Базовый Лагерь – не старт. Это точка невозврата. Переступив этот порог, ты уже не будешь прежним. Здесь сжигаются мосты как «там, внизу». Остается только путь вверх. В ледяное пекло. В звенящую пустоту. Навстречу себе. И Ей.
Сделаю ли я это? Не знаю. Знаю только одно: я здесь. Сердце колотится, как барабанная дробь перед атакой. Легкие горят. Взгляд прикован к черной пирамиде, теряющейся в небе. Страшно. Очень. Но чертовски… живо.
И эта живость, это пограничное состояние между жизнью и смертью, становится единственной реальностью. Ты понимаешь это с пугающей ясностью, когда видишь, как горная машина перемалывает чью-то мечту. Именно здесь, у этого каменного алтаря, где амбиции сталкиваются с безразличием гиганта, любая иллюзия бессмертия рассыпается в прах.
Я увидел это своими глазами. Он… он лежал на изоляционной пенке, отброшенный судьбой у самого порога небес, которых так и не достиг. Альпинист. Его тело, еще недавно сильное и устремленное вверх, теперь было всего лишь грузом. Глаза, застланные дымкой гипоксии, смотрели в бездонную синеву неба, но не видели его. Они видели что-то иное — быть может, обрывки несбывшихся снов, а может, призрачные тени на грани сознания.
Дыхание было частым и поверхностным, как у пойманной птицы, а пальцы в толстых перчатках беспомощно шевелились, пытаясь поймать ускользающую нить реальности. Гора, эта величественная и безразличная богиня, не стала с ним бороться — она просто дунула ему в лицо своим ледяным дыханием, и его хватило, чтобы сломить волю.
Внезапно, из-за гребня ледника, донесся отдаленный, но властный звук — ровный, нарастающий гул. Он не принадлежал этому миру камня и льда. Это был звук спасения, звук иной, технологической цивилизации. Гул креп, наполняя собою все пространство, вытесняя саму тишину.
Сначала он был где-то в далекой синеве, потом превратился в оглушительный рев, который бил в барабанные перепонки и вибрировал в груди. Из-за скалы, медленно, словно огромный, неуклюжий шмель, появился вертолет. Его яркий корпус был пятном яростной жизни на фоне бледных склонов. Он парил, выбирая место, сопротивляясь разреженному воздуху, который с трудом держал его стальные лопасти.
И вот он пошел на посадку. Винт, вращаясь с неистовой скоростью, поднял вокруг адское торнадо из снежной пыли и мелких камней. Воздух закружился в ослепительной метели, поднятой искусственной бурей.
Палатки затрепетали, как испуганные птицы, и все, кто был поблизости, пригнулись, зажмурились, отворачивались, прикрывая лица капюшонами и очками. Былое многоголосие мира смолкло, вытесненное монотонной симфонией этого белого вихря, рева машины и одного обессиленного человека, ради которого все это затевалось.
Едва лыжи шасси коснулись утрамбованного снега, как картина ожила. Казалось, все происходило в ускоренной съемке. Из палаток, словно муравьи из разоренного муравейника, посыпались люди. Коренастые, крепкие шерпы в ярких пуховиках, их лица, привыкшие к суровости гор, были сосредоточены и суровы.
Они не бежали, они двигались с целеустремленной, отточенной быстротой, какой учат только горы и постоянная близость опасности. К ним присоединились другие альпинисты — немцы, американцы, японцы. В их глазах читалась не просто суета, а глубокое, братское понимание. Каждый из них знал: сегодня — ему, завтра — мне. В этом высокогорном аду они были частями одного целого.
Медбрат-шерп, расстегнув свою красную куртку, уже был на коленях рядом с альпинистом. Быстрыми, профессиональными движениями он проверял пульс на шее, светил фонариком в расширенные зрачки, переговаривался с пилотом вертолета по рации. Его голос, заглушаемый воем турбин, был коротким и властным.
Двое других подхватили обессиленное тело. Оно обвисло у них на плечах, как мешок. Они почти понесли его, скользя и увязая в снегу, к зияющему люку вертолета. Ноги альпиниста беспомощно волочились по земле, оставляя две борозды — последний след его великого и трагического предприятия.
Люди образовали живой коридор, помогая пронести носилки. Чьи-то руки подхватили свисающую кислородную маску, чьи-то — поправили спальник. В этом не было паники, была лишь суровая, молчаливая слаженность.
И вот люк захлопнулся с глухим, окончательным звуком. Гул винтов снова набрал мощь. Вихрь снежной пыли взметнулся с новой силой, заставляя спасателей отвернуться. Вертолет, тяжело и неохотно оторвался от земли, будто не желая отпускать эту высоту. Он накренился, развернулся и, набирая скорость, пополз вниз, в долину, к жизни.
Наступившая тишина была оглушительной. Снежная пыль медленно оседала, возвращаясь на землю. Люди, стоявшие несколько секунд назад в эпицентре бури, теперь молча смотрели в спину удаляющегося гудящего насекомого.
На месте, где только что лежал человек, осталась лишь помятая пенка и несколько следов. Базовый лагерь снова затихал, возвращаясь к своему вечному диалогу с ветром и льдом. Но в воздухе еще долго витало эхо рева и невысказанное понимание того, как хрупка грань между мечтой о небе и его безжалостной реальностью...
Хотите узнать, что было дальше? Полную версию книги «Эверест. Дотянуться до Небес» можно приобрести на Литрес
#альпинизм #Эверест #базовыйлагерь #горы #восхождение #выживание