Она сидела на краю дивана и машинально листала ленту форума, в который писала уже полгода. Ни одного комментария под чужими постами, только собственные излияния — как будто она резала бумагу невидимыми ножницами и тихо складывала обрывки в общую корзину. Телефонный звонок раздался внезапно. Настя вздрогнула, схватила трубку и услышала слишком знакомый голос:
— Настенька, здравствуй. Это мама Егора. Как твои дела?
Голос женщины звучал приторно-сладко, словно карамелька, прилипшая к языку. И тут же пошли бесконечные восхваления: «Лучший сын», «Всегда им гордилась», «Это ты, наверное, что-то не поняла». Настя слушала и спрашивала себя: «Как он вообще мог со мной так поступить?»
В тот момент в голове вспыхнуло воспоминание о вечере, когда она узнала, что Егор, её, в общем-то, серьёзный парень, за её спиной заигрывал с её же подругой. «Надо же, какой заботливый», — с горечью подумала тогда Настя и словила себя на мысли: нет, он не просто обманщик, он предал её надежды на что-то настоящее.
Она вежливо отозвалась в телефон, стараясь не сорваться, попрощалась и отключила вызов. Внутри всё клокотало, но снаружи она казалась абсолютно спокойной. Потом Настя положила смартфон на журнальный столик и подвинула ногой пакет с оставшимися после него вещами. Они души не чаяли друг в друге, а теперь остался только смятый свитер да пара носков, которые как будто насмехались над её мечтами.
После звонка Настя обошла взглядом зал. Симпатичная студенческая квартирка, выкрашенная в пастельные тона, светлые шторы. Родители подарили ей эту жилплощадь в прошлом году, когда она официально переехала из родного городка. В принципе, жизнь была комфортна: учёба на пятом курсе, параллельно работа в небольшой маркетинговой фирме. И если бы не Егор, не та горечь, которую он оставил, всё шло бы гладко. Но эта горечь грузом висела в груди, не давала дышать. Вот и скользила она по страницам форума, выговариваясь словно в пустоту, без права ответного слова.
Примерно неделю назад она услышала от Сони, своей подруги:
— Настён, твой-то ухлёбывается, будто кошку за хвост тянет. Я бы поостереглась.
Соня вскользь обмолвилась о «флиртующих» сообщениях Егора, которые тот умудрялся писать ей и другим девочкам, когда Настя бегала между парами и работой. Сначала Настя просто не поверила. А спустя сутки всё вскрылось: Егора видели чуть ли не под ручку с одной из тех, кто тоже учился на её факультете.
Она пыталась поговорить с ним напрямую. Мол, давай разберёмся: или он прекращает эти дурацкие игры, или они расстаются по-хорошему. Но парень только усмехнулся, свернул разговор и пропал на три дня. Настя не стала терять времени: собрала его вещи и выставила за дверь. Точнее, оставила в коридоре, потому что он успел появиться именно тогда, когда она кипела злостью и разочарованием. Подняла всю эту кучу и швырнула ему под ноги. Он молча ушёл.
Но теперь-то мама бывшего решила оказаться «главной спасительницей его репутации». Звонками она изматывала нервы Насте, демонстрируя ту же заносчивость, которой, видимо, научился и сын. Каждый её звонок — будто укусы ос, мелкие и болезненные. И главной претензией было: «Ты что, не понимаешь, какой он замечательный? Это ты виновата, деточка!»
Накануне Настя даже зашла в участок, поговорила с участковым — просто чтобы узнать, как сделать так, чтобы незваные гости не терроризировали её бесконечными визитами или напором в телефоне. Полицейский, с усталым прищуром, дал понять: всё законно, если нет прямых угроз. Состояние «ни мира, ни войны» затягивалось.
Поздно вечером приехал её брат, Денис. Он нашёл сестру за компьютером — она строчила очередной пост на форуме, стараясь выплеснуть внутреннюю боль.
— Ну что, как ты? — спросил он, присаживаясь рядом.
Настя оторвалась от клавиатуры. Слёзы подступили к горлу, но она сделала глубокий вдох:
— Тащит меня мама Егора. Говорит, я вообще никто и звать меня никак.
Денис сжал её ладонь и тихо произнёс:
— Ты ведь всё правильно сделала. Зачем он тебе такой — двуличный? Больше не пускай в душу чужую грязь.
Она улыбнулась ему сквозь остатки слёз. В душе мелькнуло тёплое чувство: «От брата хоть есть поддержка». Хотя на сердце всё равно было тяжело, как будто кто-то незаметно поставил камень.
Утром следующего дня телефон снова затрещал. Было раннее солнце, а у Насти уже горела работа — нужно было дописывать отчёт к новому проекту. Но, глянув на экран, она увидела тот самый номер. Скрипнула зубами, сдержала готовность тут же сбросить вызов и в итоге ответила ровным тоном:
— Да.
— Настя, — с деланной ласковостью сказала женщина, — я всё думала, может, ты надумала поговорить? Ведь Егор хотел вернуться, он же такой заботливый.
— Простите, я занята, — Настя выдохнула, — давайте встретимся. Между нами слишком много недосказанностей.
Они условились на нейтральном месте: небольшое уличное кафе возле набережной. Настя решила: «Пора поставить точку и перестать бояться её тирады и осуждений». Внутренне она была готова к серьёзному разговору, ей хотелось закрыть эту историю окончательно.
Днём она вызвала такси, спустилась в подъезд и, выйдя на улицу, поймала на себе взгляд соседа: явно слышал, как она рыдала несколько ночей назад. Она смутилась, но сделала вид, что ничего не случилось. Потом обхватила пальцами ключ от квартиры, привычно проверила, что всё заперто, и поехала навстречу. Этот ключ был для неё символом — она ощущала его тяжесть, словно награду за обретённую самостоятельность.
У кафе её ждал брат. Он не хотел оставлять сестру наедине с мамой бывшего. Тихий друг-однокурсник, Кирилл, тоже подошёл, готовый поддержать Настю, но деликатно держался в стороне. Она обняла брата, успокаивая лёгкую дрожь в себе, и вошла внутрь. Женщина сидела у окна, щёлкала пальцами по столику — слишком резкие движения, словно требовала постоянного внимания.
— Здравствуйте, — Настя присела, стараясь проявить вежливость. — Вы хотели поговорить.
— Да, хотела, — собеседница смотрела на неё без тени улыбки. — Хочу, чтобы ты осознала одну простую вещь: Егор великолепный парень. И ты потеряла свою удачу, когда выставила его с вещами из твоей квартиры.
Настя помедлила.
— Вас не смущает, — тихо начала она, — что ваш «замечательный парень» изменял, врал? И не только мне…
— Он же мужчина, — женщина пожала плечами. — Подумаешь, пару раз загулял. Зато за ним будущее!
У Насти заныло сердце, но она улыбнулась в ответ — устало и как-то горько.
— Могу я узнать, почему вы требуете от меня возврата к этим отношениям?
— Он говорил, что ты умная и способная, — женщина поджала губы. — А нормальная девушка всё простит ради свадьбы и стабильности. Не ломай его жизнь своими обидами.
Настя медленно выдохнула. Потом, словно кто-то наконец снял с неё оковы, она ответила:
— Я не буду за него расплачиваться. Не буду жить в обмане. Я не сломаю свою жизнь ради чужой лжи.
Женщина хмыкнула, отмахнулась, попыталась ещё что-то сказать, но Настя поднялась и посмотрела ей прямо в глаза:
— Спасибо, что пришли. Думаю, наш разговор окончен.
Она вышла из кафе, брат следом. Кирилл непонимающе покачал головой:
— Вот же дамочка… Настя, всё нормально?
— Да, теперь — да, — Настя сжала плечи. — Я больше не держусь за чужие одолжения.
Возвращаясь домой, она поймала себя на том, что внутри больше не горит та губительная обида. Ключи в сумке звучали трескуче, как будто подтверждали: она хозяйка своей жизни — квартиры, мыслей, планов. По пути Настя подумала о проекте, который собиралась предложить в офисе: новую идею маркетинговой кампании. Вдруг захотелось выложиться по полной, забыть все тревоги.
Следующий день выдался насыщенным, но она наслаждалась каждой минутой. Мозг уже не кипел от раздражения и вины, а наоборот, прояснился: «Надо сделать всё возможное, чтобы построить себе крепкое будущее».
К вечеру она сверялась с рабочими документами, когда мобильный ожил звучным сигналом. Номер был неизвестен. Настя усмехнулась, подняла брови и решила ответить:
— Привет. Кто это?
Ожидание длилось долю секунды, и в эту секунду ей вдруг стало легко, как не бывало давно. Что бы там ни сказали на том конце, она знала: теперь её жизнь поворачивает в новое русло, и она сама решает, кого впускать, а кого оставлять за закрытой дверью.