Диспетчерская 911 Лос-Анджелеса была заполнена привычным утренним гулом. Лиза Торрес, диспетчер с пятилетним стажем, допивала холодный кофе, когда на ее мониторе замигал новый вызов. Она надела наушники и нажала кнопку приема, ее голос стал профессионально-ровным.
— Служба 911, что случилось?
В трубке послышалось частое, прерывистое дыхание. Голос молодого мужчины звучал сдавленно.
— Алло? Полиция? Мне нужна помощь. Здесь авария. На бульваре Сансет, у самого входа в парк «Эко». Полицейская машина... она врезалась в старое дерево.
Пальцы Лизы уже летали по клавиатуре, заполняя шаблон.
— Есть пострадавшие? Вы видите людей в машине?
— Да... они не двигаются. И машина... вы не поверите. Она странная. Не наша. Как из мультфильма. Из «Зверополиса».
Лиза на секунду замерла. Она смотрела этот мультфильм со своей дочкой раз двадцать.
— Сэр, уточните, пожалуйста. Вы говорите, что видите людей в костюмах? Возможно, это актеры?
— Нет! — голос звонившего дрогнул, но в нем не было истерики, только чистая, леденящая уверенность. — Это не костюмы! Я стою совсем рядом! Это мех. Настоящий. За рулем крольчиха в форме. Рядом лис. Они дышат, но глаза закрыты. Очень слабо дышат.
Протокол был выше личных ощущений. Очевидец сообщает о пострадавших. Он напуган, но звучит трезво.
— Хорошо, помощь уже в пути. Мне нужно ваше имя.
— Эван. Эван Коултер.
— Эван, я остаюсь с вами на линии. Скажите, есть ли запах бензина, дым?
— Нет, никакого запаха. Тишина. Только мотор остывает, потрескивает.
— Хорошо. Если есть возможность, и вы не подвергаете себя опасности, осторожно подойдите и проверьте пульс у пострадавших. Если двери не открываются, можно попробовать аккуратно разбить боковое стекло, но только если у вас есть чем это сделать безопасно. Главное — не перемещайте их.
— Я... я попробую. У меня в багажнике есть аварийный молоток.
Послышались шаги, затем звук открывающегося багажника. Лизе было слышно его тяжелое дыхание.
— Я подошел к пассажирской стороне. Стекло уже в трещинах. Я постучу... — раздался приглушенный, но звонкий удар, затем еще один, и звук рассыпающегося стекла. — Ок... окно разбил. Руку просовываю. Лис... он пристегнут. Шея... теплая. Ищу пульс на шее. Боже... есть. Есть пульс! Слабый, но есть. Неровный.
— Отлично, Эван, вы молодец. А водитель?
— Сейчас... крольчиха. Ей, кажется, хуже. Шлем на ней. Щупаю... тоже тепло. Ищу... да! И у нее есть. Еще слабее, но есть. Они оба живы, но еле-еле.
— Прекрасно. Держитесь, Эван. Полиция и скорая уже на подъезде. Оставайтесь на линии.
Лиза переключила канал и связалась с полицейским эфиром, сохраняя ледяное спокойствие.
— Всем патрулям в районе бульвара Сансет у парка «Эко». Код 10-50, повторяю, 10-50, есть пострадавшие в критическом состоянии. Очевидец на месте подтверждает наличие пульса, но слабого. ТС описывается как нестандартный полицейский автомобиль. Будьте готовы к необычной ситуации. Патруль 7-Адам, вы ближайшие.
В эфире наступила короткая пауза, затем раздался голос офицера Риверса, в котором слышалось сдержанное недоумение.
— Центр, 7-Адам принял. Уточните про «нестандартный» автомобиль. Это иномарка?
— Отрицательно, 7-Адам. Очевидец описывает ТС как... визуально сходное с полицейской машиной из анимационного фильма «Зверополис». Повторяю, пострадавшие, по его словам, — антропоморфные животные. Очевидец трезв. Выезжайте.
— ...Понял. 7-Адам в пути.
В машине 7-Адам воцарилось молчание. Офицер Майкл Риверс и его напарник Дэвид Гомез переглянулись. Гомез доедал пончик.
— Зверополис? — переспросил Гомез, вытирая пальцы салфеткой. — Это что, розыгрыш? Новая скрытая камера?
— Не знаю, — буркнул Риверс, включая мигалки и сирену. — Но если там и правда люди в беде, а этот парень троллит... он у меня сядет за помеху работе. Готовься ко всему.
Их «Краун Виктория» с ревом рванула по направлению к Сансету.
На месте Эван Коултер, бледный как полотно, стоял у разбитого окна странной машины. Он не сводил глаз с двух фигур внутри. Крольчиха, Джуди Хопс, беззвучно шевельнула губами. Ее ухо слабо дернулось.
Вскоре прибыла полиция. Риверс и Гомез вышли из машины, и их профессиональная маска на мгновение сползла, открыв чистое, немое изумление.
— Твою мать, — тихо выдохнул Риверс, приближаясь к автомобилю. Он выглядел так, будто сошел со страниц фантастического комикса. Через разбитое стекло он увидел то, что никак не укладывалось в голову. Мех. Настоящий, пушистый мех на морде лиса. И полицейская форма, идеально сидевшая на крольчихе.
— Это... куклы? — нерешительно спросил Гомез.
— Нет, — ответил Риверс, его голос стал жестким и деловым. — Нет, они живые. Видишь? Грудь поднимается. — Он повернулся к Эвану. — Вы Эван? Молодец. Отойдите за ограждение, пожалуйста.
Он взялся за рацию.
— Центр, 7-Адам на месте. Подтверждаю ДТП с одним ТС... экзотического вида. Два пострадавших. Состояние критическое, но признаки жизни есть. Срочно требуется пожарный расчет для вскрытия ТС и две бригады EMS. Местность оцепляем.
Пока Гомез растягивал ленту, оттесняя первых зевак с телефонами, Риверс попытался открыть водительскую дверь. Она не поддавалась, искривленная ударом.
Спустя несколько минут, которые показались вечностью, на место прибыли пожарные. Бригадир, крепкий мужчина по имени Карлос, одним взглядом оценил ситуацию.
— Ничего себе тачка, — только и сказал он. — Ладно, парни, работаем. «Челюсти» готовь. Аккуратнее, внутри живые.
Под визг гидравлики стальные клещи впились в металл. В этот момент подъехала скорая помощь. Фельдшер Марко и санитар Аня выпрыгнули из кабины, таща носилки. Увидев, что находится в салоне, Аня замерла.
— Господи... это же они. Настоящие.
— Не гляди, работай! — рявкнул Марко, но его собственные руки дрогнули, когда он взял шейный воротник. Он осторожно, с невероятной бережностью, начал фиксировать шею крольчихи. Мех под его пальцами был мягким и очень теплым.
В этот момент Джуди Хопс застонала. Ее веки дрогнули, приоткрыв лиловые, совершенно нечеловеческие глаза, полные боли и непонимания.
— Где... что? — ее голосок был хриплым, еле слышным.
— Тихо, ты в безопасности, — сказал Марко, и его голос сам собой стал мягче. — Ты попала в аварию. Ты в больнице. Как тебя зовут?
— Джуди... Джуди Хопс. ZPD... — она попыталась повернуть голову, ища взглядом. — Ник... где Ник?
— Рядом, с ним работают, — соврал Марко, зная, что лиса еще не извлекли. — Ты помнишь, что случилось?
Джуди зажмурилась, ее мордочка исказилась от усилия и боли.
— Погоня... грузовик с орхидеями. Тоннель... потом свет. Яркий свет. И дерево... мы не успели... — слеза скатилась по щеке, исчезнув в меху. — Это я... я вела...
— Ничего, офицер, сейчас главное — ты, — твердо сказал Марко, помогая пожарным перенести ее на жесткие носилки. Пожарные в это время уже вытаскивали Ника. Когда его положили рядом, он был без сознания, но его грудь тоже ровно поднималась. Аня, поборов первый шок, ловко установила ему капельницу.
— Юнит 3-8 — Центральной больнице, — Марко говорил в рацию, уже внутри санитарного фургона. — Два пациента с политравмой, оба в тяжелом, но стабильном состоянии. Один в сознании, спутанность, ретроградная амнезия. Пациенты... морфологически не соответствуют стандартным антропометрическим параметрам. Повторяю, не соответствуют. Будьте готовы.
В больнице их ждал еще больший шок, но машина заработала. Рентген, томография, анализы. Их поместили в одну изолированную палату. Джуди очнулась первой. Ник пришел в себя позже, его пробуждение было типичным.
— Уф... кто-то решил перемешать мой мозг в блендере? — простонал он, не открывая глаз.
— Ник? — слабый, но полный надежды голос Джуди донесся справа.
Ник заставил себя открыть глаза. Увидел больничный потолок, капельницу, и... Джуди на соседней кровати. Бледную, перевязанную, но живую. Огромное облегчение отогнало боль.
— Эй, морковка, — его голос был хриплым, но в нем зазвучала знакомая теплая насмешка. — Решила проложить новый маршрут через лес?
— Ник! — в ее голосе смешались слезы и смешок. — Ты... как ты?
— Всего лишь парочка новых вмятин на идеальном кузове, — он попытался улыбнуться, но застонал. — Где мы, кстати? И почему тут пахнет так... стерильно?
— Мы в Лос-Анджелесе. В мире людей. Тот тоннель... он был порталом, Ник.
Ник медленно перевел взгляд на окно, за которым виднелись незнакомые высотки.
— Вот это поворот. Значит, мы теперь межгалактические беглецы. — Он посмотрел на ее повязку. — А ты-то как, герой?
— Ребро. Голова раскалывается. Но... мы живы, — она попыталась улыбнуться. — И ты жив, хитрый лис. Я так боялась...
— Со мной-то ничего не случится, — он махнул лапой, но взгляд его был серьезен. — Мы же команда. Помнишь? Хитрый лис и... тот еще упрямый кролик.
— «Тот еще»? — она приподняла бровь, и на секунду в палате стало светлее.
— Самый лучший, — поправил Ник, и в его глазах мелькнула неподдельная нежность. — Самый лучший упрямый кролик.
Вечером, после ухода врачей, в палату постучали. Вошел офицер Риверс, уже в гражданском — темные джинсы и куртка. В руках он держал два пакета.
— Можно? — спросил он тихо.
— Входите, — кивнула Джуди.
Риверс вошел, прикрыл дверь.
— Как вы? Врачи говорят, через пару дней на выписку.
— Сохнем от безделья, — честно признался Ник, разваливаясь на подушках. — Лежать — не наше амплуа.
— Понимаю, — Риверс усмехнулся. Он достал из пакетов их вещи: кошельки и странные телефоны. — Ваши штуки тут не работают. Сети другие. А ваши деньги... — он открыл кошелек Джуди, показав пачку «багсов», — здесь это просто бумага.
Джуди потупилась. Ник хмыкнул.
— Значит, мы не только инопланетяне, но и нищие. Чудесно.
— Не совсем, — Риверс достал из кармана пачку долларов и две банковские карты. Он положил деньги в кошелек Джуди, поверх «багсов», а карты протянул им. — Это предоплаченные карты. На них по пять тысяч. И немного наличных на первые нужды. Карты оформлены через одного моего приятеля. Пин-коды вот. — Он передал клочок бумаги. — Это не взятка. Это... страховка.
Джуди смотрела то на деньги, то на его лицо. В его глазах не было любопытства к диковинке. Была усталая солидарность.
— Почему? — спросила она просто. — Мы для вас проблема.
— Потому что вы — полицейские, — твердо сказал Риверс. — Я видел ваш жетон, ваш пояс. Вы — коп. А он — твой напарник. А коп в чужом городе без гроша — это неправильно. Документы и спецсредства получите в центральном полицейском департаменте.
Он помолчал.
— Начальство будет месяцы решать, что с вами делать. А жить надо сейчас. Поэтому, когда выпишутся, вас поселят в одну из наших казенных квартир. Временно. А дальше... — он вздохнул. — Вы выздоровеете, отдохнете. А сидеть в четырех стенах — это не для вас. У вас есть навыки. Вы — офицер с уникальным опытом. А он — мастер по... чтению ситуаций.
Риверс посмотрел на них обоих.
— Я поговорю с капитаном. Неофициально. Может, удастся оформить вас временно. Консультантами. Или даже на улицу выйти в патруль. Граждане, конечно, будут в шоке первые сто раз. Но если вы здесь, то мир уже не прежний. И полиции нужны хорошие кадры. Хоть так вы будете заниматься своим делом. А не киснуть взаперти.
Он встал.
— Подумайте. А сейчас отдыхайте. И, пожалуйста, никаких погонь по нашим улицам. Наших сумасшедших и так хватает.
Он кивнул и вышел.
В палате повисла тишина. Ник перевел взгляд на Джуди.
— Ну что, морковка, — произнес он. — Предложение о работе в параллельном измерении. Карьерный рост.
— Это безумие, — прошептала Джуди, сжимая в лапе холодную пластиковую карту.
— Самое интересное безумие в нашей жизни, — возразил Ник. — Он прав. Сидеть без дела — это не про нас. А патрулировать улицы Лос-Анджелеса... — в его глазах блеснул озорной огонек, — представляешь, сколько тут хитрых лисиц притаилось?
— И глупых кроликов, которым нужна помощь? — слабо улыбнулась Джуди.
— Особенно одной, конкретной, очень упрямой, — заключил Ник, закрывая глаза. — Ладно, офицер. Выбираемся отсюда. А там... посмотрим. Может, и впряжемся в новую упряжку.
Джуди кивнула, глядя в темное окно на огни чужого города. Страх никуда не делся. Но его уже теснило другое, знакомое чувство — долг и азарт нового дела. Они были отрезаны от дома. Но они были вместе. И у них снова появилась работа. А для офицера Джуди Хопс и ее напарника Ника Уайлда это было главнее всего.
Вскоре наступил вечер. Солнце за окном палаты скрылось за крышами небоскребов, окрасив небо в оранжево-лиловые тона. В палате стало тише, приглушенные звуки больницы доносились сквозь дверь как далекий гул.
Дверь открылась, и вошла дежурная медсестра — женщина лет сорока с добрым, но усталым лицом. Она везла за собой тележку с медицинским оборудованием.
— Вечерний обход, — сказала она, стараясь смотреть на них профессионально, хотя в её глазах читалась привычка, смешанная с осторожным удивлением. — Нужно проверить ваши показатели перед сном. Начну с вас, офицер Хопс, если вы не против.
Джуди кивнула, стараясь сесть прямо и игнорируя тупую боль в боку.
— Сначала сатурация, — медсестра достала пульсоксиметр. — Ваш… палец, пожалуйста.
Джуди протянула ей лапу. Медсестра аккуратно надела датчик на один из пальцев. Небольшой экран замигал, затем показал цифры.
— Девяносто семь процентов. Отлично. Теперь давление.
Она наложила манжету на плечо Джуди. Автоматический тонометр надулся, зашипел и стал сдуваться.
— Сто десять на семьдесят. Немного низковато, но после травмы и операции — в пределах нормы. Температура.
Электронный термометр мягко пискнул у виска Джуди.
— Тридцать шесть и шесть. Идеально. Теперь послушаю.
Медсестра достала стетоскоп. Она на минуту заколебалась, глядя на плотный мех на груди Джуди.
— Позвольте, — тихо сказала Джуди и сама осторожно отодвинула ткань больничной рубашки, обнажив участок кожи у основания шеи, где мех был короче.
Медсестра кивнула с благодарностью и приложила раструб. Она слушала внимательно, перемещая стетоскоп.
— Дыхание чистое, хрипов нет. Сердцебиение ритмичное, немного учащенное, но это понятно. Прекрасно. Теперь рефлексы. Посветите мне в глаза, пожалуйста.
Джуди посмотрела на фонарик, которым водила медсестра. Зрачки ровно сужались.
— Отлично. Сожмите мои пальцы. Сильнее. Хорошо. Теперь пошевелите стопами… то есть, лапой.
Джуди выполнила все инструкции. Медсестра сделала пометки в планшете.
— Все в полном порядке. Вы восстанавливаетесь хорошо. Теперь ваш черёд, мистер Уайлд.
Ник, наблюдавший за процессом с каменным лицом, вздохнул.
— Я всегда мечтал, чтобы меня так внимательно осматривали, — пробормотал он, но всё же подал лапу для датчика сатурации.
Процедура повторилась. Сатурация — девяносто восемь. Давление — сто двадцать на восемьдесят. Температура — тридцать шесть и семь.
— Для лиса вы довольно прохладный, — невольно вырвалось у медсестры, и она тут же смутилась.
— Это я от сдержанного шарма, — парировал Ник, но позволил ей послушать сердце и лёгкие. Его дыхание также было чистым, сердцебиение ровным, чуть быстрее человеческого.
Проверка рефлексов у Ника прошла так же гладко. Он даже по просьбе медсестры пошевелил ушами, чем вызвал у неё непроизвольную улыбку.
— Всё выглядит стабильно, — заключила она, делая последние записи. — Доктор зайдёт к вам позже с окончательными результатами. А пока постарайтесь отдохнуть.
Она улыбнулась им обоим уже более непринуждённо, собрала тележку и вышла.
В палате снова воцарилась тишина, теперь уже освещённая мягким светом ночника.
Спустя примерно полчаса дверь снова открылась. Вошла доктор Абрамс с планшетом в руках. Она выглядела более сосредоточенной.
— Ну что, сверим показания, — сказала она, подходя к кровати Джуди. — Данные с мониторов и осмотр Эллен говорят об одном: ваше состояние стабилизировалось. Все жизненные показатели в норме. Боль терпима?
— Да, — кивнула Джуди.
— Прекрасно. Это позволяет нам говорить о выписке уже завтра утром, при условии, что ночь пройдёт спокойно. — Доктор перевела взгляд на Джуди, и её выражение стало чуть более личным. — Но есть один момент, который мы обнаружили в анализах. Офицер Хопс, у вас значительно повышен уровень ХГЧ.
Джуди насторожилась, не понимая термина. Ник приподнялся на локте.
— Что это значит? — спросил он, и в его голосе впервые за вечер не было и тени шутки.
— Хорионический гонадотропин человека… то есть, в вашем случае, видимо, млекопитающего. Это гормон, который вырабатывается при наступлении беременности. У вас положительный тест, Джуди. Вы беременны. Судя по уровню, срок минимальный, несколько недель.
Воздух в палате словно вымер. Джуди застыла, её глаза стали огромными. Она медленно перевела взгляд с доктора на свой живот, затем на Ника. Тот выглядел так, будто его ударили обухом по голове. Все его хитрющие ухмылки и маскировочные шутки рухнули, обнажив чистое, первобытное изумление.
— Я… это… — начала Джуди и снова замолчала.
— Точность? — выдавил из себя Ник одним словом.
— Методики подстроены под человеческую биологию, но базовые гормональные маркеры, судя по всему, универсальны. УЗИ-сканирование, адаптированное под вашу… анатомию, показывает наличие плодного яйца. Пока всё соответствует норме. Стресс и травма, конечно, нежелательный фон, но непосредственной угрозы мы не видим. Просто вам потребуется удвоенная осторожность и покой.
Доктор дала информацию усвоиться, наблюдая за их реакцией.
— Поздравляю вас обоих, — добавила она мягко. — Теперь отдых для вас — не просто рекомендация, а необходимость. Медсестра принесёт бумаги для выписки утром. Если что-то беспокоит — боль, спазмы, головокружение — немедленно зовите.
Она ещё раз кивнула, бросив профессиональный, но сочувствующий взгляд на эту невероятную пару, и вышла, тихо прикрыв дверь.
Тишина, воцарившаяся после её ухода, была абсолютной и оглушительной. Джуди сидела, уставившись в пространство перед собой, её лапы лежали на одеяле неподвижно. Ник с трудом перевёл дыхание.
— Ник… — её голос был беззвучным шёпотом.
Он сбросил одеяло, игнорируя внезапный приступ головокружения, и подошёл к её кровати. Он не сел на край, а опустился перед ней на одно колено, осторожно взяв её лапы в свои. Его пальцы были холодными.
— Джуди, — сказал он, и в этом одном слове было всё: шок, страх, и пробивающаяся сквозь них слабая, неуверенная нить невероятного счастья. — Морковка…
— Мы… родители, — выдохнула она, и слёзы, наконец, вырвались наружу, беззвучно скатываясь по меху её щёк.
— Кажется, да, — он кивнул, и медленная, неумелая, самая искренняя улыбка в его жизни растянула его морду. — Вот это сюрприз. Хитрый лис и упрямый кролик… теперь ещё и папа с мамой.
Она рассмеялась сквозь слёзы, легонько шлёпнув его по плечу свободной лапой.
— Не смей шутить сейчас!
— Это не шутка, — его голос дрогнул. — Это… это самое не шуточное, что когда-либо случалось. Джуди, я… я не знаю, что делать. Я боюсь.
— Я тоже, — призналась она, сжимая его лапы. — Но мы же вместе. Как всегда. Глупый кролик и хитрый лис.
— И теперь ещё… мама и папа, — закончил он. Он наклонился и осторожно, с безмерной бережностью, прикоснулся лбом к её лбу, закрыв глаза. — Что у нас получится, а?
— Что-то прекрасное, — сказала Джуди с той самой железной уверенностью, что вела её через все преграды. — Потому что это — мы.
Ник рассмеялся, коротко и счастливо, и прижал её лапы к своей груди, где сердце билось часто и громко.
За окном Лос-Анджелес зажигал ночные огни. Чужой, огромный, непонятный мир. Но здесь, в этой маленькой освещённой коробке палаты, зародилась их собственная, новая, крошечная вселенная. И это меняло всё.