Душный вечер в преддверии отпуска должен был быть наполнен легким предвкушением и приятными хлопотами.
Но в квартире Антона и Алисы воздух был напряженным. В центре гостиной, подобно монументу тревоги, стояла Светлана Леонидовна. В руках она сжимала пульт от телевизора.
– Я не позволю! Вы вообще что ли с ума сошли?! – в ее голосе, привыкшем к командованию в школьном коллективе (она была учительницей на пенсии), зазвенела сталь.
На экране замер кадр очередной сенсационной передачи: мрачный ведущий на фоне карты Юго-Восточной Азии рисовал красные стрелки угроз.
Алиса, упаковывавшая чемодан с удивительным для такого напряжения спокойствием, лишь вздохнула.
Она знала этот сценарий. Антон, с лицом усталого терпения, попытался вставить слово.
– Мама, хватит уже! Это все глупости!Мы же едем в нормальный отель, по путевке…
– Глупости?! – Светлана Леонидовна всплеснула руками, и пульт едва не полетел в стену. – Ты, Антон, глаза бы промыл ей! Она же тебя на тот свет утянет! В Таиланде... там же каждый второй – торговец живым товаром! Тебя, дурака, пошлют за пивом в какой-нибудь переулок, и назад ты не вернешься! Из тебя почки, печень, все что можно, вырежут и в холодильнике увезут! А ее… – она трагическим жестом указала на Алису, – ее в рабство продадут или в публичный дом! Я в передаче видела репортаж!
Алиса перестала складывать вещи в чемодан. Она подняла удивленные глаза на Светлану Леонидовну и выдержала паузу, которую Антон не смог бы выдержать никогда.
– Светлана Леонидовна, – голос у Алисы был тихим, но отчетливым. – Вы, действительно, во все это верите? Что каждый таец – мафиози с трансплантологическим образованием и по совместительству сутенер?
– Не смей ерничать! Тебе нечего противопоставить фактам! По телевизору показывают! Люди, которым нечего терять, едут туда за дешевой экзотикой, а потом родственники получают их запчасти в банке из-под колы!
Антон провел рукой по лицу.
– Мама, это контент для пенсионеров, у которых адреналина не хватает. Их специально пугают, чтобы смотрели дальше. Там миллионы туристов…
– И тысячи пропадают без вести! – парировала Светлана Леонидовна. – А ты, Алиса, наверное, уже билеты купила? Не сдашь назад?
– Купила. Не сдам, – просто ответила Алиса. – Мы два года копили на эту поездку. Я изучала отзывы, читала форумы, бронировала через проверенного туроператора. Мы не собираемся лазить по трущобам ночью. Мы поедем на экскурсии, будем загорать на паттайском пляже, есть том-ям…
– Отравят вас там еще, Бог знает что в их супчики кладут, – мрачно проворчала свекровь. – Антон, сынок, я тебя умоляю, одумайся. Пусть летит одна, если ей так приспичило. Ее риск – ее проблемы. А ты останешься живой и здоровый. Материнское сердце чувствует беду.
В воздухе повисла тяжелая, невыносимая пауза. И тогда Алиса произнесла то, что, возможно, копилось годами.
– Хорошо, – сказала она, закрывая чемодан с щелчком. – Вы правы, Светлана Леонидовна. Риск – благородное дело. Я полечу одна.
– Алиса! Что ты? – остолбенел Антон.
– Ты слышал маму. Ее сердце чует беду. Я не могу взять на себя ответственность за твои почки и печень. И уж тем более не могу подвергать тебя риску быть проданным в рабство. Останешься дома. Будешь пить чай с мамой и смотреть передачи про мировое закулисье. А я… – она улыбнулась ледяной улыбкой, – а я слетаю в это пекло. Одна.
Светлана Леонидовна выглядела одновременно торжествующей и ошарашенной.
Она добилась своего, но неожиданная готовность невестки бросить вызов всем ее страшилкам сбивала с толку.
– И правильно, – проговорила она, но уже без прежнего пыла. – Сама напросилась.
Антон пытался протестовать, уговаривать, но Алиса была непреклонна. В ночь перед вылетом они молча лежали спиной к спине.
– Может, передумаешь? – спросил мужчина.
– Нет! – коротко ответила Алиса.
*****
Самолет приземлился в Бангкоке, и волна влажного, пряного тепла обволокла Алису, как одеяло.
Страх? Нет, его не было. Была только усталость и жгучее любопытство. Первые дни она, следуя своему же плану, гуляла по оживленным, улыбчивым улицам, поражалась сиянию храмов, ела невероятно вкусную уличную еду.
Никто не пытался даже кошелек вытащить, не то что похитить. Симпатичные продавцы на рынках лишь застенчиво улыбались и пытались сбить цену на десять бат.
Она выложила в общий чат с Антоном и… Светланой Леонидовной (та настояла) фото: улыбающаяся Алиса с фруктовым коктейлем на фоне бирюзового моря. Подпись: "Органы на месте. Рабство пока не предложили. Жду с нетерпением".
Антон слал ей в ответ сердечки. Светлана Леонидовна все читала, смотрела и молчала.
А потом Алиса поехала на север, в Чиангмай. И там, в маленьком семейном гестхаусе, где хозяйка, пожилая тайка по имени Нок, учила ее готовить настоящий пад-тай, случилось то, что перевернуло все.
Нок, говорящая на ломаном английском, оказалась удивительно похожей на Светлану Леонидовну.
Женщина точно так же она переживала за свою дочь, которая уехала работать в Сеул.
– Она там одна, там холодно, там люди не улыбаются, еда странная, – жаловалась Нок, энергично помешивая лапшу. – Я по телевизору видела, у них там радиация в воздухе и все злые!
Алиса посмотрела на ее озабоченное лицо и вдруг рассмеялась. Смеялась она долго, пока у нее не выступили слезы.
Нок смотрела на нее с недоумением. И тогда Алиса, жестами, картинками в телефоне и простыми словами, рассказала ей про Светлану Леонидовну, про телевизор, про органы и рабство.
Нок слушала, широко раскрыв глаза. Потом тоже начала смеяться. Ее смех был звонким, как колокольчик.
– Ох, уж эти мамы! – воскликнула она. – Мы везде одинаковы! Боимся того, чего не знаем. Телевизор – он и в Таиланде показывает всякую чушь!
В тот вечер, сидя на веранде под звездами, которые здесь казались ближе, Алиса набрала не Антона, а напрямую Светлану Леонидовну, по видеосвязи.
Светлана Леонидовна выглядела уставшей и настороженной.
– Ну что? Жива? – спросила она без предисловий.
– Цела и органы все на месте, Светлана Леонидовна. Смотрите.
Алиса развернула камеру на веранду, неся поднос со сладким чаем и фруктами, вышла Нок. Она заулыбалась, увидев на экране суровое лицо русской женщины.
– Привет! – весело крикнула Нок. – Твоя невестка – молодец! Готовит хорошо! Не волнуйся, я за ней присмотрю! Никакого рабства! – и она обняла Алису за плечи.
Светлана Леонидовна молчала. Она смотрела то на улыбающуюся тайскую женщину, то на спокойное, загорелое лицо невестки.
– И… и органы? – выдохнула свекровь, уже без прежней уверенности.
– Все на месте, – улыбнулась Алиса. – И даже аппетит появился. Светлана Леонидовна, здесь так красиво, и люди добрые. Вот Нок говорит, ее дочь в Корее, а она боится, что там холодно и все злые. Потому что по телевизору так сказали.
Наступило долгое молчание.
– Дай ей трубку, – неожиданно сказала Светлана Леонидовна. – Этой… Нок.
Алиса передала телефон. Две женщины, разделенные тысячами километров и пропастью культур, говорили минут десять.
Они не понимали слов, но, казалось, понимали суть. Нок кивала и смеялась, Светлана Леонидовна сначала сурово хмурилась, потом ее лицо начало смягчаться.
В конце разговора она даже попыталась улыбнуться – вышло неуклюже, но это была уже не маска ужаса.
Когда связь прервалась, Алисе пришло сообщение от Антона: "Мама только что выключила телевизор. Сказала: "Надоела уже эта паника" и спросила, когда ты вернешься".
Алиса не сразу ответила. Она смотрела на звезды над Чиангмаем. Потом сделала еще одно фото: две женщины, она и Нок, обнявшись, улыбаются в камеру, и отправила в чат.
Подпись: "Нашла союзника. Полечу завтра на параплане. Если что – почки в порядке. Целую".
Обратный перелет был легким. В аэропорту ее встречал Антон, а чуть поодаль, с букетом нелепых, ярких астр, стояла Светлана Леонидовна.
Она не бросилась обниматься, но и скандала не закатила. Откашлявшись, женщина протянула цветы.
– Ну что, живая?
– Как видите. И даже без новых хозяев...
– Ладно уж, – буркнула свекровь и отмахнулась. – Расскажешь, как там… Твоя Нок как?
По дороге домой Алиса рассказывала о храмах, о еде, о доброжелательности людей и о смешных случаях.
Светлана Леонидовна слушала, изредка задавая вопросы. Телевизор в гостиной молчал.
На его черном экране отражались три фигуры: муж, обнимающий жену, и свекровь, которая наконец-то решила увидеть мир не через искаженную призму "сенсаций", а через живые глаза того, кто побывал "в самом пекле" и вернулся не только целым, но и… счастливым.
А вечером, за чаем, Светлана Леонидовна негромко, словно проверяя реакцию, сказала:
– В следующем году… если, конечно, захотите… может, и мне с вами? Только не в самые дикие места...
Антон и Алиса переглянулись и, довольные, заулыбались. Было неожиданно, что Светлана Леонидовна вдруг посмотрела на все под другим градусом.
Однако через пару дней она пришла в гости и с порога, красная и возбужденная, заявила:
– Не поеду я с вами никуда! А тебе, Алиса, просто повезло! Вон я видела... недавно много народа из плена вытащили. Не хочу туда попасть!
– Как знаете, – пожала плечами женщина.
– Антон, тебе тоже там нечего делать. И по России можно отлично поездить, – с важным видом проговорила Светлана Леонидовна.
Сын покачал головой, но не стал спорить с матерью, понимая, что это бесполезно.