Людмила стояла у окна и смотрела, как черная «Газель» выгружает очередную коробку. Пятую или шестую - она сбилась со счета. Антон таскал вещи в квартиру, потный, запыхавшийся, а его мать Валентина Ивановна командовала с порога.
«Осторожнее! Там посуда хрустальная, еще разобьешь!»
Неделю назад Антон пришел домой с работы и сказал как-то виноватым тоном:
«Люд, мама квартиру продала. Решила переехать поближе к нам. Ну, в наш район. Пока ищет что-то подходящее, можно ей у нас недельку пожить?»
Недельку. Всего семь дней. Людмила посмотрела на мужа - он избегал ее взгляда, теребил ремень на джинсах. Они женаты второй год, только-только начали обустраивать быт, привыкать друг к другу. Двухкомнатная квартира - их первое собственное жилье, взятое в ипотеку на двоих. По вечерам они сидели на кухне, пили чай, строили планы. Людмила мечтала о ребенке, Антон откладывал деньги на машину.
«Ну конечно, - сказала она тогда. - Недельку - не проблема».
Валентина Ивановна приехала на следующий день. С тремя огромными сумками, чемоданом и коробкой с комнатными цветами.
«Людочка, здравствуй, милая! Ты не представляешь, как я рада! Наконец-то поживем вместе, как одна семья».
Людмила улыбнулась, помогла занести вещи. Гостевую комнату - ту самую, которую они планировали сделать детской - быстро заполнили свекровины вещи. На подоконнике выстроились цветы в горшках, на кровати - стопка одеял и подушек, в углу - старый торшер с бахромой.
«Временно же», - успокаивала себя Людмила.
Первые три дня прошли спокойно. Валентина Ивановна вела себя тихо, помогала по хозяйству, готовила обеды. Людмила возвращалась с работы - на столе ждал горячий ужин, посуда вымыта, полы подметены.
«Мама у меня хозяйственная, - говорил Антон довольно. - Видишь, как помогает?»
На четвертый день Людмила обнаружила, что все банки в кухонных шкафах переставлены. Крупы, которые стояли справа, теперь стояли слева. Специи, которые она держала в выдвижном ящике, перекочевали на верхнюю полку.
«Валентина Ивановна, вы что-то меняли на кухне?»
«Ах, Людочка, да я просто навела порядок. У тебя же как попало все стояло, неудобно же. Вот теперь - красота. Все на своих местах».
Людмила открыла холодильник. Ее йогурты исчезли, вместо них стояли баночки с домашними соленьями. Колбаса, которую она купила вчера, куда-то делась.
«А колбаса где?»
«Выбросила. Смотри какая - вся в жиру, одна химия. Я тебе котлет нажарила, вон в контейнере. Домашние, из хорошего мяса. Будете с Тошенькой кушать».
Людмила медленно закрыла холодильник. Тошенька. Антона никто никогда так не называл. Ему тридцать один год, он инженер, начальник отдела. А мать называет его Тошенькой.
Вечером она попыталась поговорить с мужем.
«Тонь, может, все-таки поищем для твоей мамы квартиру? Подходящий вариант, недорогой. Съездим посмотрим в выходные?»
Антон лежал на диване, смотрел футбол.
«Да не торопи ты. Она же ничего не хочет абы какого. Нормальное жилье ищет. А так ей у нас хорошо, правда? И помогает по дому».
«Но мы же договаривались - неделя».
«Ну неделя, две - какая разница? Не чужой же человек».
Прошла вторая неделя. Валентина Ивановна освоилась окончательно. Теперь она не просто переставляла банки - она раздавала указания. Как правильно мыть посуду, как складывать белье, во сколько лучше готовить ужин.
«Людочка, ты полотенца как вешаешь? Вот так нельзя, они же помнутся. Надо ровненько, краешек к краешку».
«Людочка, ты зачем окна на ночь открываешь? Продует же. У Тошеньки спина больная, ему сквозняки нельзя».
«Людочка, ты этот порошок не бери, от него аллергия. Я свой покупаю, проверенный».
Людмила стискивала зубы и молчала. Вечером снова пыталась заговорить с Антоном, но он отмахивался.
«Да ладно тебе. Мама добра желает, опыта у нее больше. Прислушивайся».
На третьей неделе случился первый серьезный конфликт. Людмила собиралась на встречу с подругами - они договорились еще две недели назад. Выпить вина, поговорить, посмеяться - ей так не хватало этой легкости после рабочего дня, проведенного в четырех стенах со свекровью.
Она накрасилась, надела новое платье. Валентина Ивановна вышла из своей комнаты и остановилась.
«Ты куда это собралась?»
«К подругам. Встречаемся в кафе».
«А ужин кто готовить будет?»
«Я оставила продукты, там все просто. Антон разогреет».
Валентина Ивановна поджала губы.
«Понятно. Муж с работы придет голодный, а жена по подружкам. Ну-ну. Современные жены».
Людмила почувствовала, как внутри закипает.
«Валентина Ивановна, я работаю так же, как Антон. Целый день. И иногда имею право встретиться с друзьями».
«Имеешь, имеешь. Только семья на первом месте должна быть. А не эти посиделки».
Антон появился из ванной, услышал последние слова.
«Мам, ну хватит. Люда редко куда ходит, пусть сходит».
«Я ничего не говорю! Просто замечание сделала. А там уж как хотите».
Людмила ушла, но вечер был испорчен. Она сидела с подругами, улыбалась, кивала, но мысли были дома. Наверняка свекровь сейчас жалуется Антону, какая у него жена легкомысленная, как она его не бережет.
Пришла домой в одиннадцать. Валентина Ивановна сидела на кухне с Антоном, пили чай. Увидели Людмилу - разговор оборвался.
«Ну что, нагулялась?»
Людмила молча прошла в спальню.
Четвертая неделя началась с того, что Валентина Ивановна объявила - она записалась в их поликлинику. Нужно было прикрепиться по новому адресу, раз живет теперь здесь.
«Подожди, - Людмила подняла голову от завтрака. - Какой новый адрес? Ты же временно у нас».
«Так уже месяц прошел. Тошенька сказал, можно прикрепиться, все равно я тут надолго».
«Надолго - это сколько?»
Валентина Ивановна пожала плечами.
«Пока квартиру не найду подходящую. Да и зачем торопиться? Мне тут хорошо, вам помогаю».
Людмила посмотрела на Антона. Он уткнулся в телефон.
«Тонь?»
«Ну а что такого? - он поднял глаза. - Временная регистрация же. Ей без прикрепления врачам не попасть».
«Мы говорили - неделя».
«Люд, ну не придирайся. Месяц, два - не страшно».
Вечером Людмила позвонила своей матери. Рассказала все - про переставленные банки, про замечания, про временную регистрацию.
Мама помолчала.
«Доченька, а ты понимаешь, что она не уедет?»
«Как это не уедет? Она же сама сказала - ищет квартиру».
«Милая, она продала свою квартиру, чтобы переехать поближе к сыну. Она не собирается жить отдельно. Она хочет жить с вами. И судя по всему, Антон это прекрасно понимает».
У Людмилы похолодело внутри.
«Не может быть».
«Может. Поговори с мужем. Серьезно поговори. Пока не поздно».
Той же ночью Людмила разбудила Антона.
«Мне нужно с тобой поговорить. Серьезно».
Он сел, потер глаза.
«Что случилось?»
«Твоя мама. Когда она съезжает?»
«Я же говорил - когда квартиру найдет».
«Тонь, она вообще ищет? Ты видел хоть одно объявление? Ездили смотреть хоть что-то?»
Он замялся.
«Ну... она выбирает. Не хочет абы что».
«Антон, - Людмила села напротив, посмотрела в глаза. - Она вообще собирается съезжать?»
Молчание.
«Отвечай».
«Слушай, - он вздохнул. - Ну а что такого, если поживет с нами? Квартира двухкомнатная, места хватает. Она помогает, готовит, убирается. Тебе же легче».
«Мне не легче! Мне тяжелее! Я не могу расслабиться в собственном доме. Она везде - на кухне, в коридоре, в гостиной. Она переставляет мои вещи, делает замечания, контролирует каждый шаг».
«Ну ты преувеличиваешь».
«Я не преувеличиваю! Ты просто не видишь, потому что тебя целый день нет дома. А я - вижу. Каждый день».
Антон потер лицо руками.
«Люд, она моя мать. Она всю жизнь одна была, отец рано умер. Теперь у нее есть шанс быть рядом с семьей. Неужели так сложно потерпеть?»
«Потерпеть? Сколько? Месяц? Год? Всю жизнь?»
«Не знаю. Ну какое-то время».
Людмила смотрела на мужа и вдруг поняла - мама была права. Валентина Ивановна никуда не уедет. Никогда. Это было решено заранее, просто ее не поставили в известность. Просто поставили перед фактом - неделька, потерпи.
«Значит, вы это спланировали? Вы с ней?»
«Да какое планирование? Получилось так».
«Нет, Антон. Не получилось. Вы решили за меня. Не спросив, не обсудив. Просто решили - будет жить с нами».
«Ты делаешь из мухи слона».
«Я делаю из мухи слона? - голос Людмилы дрогнул. - Это моя квартира. Я плачу половину ипотеки. Я имею право знать, кто будет жить под одной крышей со мной».
«Это моя мать!»
«И это мой дом!»
Они замолчали. Из соседней комнаты донесся кашель - Валентина Ивановна не спала. Слышала каждое слово.
Людмила встала.
«Я подумаю».
Следующие дни она будто провалилась в какой-то кошмар. Валентина Ивановна демонстративно молчала, обиженно вздыхала, громко сморкалась. Антон ходил мрачный, на вопросы отвечал односложно. А Людмила каждое утро просыпалась с мыслью - как дальше жить?
Она перестала готовить - все равно свекровь переделает по-своему. Перестала убираться - зачем, если ее способ «неправильный». Приходила с работы и сразу запиралась в спальне. Единственное место, где она могла побыть одна.
Но и туда добралась Валентина Ивановна. Однажды Людмила пришла домой и обнаружила, что в их шкафу все переложено. Ее вещи висели по-другому, белье сложено в другом порядке.
«Валентина Ивановна, вы зачем в наш шкаф лазили?»
«Не лазила я никуда. Просто гладила белье, заодно разложила аккуратно. У тебя же беспорядок был».
«Это мой шкаф! Мое белье! Мой беспорядок, если хотите!»
«Ну вот, разнервничалась опять. У тебя прямо истерика на ровном месте. Тоша, ты слышишь, как она со мной разговаривает?»
Антон вышел из ванной, мокрый, в полотенце.
«Люд, ну успокойся. Что ты кипятишься? Мама добро хотела».
«Добро? Она роется в моих вещах!»
«Ну роется, ну и что? Семья же».
«Мы не семья! - вырвалось у Людмилы. - Мы - это я и ты. А она - гостья. Которая должна была уехать три недели назад!»
Повисла тишина. Валентина Ивановна всхлипнула, приложила платок к глазам.
«Вот оно что. Значит, я тут гостья. Временная. Лишняя».
«Мама, ну хватит, - Антон обнял мать за плечи. - Никто так не говорил».
«Я как раз так и говорила, - Людмила стояла посреди комнаты, руки тряслись. - Потому что это правда».
Она вышла из квартиры. Села в машину и поехала куда глаза глядят. Остановилась у озера, где они с Антоном гуляли в первое лето знакомства. Тогда он дарил ей ромашки, говорил, как счастлив, что она есть. Тогда казалось - они будут вместе против всего мира.
А теперь мир сузился до двухкомнатной квартиры, где ей нет места.
Людмила достала телефон, позвонила подруге Ире.
«Можно к тебе приехать? Переночевать».
«Конечно. Что случилось?»
«Потом расскажу».
Она приехала к Ире поздно вечером. Села на кухне, и все вылилось - про свекровь, про переставленные банки, про рытье в шкафах, про Антона, который встал на сторону матери.
«Я больше не могу, - Людмила уткнулась лицом в ладони. - Это же мой дом. Почему я чувствую себя там чужой?»
«А Антон что говорит?»
«Ничего. То есть говорит - потерпи, мама помогает, не придирайся. Он меня вообще не слышит».
Ира задумчиво помешивала чай.
«Знаешь, у меня знакомая была в похожей ситуации. Свекровь приехала погостить - и осталась. Три года прожили все вместе, пока та знакомая не съехала. Сама. Подала на развод».
«И что потом?»
«Потом ее муж женился во второй раз. И знаешь что? Новую жену со свекровью тоже заселил. Это была не проблема квартиры. Это была проблема его».
Людмила молчала. Где-то внутри она это понимала. Валентина Ивановна - только следствие. Причина - Антон. Который не смог сказать матери «нет». Который пожертвовал женой ради комфорта матери.
Утром Людмила вернулась домой. Валентина Ивановна встретила ее на пороге.
«А, явилась. Тошенька всю ночь не спал, места себе не находил. Ты хоть понимаешь, что творишь? Совсем совесть потеряла?»
«Где Антон?»
«На работе уехал. Сказал, с тобой говорить не хочет, пока не извинишься».
Людмила прошла в спальню, достала чемодан. Начала складывать вещи.
«Ты что делаешь?»
«Съезжаю».
«Как это съезжаю? Ты что, с ума сошла?»
«Нет. Я как раз в здравом уме. Может, впервые за последний месяц».
Она собрала самое необходимое. Косметику, документы, одежду. Книги оставила - потом заберет.
Валентина Ивановна стояла в дверях, бледная.
«Ты из-за меня уходишь? Так и знала. Хочешь разрушить нашу семью».
«Вашу семью я не трогаю, - Людмила застегнула чемодан. - Живите вдвоем, раз так хотите. А я больше не могу».
«Тоша тебя не простит».
«Посмотрим».
Она вышла из квартиры и почувствовала - дышать стало легче. Как будто сняли с груди тяжелый камень. Села в машину, позвонила маме.
«Можно к тебе на недельку? Мне нужно время подумать».
«Конечно, доченька. Приезжай».
Антон позвонил вечером. Голос был холодный, обиженный.
«Мама сказала, ты съехала».
«Да».
«Из-за нее?»
«Из-за нас обоих, Тонь. Из-за того, что ты не услышал меня. Ни разу».
«Я прекрасно тебя слышал. Просто не понимаю, что случилось. Мама живет с нами, помогает. В чем проблема?»
«В том, что я не хочу жить втроем. Я хочу жить с мужем. Вдвоем. И если ты не понимаешь разницы - нам не о чем говорить».
«То есть ты хочешь, чтобы я выставил собственную мать?»
«Я хочу, чтобы ты выбрал. Мать или жена. Я устала быть на втором месте».
Он помолчал.
«Это ультиматум?»
«Называй как хочешь».
«Знаешь что? - голос стал жестким. - Поживи у мамы своей. Подумай. А потом посмотрим».
Он повесил трубку.
Людмила сидела в своей старой комнате, в доме родителей, и смотрела в окно. На душе было странно - не больно, а пусто. Как будто что-то закончилось.
Прошла неделя. Антон не звонил. Людмила ходила на работу, возвращалась к родителям, помогала маме по дому. Жизнь потекла спокойно, размеренно. Без замечаний, без контроля, без чувства, что ты лишняя в собственном доме.
На восьмой день позвонила Ира.
«Слушай, я тут случайно встретила Антона. Он был с мамой. Зашли в магазин за продуктами. Она его под руку держала, выбирала ему колбасу. Он стоял как маленький, кивал. Жалкое зрелище, честно».
Людмила усмехнулась.
«Ну и славно. Значит, всем хорошо».
«Ты серьезно не вернешься?»
«Не знаю, Ир. Наверное, нет».
Через две недели Антон приехал. Без звонка, без предупреждения. Просто постучал в дверь.
Людмила открыла. Он стоял на пороге, помятый, с темными кругами под глазами.
«Привет».
«Привет».
«Можно войти?»
Они сели на кухне. Мама тактично ушла в комнату.
«Люд, - начал Антон. - Мне плохо без тебя. Правда плохо. Приезжай домой».
«А твоя мама?»
Он помолчал.
«Она там. Живет».
«Значит, ничего не изменилось».
«Ну а что я могу сделать? Она же моя мать».
Людмила кивнула.
«Понятно. Тонь, я не вернусь. Пока она там - я не вернусь».
«То есть ты заставляешь меня выбирать?»
«Нет. Ты уже выбрал. Месяц назад, когда привез ее без моего согласия. А сейчас просто подтверждаешь свой выбор».
Он встал, зло задвинул стул.
«Знаешь, я думал, ты другая. Думал, понимающая. А ты как все - эгоистка».
«Может быть, - Людмила посмотрела ему в глаза. - Но я больше не хочу жить в своем доме как гостья. И я не хочу мужа, который видит во мне проблему каждый раз, когда я не согласна с его мамой».
Антон ушел. Больше не звонил.
Прошел месяц. Людмила начала искать съемную квартиру. Маленькую однушку, но свою. Где можно расставить банки как хочется. Где можно вешать полотенца как хочется. Где не нужно отчитываться, во сколько придешь и куда идешь.
Она нашла квартиру через два месяца. Светлую, на пятом этаже, с видом на парк. Съехала туда в первый же день, едва подписав договор.
Родители помогли с переездом. Мама плакала, но говорила:
«Я горжусь тобой, доченька. Ты сделала правильно».
Людмила расставила вещи, повесила шторы, купила новое покрывало. Села на диване и огляделась. Тихо. Пусто. Одиноко.
Но - свое.
В телефоне пришло сообщение от Иры: «Ну как? Освоилась?»
Людмила улыбнулась и ответила: «Да. Хорошо мне тут».
И это была правда.