Субботний вечер не предвещал ничего необычного. Мы с мужем Игорем собирались посмотреть новый фильм, я как раз заваривала ароматный чай с травами, когда в дверь позвонили. На пороге стояли свекры, Анатолий Петрович и Лидия Васильевна, с такими торжественными и серьезными лицами, будто пришли не в гости к сыну, а на вручение государственной награды.
— Проходите, мама, папа, — улыбнулся Игорь, пропуская их в прихожую. — А мы как раз чай пить собирались.
— Не до чая нам сейчас, сынок, — веско произнес свекор, проходя в гостиную и усаживаясь в мое любимое кресло. Свекровь присела на диван рядом с Игорем, сложив руки на коленях.
Я вошла с подносом, чувствуя, как в воздухе сгущается напряжение. Они окинули комнату таким оценивающим взглядом, словно видели ее впервые. Этот взгляд заставил меня насторожиться.
— Мы тут все обдумали, — без предисловий начал Анатолий Петрович, обводя рукой пространство. — Квартира остается нашему старшему сыну!
Я на секунду замерла, пытаясь понять, о чем речь. Сначала я подумала, что они решили вопрос со своей старенькой «двушкой» на окраине, но их взгляды, впившиеся в стены моей гостиной, не оставляли сомнений. Они говорили о моей квартире.
— О какой квартире вы говорите? — осторожно спросила я, ставя чашки на журнальный столик.
— О этой, — широко развел руками Анатолий Петрович. — Мы решили, что она должна достаться Игорю, как старшему сыну.
У меня в голове пронесся вихрь. Моей квартире? Трехкомнатной, в центре города, которую я купила три года назад на деньги, оставшиеся от продажи квартиры моей покойной бабушки, добавив ипотеку, которую покорно выплачиваю по сей день?
— Анатолий Петрович, простите, но это моя квартира. Я ее покупала, — стараясь сохранять спокойствие, произнесла я.
— Твоя? — хмыкнул он. — Не твоя. Ты же замужем, значит, квартира семейная. А в семье заведено, что старший сын наследует.
— Какой старший сын? — не выдержала я. — У нас с Игорем пока нет детей.
— Не у вас, у нас, — мягко, но настойчиво поправила Лидия Васильевна. — Игорь — наш старший сын, а Сергей — младший. По справедливости все лучшее должно доставаться старшему.
Сергей, тридцатилетний брат Игоря, до сих пор жил с родителями, перебиваясь случайными заработками грузчика на складе и не особо стремясь к самостоятельности. Идея о том, что моя квартира должна «по справедливости» достаться Игорю, чтобы, видимо, когда-нибудь перейти к их семье, казалась мне абсурдной.
— То есть, вы считаете, что моя квартира должна ему достаться? — уточнила я.
— Не твоя, а семейная, — как заведенный, повторил свекор. — Игорь в ней прописан, значит, имеет все права.
Тут я не выдержала и рассмеялась. Игорь, до этого молчавший, посмотрел на меня с укоризной.
— Прописка не дает права собственности, Анатолий Петрович. Это вам любой первокурсник юридического факультета скажет.
— Дает! — уверенно заявил он. — Мы у юриста справлялись. Он нам все подтвердил.
— У какого еще юриста? — удивилась я.
— У Петровича из соседнего подъезда. Он человек грамотный, в суде работал, законы знает.
Петрович из соседнего подъезда… Бывший судебный пристав, который уже лет десять как на пенсии и славился на весь двор своими «консультациями» сомнительного качества, которые он щедро раздавал бабушкам на лавочке.
— Анатолий Петрович, он же приставом был, а не юристом или судьей. Это исполнитель, а не законодатель.
— Какая разница! — отмахнулся свекор. — В суде работал, значит, в законах разбирается получше нашего.
— Не разбирается, — твердо сказала я. — Прописка дает право проживания, но никак не право наследования или собственности.
— Дает! — упрямо повторила Лидия Васильевна, сжимая кулаки. — Игорь здесь живет, он муж, значит квартира и его тоже.
— Живет, но не владеет. Собственник здесь один, и это я, — я старалась говорить максимально спокойно, но внутри все кипело.
— Собственник, собственник, — фыркнула свекровь. — А семью ты ни во что не ставишь? Мужа своего?
Игорь, наконец, не выдержал.
— Мам, пап, вы о чем вообще говорите? Какое наследство? Мы с Мариной живы и здоровы.
— Сегодня живы, а завтра кто знает, — мрачно изрек отец. — Такие дела надо заранее решать, чтобы потом споров не было.
— Решать тут нечего, — отрезала я. — Квартира моя, и точка. И если я когда-нибудь надумаю писать завещание, то сделаю это сама, без советчиков.
— Какое еще завещание? — встрепенулась Лидия Васильевна. — Игорь твой муж! Ему по закону и так половина полагается!
— Не достанется, — покачала я головой. — Это моя добрачная собственность. Я купила ее до нашего с Игорем брака.
— Добрачная, — передразнила свекровь. — А теперь ты замужняя. Значит, собственность общая!
— Не общая. Личная, — терпеливо объясняла я.
— Мы уже все решили! — стукнул ладонью по подлокотнику кресла Анатолий Петрович. — Квартира достается старшему сыну!
— Кто это «вы» решил? И при чем здесь вообще «вы»? — я чувствовала, как теряю самообладание.
— При том, что мы родители! И мы имеем право голоса в делах нашей семьи!
— В вопросах наследования чужой собственности вы права голоса не имеете, — жестко ответила я.
Анатолий Петрович с важным видом полез во внутренний карман пиджака и достал сложенный вчетверо листок из школьной тетради в клеточку.
— А вот, посмотри! Петрович нам официальную справку написал.
Я взяла бумажку. Корявым почерком на ней было выведено: «По семейному праву муж имеет долю в квартире жены. При наследовании всегда учитывается прописка. Справка дана для предъявления невестке». Внизу красовался какой-то нелепый штамп, кривой, размытый, с нечитаемыми буквами, явно самодельный.
— Анатолий Петрович, это не справка. Это чье-то частное мнение, написанное на клочке бумаги.
— Это официальная справка! — не сдавался он. — Видишь, Петрович даже печать поставил! Юридическую!
— Покажите мне удостоверение юриста у вашего Петровича. Или диплом.
— Какое еще удостоверение? — растерялся свекор. — У него опыт! Он в суде работал!
Лидия Васильевна поняла, что их «железный аргумент» не произвел на меня впечатления, и сменила тактику, перейдя к эмоциональному давлению.
— Мариночка, ну как же так можно с семьей? Игорь ведь старший сын, он первенец. Ему по праву все полагается.
— Что ему полагается? — устало спросила я. — Он первенец у своих родителей, а не у меня.
— У тебя пока детей нет, — поджала губы свекровь. — Значит, Игорь в вашей семье как бы старший.
— В какой семье? В нашей с ним? Или в вашей? Мы — отдельная семья.
— Какая отдельная, общая мы семья, все родственники! — воскликнула она. — А раз так, то старшему и наследовать.
Игорь снова попытался вмешаться, его лицо выражало крайнюю степень неловкости.
— Мама, перестань! О каком наследстве вообще может идти речь? Я не собираюсь жену хоронить!
— Не собираешься, а жизнь — штука непредсказуемая, — философски заметил отец. — Ко всему надо быть готовым. Особенно к справедливому разделу имущества.
— Какому разделу? Квартира Маринина! — почти крикнул Игорь.
— Маринина, но ты в ней живешь, ты ее муж. Значит, имеешь права! — настаивала мать. — По закону тебе половина!
— Не половина, — снова поправила я ее. — Добрачное имущество наследуется либо по завещанию, либо по закону. И в очереди наследников не только муж.
— По какому еще завещанию? — испуганно округлила глаза Лидия Васильевна. — Ты что, уже написала завещание?
— Пока нет. Но теперь, пожалуй, напишу.
— И в пользу кого же ты его напишешь? Игоря забудешь?
— Не забуду. Но и всю квартиру ему не оставлю.
— Это еще почему? — в один голос воскликнули свекры.
— Потому что он не единственный мой близкий человек. У меня еще есть родители.
— Родители? — искренне возмутился Анатолий Петрович. — Но они же чужие люди для нашей семьи! Игорь — муж!
— Мои родители вырастили меня, дали образование и всегда поддерживали. Они мне не менее близки, чем ваш сын.
Лидия Васильевна, кажется, поняла, что разговор зашел совсем не в то русло, куда они планировали.
— Марина, ты не подумай, мы же не из жадности. Мы просто справедливости хотим. Чтобы старший сын получил то, что ему полагается.
— Ему из моего имущества ничего не полагается по праву старшинства, — отчеканила я. — Он один из возможных наследников первой очереди, наравне с моими родителями и будущими детьми.
— Старший сын всегда главный наследник! — не унимался свекор.
— В дворянских семьях пятнадцатого века, возможно. Но не в современной России, где все решает Гражданский кодекс.
Анатолий Петрович решил пойти ва-банк и прибегнуть к последнему аргументу — запугиванию.
— А вот если, не дай бог, что случится, а завещания нет? Игорю по закону половина достанется как супругу!
— Не половина, а супружеская доля, которая будет выделена из совместно нажитого имущества, а потом оставшаяся часть будет делиться между всеми наследниками. А эта квартира — мое личное имущество. Она будет делиться между мужем и моими родителями в равных долях.
— С родителями? — побледнела свекровь. — Но они же старые, зачем им квартира?
— Это уже им решать, нужна она им или нет.
— А если ты завещание напишешь… Вдруг родителям все оставишь? — с ужасом в голосе спросила она.
— Может быть, и оставлю, — пожала я плечами, хотя и не собиралась этого делать. Но видеть их испуганные лица было своего рода маленькой местью за этот испорченный вечер.
Анатолий Петрович, осознав, что переговоры провалились, предпринял последнюю попытку.
— Марина, а может, мы как-то договоримся?
— О чем договоримся?
— Ну, о том, что ты Игорю большую долю оставишь. Как старшему сыну. Он же мужчина, кормилец.
— Кормилец? — я снова не смогла сдержать усмешку. — Анатолий Петрович, я, вообще-то, зарабатываю больше Игоря.
Свекры переглянулись. Этот аргумент был для них в новинку. В их картине мира мужчина всегда был главным и основным добытчиком. В итоге они ушли, бросая на меня гневные взгляды, бормоча что-то про неблагодарность и неуважение к старшим. Игорь проводил их и вернулся с виноватым видом.
— Марин, прости их, пожалуйста. Старики, у них свои понятия о жизни.
— Игорь, я все понимаю. Но это уже переходит все границы. Они пришли в мой дом, чтобы делить мою квартиру.
— Я поговорю с ними. Обещаю.
Он действительно поговорил, но это не возымело эффекта. На следующий день они явились снова, но на этот раз не одни. С ними был тот самый «юрист» Петрович — пожилой, довольно тучный мужчина с одышкой, в мятом костюме и с потертым портфелем в руках. Вид у него был невероятно важный.
— Вот! — торжественно объявил Анатолий Петрович с порога. — Петрович сейчас вам все по закону объяснит!
Петрович прошел в комнату, тяжело плюхнулся в кресло и, откашлявшись, начал вещать:
— Молодая женщина, вы, я вижу, не понимаете всех тонкостей наследственного права.
— Почему же? Очень даже понимаю. У меня, знаете ли, высшее юридическое образование.
Петрович на мгновение опешил.
— Какое еще юридическое? А я вот тридцать лет в суде отработал! Опыт поважнее любого диплома!
— Опыт работы судебным приставом не делает вас специалистом по наследственному праву. Тогда скажите мне, уважаемый, дает ли регистрация по месту жительства право собственности на жилое помещение?
— Дает! — не моргнув глазом, ответил Петрович. — Если человек прописан, он все права имеет! На проживание, на долю, на наследство!
Я поняла, что дальнейший разговор бессмыслен.
— Назовите мне, пожалуйста, номер статьи Гражданского кодекса, которая это регулирует.
— Какую статью? — растерялся «юрист». — Я их все наизусть не помню, но суть знаю!
— Суть вы знаете неправильно. И вводите людей в заблуждение.
Петрович покраснел, забормотал что-то про неблагодарных невесток и, подхватив свой портфель, ретировался быстрее, чем появился. Свекры остались стоять посреди комнаты с открытыми ртами. Их последняя надежда рухнула.
После этого визита они надолго замолчали на эту тему. Но я поняла, что нужно действовать. На следующей неделе я записалась к нотариусу и составила завещание. Я долго думала, как поступить справедливо. Я любила мужа, несмотря на его мягкотелость в общении с родителями. Но и своих родителей, которые всегда были моей опорой, я обидеть не могла.
В итоге я завещала половину квартиры Игорю, а вторую половину — в равных долях моим родителям. Вечером я рассказала об этом мужу. Он выслушал молча и кивнул.
— Это честно, Марин. Ты все правильно сделала.
С тех пор прошло несколько месяцев. Свекры больше не заводят разговоров о наследстве, хотя при встрече Лидия Васильевна нет-нет да и вздохнет, глядя на Игоря: «Ты уж помни, сынок, ты старший, на тебе вся ответственность». Но я лишь улыбаюсь про себя. Их план не сработал. Я защитила свое имущество и расставила все точки над «и». Справедливо для всех. Кроме тех, кто считал, что старшему сыну должно доставаться все, даже то, что ему никогда не принадлежало.
Если вам понравилась история просьба поддержать меня кнопкой палец вверх! Один клик, но для меня это очень важно. Спасибо!