Анна открыла глаза и сразу поняла — что-то не так. Слишком тихо. Первое января, одиннадцать утра, а в квартире ни звука. Она встала, прошлась по комнатам. Пусто. На кухонном столе лежала записка, прислонённая к вазочке для конфет.
«Аннушка, мы всё-таки решили отдохнуть! Не сердись, деньги взяли с общего счёта. Ты же хотела, чтобы мы были счастливы? Целуем, скоро вернёмся!»
Она перечитала три раза. Открыла приложение банка. Со счёта исчезла вся сумма, которую она копила больше года. Перевод через быстрые платежи, получатель — мама. Технически законно, фактически — предательство.
Анна села на диван, который сама купила полтора года назад, и вспомнила, как четыре года назад мама уговорила её остаться жить с ними. Тогда Марина сжимала её ладонь и говорила, что без помощи они не справятся с выплатами за квартиру.
Анна поверила. Она начала отдавать родителям больше половины зарплаты, покупать продукты, технику, мебель. Постепенно квартира преобразилась — стиральная машина, посудомойка, новые кровати, огромный телевизор. Родители привыкали к комфорту, как привыкают к тёплой воде, и переставали замечать, кто за это платит.
Сёстры-близняшки, Кристина и Диана, старшеклассницы с вечно недовольными лицами, требовали денег на косметику, одежду, курсы. Анна давала. Чем больше она давала, тем меньше благодарности получала. «Спасибо» сменилось на «мало», а потом и вовсе исчезло.
Три недели назад за ужином всё сломалось окончательно. Кристина швырнула телефон на стол.
— Мне нужны деньги на зимние вещи.
— Сколько? — устало спросила Анна после двенадцатичасового рабочего дня.
— Сколько дашь, столько и нужно, — хмыкнула Диана.
— Девочки, давайте хотя бы список составим, что именно…
— Ты что, контролировать нас будешь?! — взвилась Кристина. — Мама, ты слышишь? Она нам не доверяет!
Марина немедленно встала на их сторону.
— Девочки должны на учёбу время тратить, а не по барахолкам бегать, как ты когда-то.
Отец Виктор кивал, не отрываясь от тарелки. Анна посмотрела на них и вдруг увидела не семью, а чужих людей, научившихся только брать.
После того вечера начался бойкот. Родители и сёстры игнорировали её: не здоровались, выходили из комнаты, если она заходила, театрально вздыхали за её спиной. Анна продолжала платить за всё, делая вид, что не замечает холодной борьбы, но по ночам лежала с открытыми глазами.
Через три недели молчание неожиданно кончилось. Вся семья сидела в гостиной с сияющими лицами, Марина размахивала глянцевым буклетом.
— Смотри, что мы нашли! Новый год в Турции, всё включено! Мы так мечтали поехать всей семьёй!
Виктор соглашался с энтузиазмом, Кристина и Диана уже листали фотографии отеля. Анна взяла буклет. Цена была космической.
— Нет. Я не буду снимать такую сумму с накоплений.
Радость погасла мгновенно.
— Ты серьёзно? — голос Марины стал жёстким. — Мы столько лет живём в этой дыре, экономим, а ты не можешь раз в жизни сделать подарок?
— Мама, я каждый месяц делаю вам подарок. Плачу за квартиру, за всё.
— Ты здесь живёшь, значит должна платить! — выкрикнула Кристина. — Думаешь, мы тебе должны быть благодарны?
— На съёмной квартире я жила бы дешевле и спокойнее.
Повисла тяжёлая пауза. Виктор встал и вышел, не говоря ни слова. Марина смотрела с холодной обидой.
— Значит, мы для тебя обуза. Поняли, девочки? Мы ей мешаем.
Сёстры хлопнули дверью. Бойкот возобновился с удвоенной силой.
Тридцать первого декабря что-то изменилось. Марина вошла на кухню с улыбкой.
— Доченька, давай не будем ссориться в Новый год. Прости нас.
Анна насторожилась, но кивнула. Вечером они накрыли стол вместе, смеялись, обменивались подарками. Кристина подарила дешёвую косметичку, Диана — набор носков, родители — коробку конфет.
Анна дарила щедро: матери серьги, отцу набор для рыбалки, сёстрам деньги на счёт. Они благодарили так искренне, что она почти поверила — всё наладилось.
В полночь чокались бокалами игристого, обнимались, желали счастья. Анна легла спать с надеждой, что конфликт исчерпан.
А утром проснулась одна. Вся семья улетела в Анталью на её полтора миллиона.
Анна не стала плакать. Не стала названивать. Она открыла ноутбук и составила список всего, что купила за четыре года. Стиральная машина, посудомойка, холодильник, диван, кровати, телевизор, шкафы. На всё были чеки, всё оформлено на её имя. К вечеру нашла объявление о съёме однокомнатной квартиры, на следующий день внесла залог. Третьего января заказала грузчиков.
Работали быстро и молча. Каждый раз, когда выносили очередную вещь, Анна чувствовала, как внутри распрямляется что-то долго сжатое. К седьмому января родительская квартира опустела. Остались только продавленные диваны из девяностых, обшарпанный комод, древний телевизор с выпуклым экраном из кладовки. На кухне — старая газовая плита. В комнатах — скрипучие кровати, на которых родители спали до того, как Анна купила новые.
Она обошла пустые комнаты, закрыла дверь, бросила ключ в почтовый ящик.
Восьмого января телефон разрывался от звонков.
Анна не брала трубку до вечера. Когда наконец ответила, в трубке истерично кричала Марина.
— Ты что наделала?! Как мы жить будем?! Ты украла наши вещи!
— Я забрала то, что покупала на свои деньги. У меня есть все чеки.
— Ты не имела права! Мы твои родители!
— И вы не имели права снимать полтора миллиона без спроса. Теперь мы квиты.
— Ты обязана нам помогать! — голос Виктора звучал откуда-то сбоку. — Мы тебя вырастили!
— Вырастили, чтобы я вас содержала? Больше ни копейки от меня не получите.
— Мы не справимся с выплатами!
— Это ваша квартира и ваша ответственность. Я больше не участвую.
Она положила трубку и заблокировала все номера. В своей новой однокомнатной квартире Анна сидела на собственном диване и смотрела в окно. Внизу горели фонари, падал лёгкий снег. Она сделала себе кофе, включила телевизор — тот самый большой, который родители смотрели каждый вечер. Впервые за четыре года чувствовала себя дома. Не в гостях у тех, кто пустил из милости. А дома. Где никто не требует, не молчит демонстративно, не протягивает руку за очередной суммой.
Прошло полгода. Через общих знакомых Анна узнала, что Виктор устроился на вторую работу, Марина торгует на рынке по выходным. Кристина и Диана больше не ходят на платные курсы. Семья живёт в квартире со старой мебелью и экономит на всём.
Однажды Марина написала в мессенджер: «Как ты можешь спокойно спать, зная, что мы так живём?»
Анна прочитала и не ответила. Она спит спокойно. Каждый месяц откладывает приличную сумму на собственное жильё, возвращается в квартиру, где её никто не ждёт с протянутой рукой.
В прошлом месяце столкнулась с Кристиной в торговом центре. Сестра шла с подругой, смеялась, увидела Анну и замолчала. Они посмотрели друг на друга секунд пять. Кристина открыла рот, будто хотела что-то сказать. Анна развернулась и пошла дальше. Не из обиды. Просто ей больше нечего было сказать этому человеку.
Связь, которую она считала нерушимой, оказалась ниткой между её кошельком и их желаниями. Нитка порвалась, и Анна не стала её связывать заново.
Сегодня суббота. Анна лежит на диване с книгой и никуда не спешит. Телефон молчит, и это приятная тишина. На подоконнике стоит маленький фикус, который она купила в первый день после переезда. Тогда он был крошечным отростком, теперь вырос, выпустил новые листья. Она поливает его раз в неделю, и этого хватает. Не нужно отдавать ему все силы, чтобы он жил.
Родители думали, что без их одобрения она не выживет. Что чувство вины заставит вернуться и снова открыть кошелёк. Они ошиблись. Анна научилась отличать любовь от использования. Научилась говорить «нет» без объяснений. Научилась уходить, когда остаться означает предать себя.
Родители вернулись восьмого января из Антальи загорелыми и счастливыми — в пустую квартиру. Анна вернулась к себе. В полную. Полную тишины, свободы и воздуха, которого ей так не хватало четыре года.
Иногда самое большое предательство — это шанс начать жить по-настоящему.
Если понравилось, поставьте лайк, напишите коммент и подпишитесь!