«Может, зря я ему всё рассказала? – сомневалась и корила себя Тамара. Она лежала в постели с закрытыми глазами и делала вид, что спит. – Нет, не зря…, совсем не зря. Хватит над ним трястись, и оберегать его. Он вполне здоров. Переживёт! А то заладил..., «Пытаюсь вспомнить…, пытаюсь вспомнить. Кто я? Что было?» Ну вот, и узнал? И что? Стало лучше? Все проблемы сразу решились оттого, что узнал? - мысленно вернулась Тамара к их разговору. - Не помнит он. Кому ж вспоминать такое захочется? Мне? А мне надо? Думаешь, мне приятно вспоминать твои выкрутасы? – говорила мысленно она сама себе. - Вон, даже твой мозг, вспоминать отказывается. Эх, Вовка, Вовка, ты что, думал, вспомнишь, и будешь жить как прежде? Нет уж, дорогой, я той жизнью сыта по горло. Я себе счастья хочу и желаю, благополучия хочу себе, и детям тоже. А ты? Ты решай сам, чего ты хочешь…, ищи сам своё место в этой жизни, - спорила сама с собой Тамара. – Кто я? Кто я? Заладил. Да кто знает, кто ты сейчас, если ты сам не знаешь? Самойлов ты! И этим всё сказано. Я знаю тебя только бывшего. Кто ты сейчас, Самойлов Владимир Иванович? Решай сам. Я для тебя не советчик, - Тамара перевернулась на другой бок. – Всё, хватит. Завтра на работу. Выспаться надо…», - сложила она ладони лодочкой, и подсунув их под щёку, отогнала все тревожащие её мысли от себя.
Глава 118
**** ****
«Вот ты и узнал, то, что хотел. Что, легче стало? - Владимир лежал в постели с открытыми глазами, ему не спалось. Сон куда-то улетучился. – Ну, да, - думал он – Тамара рассказала обо всём в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Не назвала ни имён, ни фамилий. Её понять можно…, ей было неприятно вспоминать…, как и мне сейчас такое слышать. Чёрт, ну и жизнь у меня была…», - в его сознании вихрем крутились мысли. Владимир пытался их как-то направить в нужное русло, но у него ничего не получалось, ничего не выходило. Перед глазами картинками проплывали слова сказанные супругой. О чём только он не передумал за эту ночь, что только не представил, лёжа в темноте рядом с давно уснувшей Тамарой. Уснул он только под утро, сразу окунувшись в странный длинный сон.
Снились ему его друзья: Виктор Беляков, Юрий Носонов, и Николай Старцев. Где бы он ни оказался, куда бы ни шёл, они всюду были неотступно рядом. Они были с ним на рыбалке. Он сидел на берегу Волги с удочкой, смотрел на поплавок, они сидели рядом и молчали. Было жарко, солнце поднялось высоко и слепило в глаза. Рыба не клевала, и они не уходили. А потом картинка сменилась. Вот он уже на охоте…, идёт на лыжах по следу за беляком, они идут рядом. Холодно…, ветер свищет, а они не отстают, бегут без лыж, едва касаясь ногами снежного покрова. Зайца он так и не добыл… А вот уже другая картинка. Он едет в автобусе. Он сидит на сиденье, отвернувшись к окну, и видит в стекле их отражение. Они молча стоят рядом с его сиденьем и с каким-то укором смотрят на него. Во всех эпизодах сна одеты они были не по сезону. В белых рубашках, костюмах и галстуках, как будто только что покинули совещание. За весь сон никто из них не произнёс не слова…, - только укор в глазах, жёсткий, колючий, пробирающий до костей.
- Уф…, - открыл он глаза и, ничего не понимая, откинул одеяло, - приснится же, - пробормотал он, - усевшись на кровати, и спустив ноги, поискал свои тапки. – Кто они, эти трое? Почему они преследуют меня? – провёл он рукой по своей густой шевелюре и напряг память. – Ааа, - вспомнил он ночной разговор с супругой, - так это ж, Витька Беляков, Колян Старцев и Юрка Носонов, - назвал он своих друзей - собутыльников, произнеся имена и фамилии вслух. «Чего вам надо от меня? - спросил он их мысленно. - Да, я обещал …, но не вам, а вашим жёнам, - вспомнил он слова Тамары. - Ну, не выполнил обещание, и что? Преследовать меня за это надо, да? Вы же видели…, знаете, что произошло со мной в поезде. Я ехал в Москву, не просто так. Я хотел выполнить своё клятвенное обещание… - со всей серьёзностью говорил он им мысленно. - Я думал о вас, а вы? Вам слабо подсказать мне, кто так поглумился надо мной? Слабо, да? Конечно, слабо! Я знаю, что и завтра приснившись, вы мне ничего не расскажите. А раз молчите, то брысь отсюда…, - взмахнул он руками и встал с кровати. – Брысь, убирайтесь из моей головы…, давайте…, давайте…, петухи уже давно пропели», - наорал он на них мысленно и вышел из спальни.
- Подожди, я что, вспомнил? Вспомнил их и вспомнил, зачем ехал в Москву? – спросил он вслух себя, остановившись в коридоре.
- Вов, ты чего там бормочешь? – выглянула из кухни Лариса Васильевна.
- Мам, похоже, я вспомнил…, - ответил Владимир, повернув голову в её сторону.
- Что вспомнил? – прищурившись, спросила она.
- Не что, а кого, - поправил Владимир мать.
- Ну, и кого ж ты вспомнил?
- Витьку Белякова, Юрку Носонова и Коляна…
- Старцева, что ли? Нашёл кого вспоминать…, - нахмурилась Лариса Васильевна. – Собутыльников своих он вспомнил, - всплеснула она руками. – Да чтоб им…
- Мам, они мне всю ночь снились, - признался Владимир, заходя на кухню.
- Снились? – подняла она на сына брови. - С чего вдруг? Чего они от тебя хотели? – прислонилась она к разделочному столу.
- Не знаю. Ходят за мной и молчат…, и смотрят с таким укором…, - Владимир передёрнул плечами.
- Укором, говоришь? Ну, да, это же ты им деньжат подкинул. Стырил у меня и им сбросил с балкона, наверно мало показалось…, на пятую бутылку не хватило…
- Так это правда?
- Что правда? – не поняла Лариса Васильевна, о чём её спрашивает сын.
- Ну…, что я…, я в прошлом пил беспробудно…, - уставился в пол Владимир.
- Хм…, пил он беспробудно…, - хмыкнула она. – Если б только пил…, - Лариса Васильевна осуждающе покачала головой.
- А что ещё? Руки распускал, да?
- Хмм…, и руки распускал…, так, что всем доставалось…
- И тебе? – вытаращил глаза на мать Владимир.
- И мне доставалось, и детям, и Тамаре. Из дома тащил всё, что можно продать, и пропить…, всё было.
- Мам, но я же бросил…, бросил же пить, да? – с надеждой спросил Владимир.
- Бросил, когда понял, из-за чего их не стало, и ты мог бы с ними уже там быть, - стрельнула в потолок глазами Лариса Васильевна.
- А что было потом? Ну, после того, как я бросил пить? – спросил Владимир.
- Ну, Вовк, это уж ты сам вспоминай. Дружков своих вспомнил? Вспомнил. И остальное вспомнишь. Не думай, что кому-то из нас приятно вспоминать то, как ты выходил из своей алкогольной зависимости и привыкал к нормальной жизни. И вот ещё что, не приставай к Томке со своими расспросами. Она и так вся на нервах. Ты…, дети…, Новый год скоро…, работы столько…, - перечисляла она. Владимир от таких слов матери буквально сжался. – Ладно, садись за стол, завтракать будем, - отвернулась она от него, и подошла к холодильнику…
**** ****
После завтрака Владимир записал в тетрадь и свой сон, и свои воспоминания, а потом до прихода из школы сына листал старые учебники, справочники, журналы…, восстанавливая в памяти то, что знал когда-то, где прекрасно ориентировался и чувствовал себя как рыба в воде…
- Сашк, где мой компьютер? – спросил Владимир, когда Сашка заглянул в большую комнату.
- Папк, спроси у мамки, - снова уклончиво ответил Сашка.
- Сашк, я его пропил, да? – сверлил глазами Владимир сына.
- Нет. Мамка успела его увезти, - ответил Сашка.
- Куда?
- В деревню к бабке с дедом. Он у них стоит.
- Но я же бросил пить, почему он у них до сих пор?
- Мы все боялись, что ты снова сорвёшься, - ответил Сашка и отвёл глаза в сторону.
- Сашк, но я же что-то делал..., не сидел же, сложа руки?
- Да, не сидел. Ты работал с утра до вечера с Максимом Николаевичем Гоголевым, - ответил Сашка.
- С Максом? – Владимир вспомнил мужика, которого видел в автобусе, когда они ехали домой с Тамарой, получив паспорт. – Я работал с ним? – в голове у Владимира хороводом закрутились мысли. – Так вот почему он слинял тогда…, ну зря он так со мной…, да и с вами…, зря…, - прищурил Владимир левый глаз.
- Папк, ты его вспомнил, да? – спросил Сашка.
- Да, Саш, вспомнил. И ему придётся меня вспомнить…