Рецензия на роман Мэри Шелли «Франкенштейн»: для кого произведение о моральной ответственности творца, почему монстр жалче создателя и как молодая женщина предсказала все этические кризисы генетики.
Когда 18-летняя девочка поставила вопрос, на который человечество не нашло ответа
Представьте: холодное летнее утро 1816 года, вулкан в Индонезии уничтожил урожай по всей Европе, на небе вечный туман, свет не пробивается. Компания молодых поэтов сидит и читает истории о привидениях. Лорд Байрон, будучи самолюбивым и оригинальным самодуром (как и полагается поэту), предлагает каждому написать рассказ страшнее других. И вот 19-летняя Мэри Годвин, которая не так давно потеряла девственность с женатым мужиком, работает над идеей. Во сне ей приходит видение: учёный оживляет существо, видит его живым — и бежит в ужасе. Проснувшись, она поняла, что это будет книга номер один в истории вопроса о том, кто такой чудовище на самом деле.
«Франкенштейн», написанный в 18 лет (опубликованный в 20), остаётся самым философским произведением о границах человеческой науки. И удивительно: это написала женщина, которая не имела ни высшего образования, ни лабораторного опыта, но имела нечто куда более ценное — моральное кровотечение при взгляде на людей, которые создают и бросают.
Сюжет, или как высокомерие прикидывается прогрессом
На рубеже XVIII-XIX веков в Германии. Молодой учёный Виктор Франкенштейн, одержимый идеей разгадать секрет жизни, собирает части мёртвых тел и в один грозовой вечер оживляет своё творение. Момент торжества науки. Момент Прометея, который украл огонь богов. И тут происходит то, чего не было в плане: Виктор видит свою работу живой, дышащей, движущейся — и испытывает такой ужас, такое отвращение, что просто... бежит. Оставляет существо в лаборатории.
Монстр же (назовём его так, хотя Мэри Шелли никогда не дала ему имени, что само по себе философский жест) оказывается не автоматоном, а существом с разумом и способностью к чувствам. Он учится говорить, читает книги (в том числе «Потерянный рай» Мильтона, что в контексте очень остроумно), понимает, что создан и брошен, и — логично для такого положения — решает мстить.
Начинает монстр, как и должно, с убийства людей, дорогих его создателю. Убивает маленького брата Виктора Вильяма (и подставляет невинную служанку Жюстин, которую казнят). Убивает лучшего друга Франкенштейна Клеарваля. Убивает невесту Виктора Элизабет в их брачную ночь — самое издевательское убийство из всех, потому что это убийство любви. И Виктор? Он начинает преследовать монстра по всему миру, дошедший до безумия, доведённый до того, что его жизнь становится зеркальным отражением жизни его творения.
Философия, завёрнутая в готику
Но это не просто готический роман, в котором всё страшно и немного смешно. Это экзаменационная работа по этике, которую Мэри Шелли сдала человечеству без даже попытки получить отметку.
Главный вопрос произведения: кто чудовище? Виктор Франкенштейн — учёный, интеллигент, человек образованный, или монстр, который наделён разумом и состраданием? Если вы прочитали книгу внимательно, вы поняли: чудовище это не форма, а поведение. Монстр просит у Франкенштейна создать ему подругу — не из-за похоти, а из-за одиночества. Это запрос о том, чтобы его не бросали. Это просьба о человеческом участии. Франкенштейн же, испугавшись возможных потомков от этой пары (что, если они будут размножаться!), начинает создавать невесту, а потом — трусливо уничтожает её на глазах у монстра.
Кто здесь зло? Мэри Шелли не даёт однозначного ответа, и в этом вся её гениальность. Она показывает, что зло рождается из отвержения, из неуважения к созданию, из высокомерия творца, который думает, что имеет право создавать и отказываться. Зло — это не врождённое, это привитое. Монстр был бы добрым существом, если бы не встретил человеческого отвращения.
Образ монстра: когда уродство — это прозрачность?
На протяжении всего романа мы видим странную вещь: монстр, одно из самых страшных созданий в истории литературы, говорит с удивительной поэзией и мудростью. Он читает Мильтона и сравнивает себя с Адамом до грехопадения — созданием, которое могло быть невинным, если бы над ним не издевались. Он плачет от своего одиночества, он способен на сострадание (спасает людей из огня), он желает только того, чтобы его любили.
А Виктор? Он трусит, врёт, бегает, отказывается от ответственности. Он рассказывает судье о существе, но судья не верит — потому что история звучит сумасшедшей. Виктор не может документально доказать то, что создал, потому что само его действие нарушает законы природы. Он остаётся заложником своего чуда.
Здесь скрывается едкая, горькая ирония: учёный, который имеет все права гордиться своим открытием, не может похвалиться ни перед кем. Его гениальность превращается в позор. И вместо того, чтобы исправить ошибку, заботиться о творении, он начинает его ненавидеть.
Научная фантастика до того, как она знала своё имя
«Франкенштейн» часто называют первым научно-фантастическим романом, и это правда. Но важнее то, что это первая книга, которая спросила: должны ли мы делать всё, что можем? Это вопрос, который человечество игнорирует уже триста лет. Мэри Шелли установила камертон для всех последующих дискуссий о генетике, клонировании, искусственном интеллекте.
Когда мы сегодня говорим о том, что ИИ может стать опасным, если его неправильно обучить, мы говорим о том, что Мэри Шелли говорила в 1816 году. Только вместо электричества — алгоритмы. Вместо мёртвых частей — данные.
Статистика страдания
Роман написан в трёхслойной нарративной структуре: письма капитана Уолтона к своей сестре, затем история Виктора, затем исповедь самого монстра. Это позволяет Мэри Шелли показать одно событие с трёх разных точек зрения. И каждый раз мы видим совсем другую историю.
От Уолтона: история о человеке, который преследует существо. От Виктора: история о творце, который боится своего творения. От монстра: история о существе, которого никто не хотел слышать и понимать. Одна и та же мира, три разных монолога о смысле.
Язык и стиль: готика, которая думает
Роман написан высокопарным викторианским английским языком (в оригинале), чеканным и при этом чувственным. Мэри Шелли не боялась использовать длинные предложения, вложенные одно в другое, как русские матрёшки. Это может быть утомительным для современного читателя (привыкшего к коротким, рубленым фразам из всяких кружков), но это создаёт атмосферу, в которой каждое слово весит.
Описания природы в романе особенно красивы. Пейзажи Швейцарии, Северного полюса, морские путешествия — всё это служит как фон для психического состояния героев. Мэри Шелли понимала, что готика это не просто замки с привидениями, это состояние кризиса, при котором окружающий мир становится враждебным.
Кому нужна эта книга?
Если вы думаете, что это книга про монстра, который ест людей, то вы будете разочарованы. Монстр почти не появляется в тексте. Это книга про ответственность, про то, что создавать легче, чем заботиться, и про то, что непредусмотренные последствия часто страшнее, чем предусмотренные.
Это для тех, кто думает о морали науки. Для тех, кто интересуется философией отвержения и одиночества. Для тех, кто может читать архаичный текст и видеть в нём актуальность. Для тех, кто понимает, что чудовище внутри нас часто создаётся нашими же руками.
Минусы, которые нельзя не упомянуть
- Роман неспешен. Мэри Шелли не торопилась рассказывать историю, и для современного читателя это может быть мучительным.
- Женские персонажи довольно плоски. Элизабет, мать Виктора, его сестра — они функциональны, но не многомерны. Хотя для романа XIX века это не редкость.
- Концовка может показаться неправдоподобной. Монстр добровольно идёт на смерть, что выглядит философски, но психологически странно.
- История об изнасилованиях и убийствах служанки Жюстин может вызвать моральное раздражение даже у современного читателя.
Заключение: вопрос, который громче ответа
«Франкенштейн» — это не про то, чтобы бояться науки. Это про то, чтобы уважать её. Это про то, что каждый акт творения — это акт ответственности, и когда ты создаёшь жизнь, ты становишься её богом и должен вести себя соответственно.
Мэри Шелли в 18 лет написала книгу, которая остаётся актуальной, потому что основана на вечном моральном вопросе: если ты можешь создать, должен ли ты? И если создал, должен ли ты заботиться? Роман не даёт ответ, он только спрашивает. И это куда более честно, чем любой утешительный финал.
Читайте эту книгу, если готовы почувствовать себя ответственным за свои творения. В буквальном смысле (если вы учёный или программист) и в метафорическом (если вы просто человек, который создаёт идеи).