Владимир посмотрел на погасший экран телефона и передал его сыну.
- Пап, ну, что, он нашёл, да? – спросил Сашка.
- Нашёл, - кивнул Владимир.
- И что написано на том листке, – спросила Лариса Васильевна, стоящая в проёме двери, опираясь плечом на косяк. Она слышала, почти всё, что говорил сын по телефону, находясь в своей комнате через открытые двери, поэтому сейчас стояла в дверях и ждала ответ на свой вопрос. А Владимир медлил с ответом. – Ну, дык, ты чё молчишь? Язык проглотил, что ли? Я хочу знать, что там написано, - требовала она.
Глава 117
- Мам, тебе, наверное, лучше не знать, - попытался уйти от прямого ответа Владимир.
- Это почему? Ваське сказал, а мне нельзя, да? – грозно зыркнула она на сына.
- Мам, побереги себя хоть немного, - встряла в их разговор Тамара.
- Ты чего, Том? Что значит «побереги себя»? Ты знаешь, о чём речь. Все знают…, а я? Я ничего не знаю! Что вы скрываете от меня? Кем вы меня считаете? За кого держите? – взвилась Лариса Васильевна.
- За мать, мы тебя считаем…, за мать! Хочешь знать?
- Хочу! – с вызовом повторила она.
- Ладно. Только ты…, ты не слишком волнуйся. Борис Моисеевич в том листке перечислил, кому и сколько заплатил. Ну, ты поняла за что, да? – смотрел в глаза матери Владимир.
- Что? Ты знал за сколько продали Васеньку, и молчал всё это время? Вовк, ну как же так…, - Лариса Васильевна всплеснув руками, сразу одну руку поднесла к груди, побледнев.
- Сашк, быстро за водой…, - Тамара вскочила с дивана и подбежала к свекрови. – Идём, мам, сядь…, сейчас выпьешь воды…, - довела она её до дивана и усадила.
- Вот, бабуль, пей, - прибежал Сашка с чашкой холодной воды.
Лариса Васильевна сделала несколько глотков, немного отдышалась и, посмотрев на сына, выдавила из себя хриплым голосом всего только:
- За сколько?...
- Слишком дёшево…, чтоб это обсуждать…, - выдавил из себя Владимир.
- Но в долларах же…, - изрёк Сашка.
- Да какая разница в рублях или в долларах…, бумажки разные, а так, практически одна и та же сумма, - сказала Тамара.
- Как одна и та же сумма? – удивился Сашка.
- Сашк, Интернет под рукой…, посмотри курс доллара, что тогда был и не удивляйся, - оборвала его Тамара.
Сашка уткнулся в телефон.
- Вот это да! Курс - ноль девять. Рубль дороже…, обалдеть! – возбуждённо бурчал Сашка.
- Мам, валидол…, корвалол… принести? Выпьешь? – участливо предложила Тамара.
- Нет. Не надо ничего, - отказалась Лариса Васильевна и горестно вздохнула. – Ох-хо-хоо…, Васька…, Васька…, как ты там? Мы тут все вместе, а ты там один…, сынок, - она представила сына с листком в руках в одной из комнат особняка…
**** ****
Владимир, в тёплой фланелевой пижаме, прислонившись спиной к подушке, приставленной к изголовью, сидел в кровати. Как ни странно, но в этот раз в руках у него ничего не было – ни ручки, ни тетради, которые он ещё перед обедом положил на тумбочку и больше к ним не прикасался. Писать он и не собирался. Его голова была забита другими мыслями. Он думал и даже представлял, как начнёт свой разговор с супругой. Он хотел узнать от неё, что же произошло после того, как его сократили, и он остался без работы. Он понимал, что воспоминания о тех временах могут быть не слишком приятные и для неё, и для него. Но что делать? Это их общее прошлое. И какое бы оно не было, он должен знать о нем. В его голове крутились варианты начала разговора, а он один за другим отвергал их…
- Ты ещё не спишь? – зашла в спальню Тамара.
- Нет. Тебя жду, - ответил он.
- У мамы была. Чёт, она так разволновалась…, едва успокоила, - Тамара сняла халат, бросила его в кресло и, откинув одеяло со своей стороны, поправила подушку. – Давай, выключай свет, и будем спать, - забралась она под одеяло.
- Том, я с тобой поговорить хочу, - произнёс Владимир, свет гасить он не собирался.
- О чём, или о ком? Только не о Ваське…, с меня хватит. Только и слышу весь вечер – Вася…, Васенька…, Васюлечка…, - произнесла она послёднее предложение голосом свекрови.
- Нет. Не о нём… Обо мне поговорим? - Владимир протянул руку вдоль её подушки. Тамара положила на неё голову.
- О тебе?
- Да. Я сегодня …, да, что сегодня…, я каждый день пытаюсь вспомнить прошлое. Кто я? Кем был? Где работал? Кем? Ну, а сегодня…, в общем, я нашёл старые институтские учебники. Полистал их. Понял, что образование у меня высшее. Сашка сказал, что я в институте в проектном отделе работал, пока институт не продали. А что было потом, говорить не захотел. Сказал, что мне лучше спросить у тебя. Том, вот меня сократили…, а потом? Что было потом?
- Хочешь, чтоб я тебе рассказала, да?
- Хочу. Я хочу знать, что было…
- Ладно, расскажу. Только ты не обижайся, хорошо? – договаривалась Тамара.
- Ну, давай, рассказывай, я слушаю…, - вместо ответа на её уговор сказал Владимир.
- Знаешь, может ты…, может тебя твоё подсознание умышленно не пускает в твоё прошлое…, и поэтому ты не можешь вспомнить ничего…, - сказала Тамара.
- Что? Умышленно не пускает? Не понял. Как это не пускает? Ты о чём, Том?
- Я? Я о том, что было после твоего сокращения, – приподняла голову с его руки Тамара и, взяв свою подушку за угол, прислонила её к изголовью. – Знаешь, потеря работы для тебя оказалась огромной трагедией, - говорила она, усаживаясь, как и он в постели. - Если бы тебя сократили одного, то, возможно, ты бы быстро нашёл работу. Но тут сократили и уволили всех, кто работал в вашем институте. На улице оказалось много классных специалистов. И все ринулись искать работу. Кому-то повезло, но большинству нет. Выживали, кто как мог. Работали в одиночку, группами. Заказы искали…, везде давали объявления…, в газеты, интернет…, пытались подключать знакомых, выходить на заказчиков института…, клеили на доски объявлений…, ну, в общем везде, где только можно. И проектировали всё от коттеджей и дачных домиков до сараев и туалетов. Сам понимаешь, платили мало, часто работали в убыток. Нервы не выдерживали. Многие начали пить. И ты в их числе.
- Я пил?
- Ещё как…, - покачала головой и скривилась Тамара. – Может, не стоит ворошить этот период, а? – спросила она и посмотрела в глаза супруга.
- Нет уж, если начали, то продолжим…, - настаивал Владимир.
- Ладно, как хочешь. Скажу только, что это не первый период, твоего пьянства, - поджала губы Тамара.
- Ну, да, вероятно не первый. Мама говорила, что я и раньше позволял себе…, и даже однажды поднял руку на сына…, - вспомнил Владимир разговор с матерью на кухне.
- Да, было такое. Ты тогда поклялся, что ни напиваться не будешь, ни руки распускать…, - сказала Тамара и замолчала на некоторое время.
- И долго я держался? – спросил Владимир, прервав затянувшуюся паузу в их разговоре.
- Да лет десять, примерно…, а потом…, не выдержал, сорвался. Напивался в стельку. Не ночевал дома. Спал у кого-нибудь из своих собутыльников, но чаще в подъездах, на скамейках в парке, или вообще под забором.
- Даже так? - вытаращив глаза, смотрел на супругу Владимир. – А вы?
- А мы искали тебя по ночам. Находили. Приводили домой. Отмывали. Ты клялся, что это в последний раз, что больше не будешь. Но через пару дней напивался в стельку снова.
Алкоголь, это наркотик, он просто так свои жертвы не отпускает…, - произнесла с горечью в голосе Тамара.
- Но что-то произошло, да? – с надеждой смотрел Владимир на супругу.
- Ну, да, для такого, каким ты тогда был, должно было что-то произойти…, - Тамара взяла с тумбочки свой телефон и, поводив пальцем по экрану, передала его в руки супруга. – Вот смотри, в кого ты превратился.
- Это я? – не поверил своим глазам Владимир. – М-да…, только и смог он выдавить из себя, рассматривая фотографию.
- Вот, вот. У меня был такой муж…, глава семейства…, отец моих сыновей..., единственный сын у матери. Представляешь, как на меня соседи, сотрудники, родители детсадовских детей смотрели? А детям в школе, что только не устраивали одноклассники. А как к ним учителя относились?
- И всё из-за меня?
- Ну, не из-за меня же, - возмутилась Тамара.
- Ладно, я понял, что был скотом, но что-то же меня остановило? – задал он вопрос, который его интересовал.
- Остановило. Палёная водка, которую вы пили, отправила на тот свет сразу троих твоих собутыльников. Она тебя остановила! Совершенно случайно ты не оказался в их числе. Тебя мать закрыла дома на замок, и ты не смог выбраться. Сигануть с четвёртого этажа побоялся. А они приходили…, звали…, требовали от тебя денег, которые ты им задолжал. Ты отыскал заначку матери и бросил деньги с балкона. В общем, на эти деньги они и закупили эту водку. Уже вечером все они оказались в больнице, а к утру всё…, отдали Богу душу. Никого не удалось спасти.
Рассказ Тамары был краток, только факты. А перед глазами Владимира проплывали одна за другой картины из прошлого и он, вернее тот мужик с экрана Тамариного телефона, обросший, небритый, с впалыми щеками и глазами на выкате, там участвовал.
- Кошмар! - произнёс Владимир и провёл рукой по лицу.
- Не то слово. Мужики-то те, тоже были из вашего проектного отдела…, - сказала Тамара и замолчала, на какое-то время. – В общем, это была для тебя трагедия, не меньше по своему значению, чем сокращение и увольнение. Говорят же, «клин клином вышибают». Ты взялся за ум. На девятый день, ты навестил вдов, и записал на флешки всё, что было в компьютерах твоих друзей, пообещав, что в память о них ты что-то там спроектируешь и построишь. Но пока не выполнил своё обещание, - сказала Тамара.
Владимир долго молчал, не говорил ни слова, потом, повернувшись, погасил лампу на своей прикроватной тумбочке.
- Ладно, давай спать. Хорошо, что ты мне всё рассказала, - поправил он свою подушку и опустил на неё голову. – Хорошо, что ты у меня есть…, есть Серёжа…, Саша. И хорошо, что мама с нами, - прижался он к супруге, понимая, что она его главная опора в жизни…