго. — Или еще туалетную бумагу отмотать? Ты же ей пользовался. Рулон-то начатый.
Виталик стоял, прижимая к груди свой блокнот. Губы трясутся.
— Ты... ты истеричка. Я знал. Мелочная баба.
— Я мелочная? — Я рассмеялась. Звук был страшный, лающий. — Витя, ты у меня три года жизни забрал. Нервы забрал. А теперь стоишь и требуешь компенсацию за синтетические трусы?
Я потащила мешок к двери. Тяжелый, зараза. Мультиварка дно оттягивает.
Открыла входную дверь. Выставила мешок на лестничную площадку. Прямо к соседскому коврику.
— Забирай. — Я указала рукой. — Пакет с мусором у двери. Там всё твое «золото». И фен, и кружка, и твоя гордость мужская, если она там вообще была.
— Я на тебя в суд подам! — визжал он, натягивая куртку. Молния заела, он дергал ее, матерился.
— Подавай. — Я стояла, прислонившись плечом к косяку. Ноги ватные. — Только чек на совесть не забудь приложить. Хотя у тебя его нет. Ты ее по акции не покупал.
Он выскочил на площадку. Схватил мешок. Тот звякнул ложкой о мультиварку.
Соседка сверху, баба Маша, приоткрыла дверь. Высунула нос.
— Чего шумите? Наркоманы, что ли?
— Развод у нас, Марь Ивановна! — гаркнула я. — Имущество делим! Вплоть до молекул!
Виталик покраснел до корней жидких волос. Подхватил мешок и побежал вниз по лестнице. Мешок бился о ступени. Бум. Бум. Бум. Как удары сердца.
— Психичка! — донеслось снизу. — Чтоб ты сдохла одна со своими котами!
Я закрыла дверь. Щелкнул замок. Раз оборот. Два оборот.
Тишина.
Только холодильник гудит. Старый, тарахтит, как трактор. Виталик обещал починить, да так и не собрался.
Я сползла по двери на пол. Села прямо на коврик.
Нет, плакать я не буду. Много чести.
У меня зазвонил телефон. Свекровь. Бывшая.
«Лена, Витенька звонил. Сказал, ты его ограбила. Выставила на мороз без вещей. Как тебе не стыдно? Он же тебе всю душу отдал!»
Я нажала «Заблокировать».
Встала. Пошла на кухню. Котлеты остыли. Жир застыл белой коркой.
Взяла сковородку и вывалила все в мусорное ведро. Вместе с гарниром.
— Ничего, — сказала я вслух. — Сварю пельмени. Сама куплю, сама сварю, сама съем.
За окном завыла сигнализация. Где-то далеко, на проспекте, шумели машины. Жизнь шла.
Я посмотрела на пустое место, где стояла мультиварка. Остался круглый след на пыли.
Взяла тряпку. Вытерла. Чисто.
Завтра поменяю замки. А сегодня... Сегодня я закажу себе пиццу. И куплю новое белье. Дорогое. Хлопковое. Удобное. Для себя.
Потому что я у себя одна. А таких Виталиков — пруд пруди. С блокнотиками и чеками на трусы.
***
А вы как считаете, девочки? Надо было отдать деньгами, чтобы не позориться, или правильно сделала, что выставила с мешком? Сталкивались с такими "калькуляторами" в штанах? Пишите в комментариях, обсудим!