— Михаил Петрович, это провал. Полный и окончательный.
Виктор швырнул промасленную ветошь на капот старенького КамАЗа и посмотрел на директора транспортной компании «СтройЛогистика» таким взглядом, каким врачи смотрят на безнадёжных пациентов.
— Два двигателя легли за неделю. Третий машина на ладан дышит. Коробка воет так, будто внутри сидит голодный волк. А через три дня — приёмка первой партии груза.
Михаил молча смотрел на ряд самосвалов, выстроившихся у ангара. Когда-то он гордился этим автопарком. Теперь это были усталые железные старики, доживающие последние дни.
— Знаешь, что мне сказал Громов? — Михаил достал телефон и показал переписку., «Сорвёте сроки, потеряете не только контракт. Потеряете репутацию».
Виктор присвистнул.
— Три тысячи кубов грунта. Семь километров бездорожья. И всё это за двадцать дней. На наших развалинах? Это не работа. Это самоубийство.
— Значит, нужны новые машины.
— Михаил Петрович, вы слышите себя? Новые машины за три дня?
Директор усмехнулся — впервые за этот тяжёлый день.
— Я слышу, Виктор. поэтому вчера подписал договор на поставку четырёх самосвалов. Они будут здесь завтра к полудню.
— Какие?
— Howo.
Виктор медленно опустился на подножку ближайшего грузовика. Он работал на большегрузах тридцать лет. Он повидал всё: от советских «ЗИЛов» до европейских «Вольво». Но в его глазах читалось нечто новое — смесь недоверия и робкой надежды.
— Китайцы? Вы серьёзно делаете ставку на китайцев?
— Я делаю ставку на результат, — ответил Михаил. — А теперь давай соберём бригаду. Нам нужно подготовиться.
Транспортная компания «СтройЛогистика» появилась на свет двенадцать лет назад — в тесном гараже на окраине Новосибирска. Михаил Петрович Соколов, бывший военный инженер, вложил в дело все сбережения: два подержанных КамАЗа и железную веру в успех.
Первые годы были беспощадными. Михаил сам садился за руль, когда водители болели. Сам ремонтировал технику ночами. Сам договаривался с заказчиками, убеждая их дать шанс маленькой неизвестной фирме.
Шанс дали. И не один.
К десятому году существования «СтройЛогистика» обзавелась восемью самосвалами, тремя экскаваторами и репутацией надёжного подрядчика.Михаил нанял Виктора Степановича, ветерана карьерных работ, на должность старшего водителя и бригадира. Взял в штат Сергея, молодого механика с золотыми руками и дипломом автомеханического колледжа.
Всё шло хорошо.
А потом пришёл кризис.
Сначала — финансовый. Заказчики начали задерживать платежи. Потом — технический. Машины, честно отработавшие по двести-триста тысяч километров, начали сыпаться одна за другой. Деньги на ремонт таяли быстрее, чем Михаил успевал их зарабатывать.
И именно в этот момент позвонил Громов.
Андрей Громов, директор строительного холдинга «ГрадСтрой», был человеком жёстким, но справедливым. Он помнил, как Михаил пять лет назад вытащил его проект, когда предыдущий подрядчик сбежал с авансом. Помнил — и ценил.
— Есть работа, — сказал Громов в трубку. — Большая. Три тысячи кубометров грунта, вывоз на полигон. Двадцать дней. Оплата — день в день после приёмки каждой партии.
Михаил понял: это спасательный круг. удачный момент удержать компанию на плаву.
— Условия?
— Никаких срывов. Никаких оправданий. Никаких «форс-мажоров». Опоздаете хоть на день — штраф съест всю прибыль. Опоздаете на неделю — я найду другого исполнителя, а вы получите счёт за простой.
— Жёстко.
— Зато честно. Соглашаешься?
Михаил посмотрел на свой автопарк. На ржавые крылья. На потрескавшиеся шины. На масляные пятна под двигателями.
— Соглашаюсь.
Он положил трубку и впервые в жизни почувствовал, как сердце пропускает удар от страха. А потом — от злости на самого себя.
Нельзя было так запускать технику. Нельзя было экономить на обслуживании. Нельзя было надеяться на «авось».
Теперь придётся платить по счетам.
Михаил провёл бессонную ночь, изучая рынок самосвалов. Европейцы — надёжны, но стоят как космический корабль. Подержанные — лотерея с предсказуемым проигрышем. Отечественные — хороши, но очередь на заводе растянулась на месяцы.
Оставались китайцы.
Михаил помнил, как десять лет назад коллеги смеялись над китайской техникой. «Одноразовые», говорили они. «На один сезон», говорили они. «Развалятся через тысячу километров», говорили они.
Но время шло. И техника менялась.
Он нашёл официального дилера Howo. Изучил характеристики. Почитал отзывы реальных владельцев. Посмотрел видеообзоры. Съездил на площадку, где работали эти машины.
И увидел главное: самосвалы Howo работали. Работали там, где другие ломались. Работали под нагрузкой, которая убивала европейскую технику. Работали день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем.
Шестнадцать миллионов рублей. Четыре самосвала Howo ZZ3257N3647W с грузоподъёмностью двадцать пять тонн каждый.
Михаил подписал договор, не раздумывая.
Машины прибыли точно в срок — к полудню следующего дня. Четыре ярко-оранжевых самосвала выстроились у ангара, сверкая свежей заводской краской.
Виктор обходил технику медленно, придирчиво, как опытный коневод осматривает скакунов на ярмарке.
— Кабина широкая, — констатировал он., Двигатель, Sinotruk WD615, триста тридцать шесть лошадок. Шестиступенчатая коробка. Рессоры усиленные. Что скажешь, Серёга?
Сергей вынырнул из-под капота головной машины. Его лицо было измазано консервационной смазкой, но глаза горели.
— Двигатель — зверь. Евро-5, турбина с интеркулером. Система охлаждения грамотная — не перегреется даже в адовом пекле. А объём кузова посмотрите — семнадцать кубов!
— Семнадцать?
— Да. При нашей задаче — это минус два рейса на каждую сотню кубов. Считайте экономию сами.
Михаил позволил себе улыбнуться. Первый раз за последние две недели.
— Значит, справимся?
Виктор почесал затылок.
— Справиться-то справимся. Но есть одна загвоздка. Семь километров бездорожья — это не шутки. Там, на подъездах к полигону, прошлой весной утонул экскаватор. Целиком. По самую кабину.
— Я знаю тот участок, — кивнул Михаил. — так что взял полноприводные Howo. Колёсная формула 6×4, блокировка дифференциала, двухконтурная пневматическая тормозная система. Эти машины созданы для работы в условиях, где сдаётся обычная техника.
—Теория, это хорошо,, хмыкнул Виктор. — Но практика нас рассудит.
Практика не заставила себя ждать.
На третий день работы начался дождь. Не летний грибной дождик, а настоящий осенний ливень — злой, косой, беспощадный. Грунтовая дорога превратилась в глиняную реку.
Михаил приехал на площадку в шесть утра и застал картину, от которой похолодело в груди: две машины конкурентов, красавцы-«Скании», сидели в грязи по самые ступицы. Водители беспомощно разводили руками.
— Это конец, — сказал кто-то за спиной.
Михаил обернулся. Там стоял Игорь Васильевич Трофимов — директор транспортной компании «СибирьТранс», главный конкурент «СтройЛогистики». Человек, который годами пытался вытеснить Михаила с рынка.
— Громов в ярости, — продолжил Трофимов, даже не пытаясь скрыть злорадство. — Его люди уже два часа ждут грунт. А ваши чудо-машины, я смотрю, даже не выехали?
— Выехали, — спокойно ответил Михаил. — Час назад.
— Где же они?
Вместо ответа Михаил указал на холм.
Из пелены дождя выплыла оранжевая туша самосвала Howo. За ней — вторая. Третья. Четвёртая.
Машины шли дерзай, размеренно, не буксуя на скользком подъёме. Их мощные колёса с агрессивным протектором впивались в грязь, находя опору там, где другие соскальзывали. Блокировка межосевого дифференциала работала безупречно.
Трофимов побледнел.
— Это... как?
— Это Howo, — ответил Михаил. — Техника, которую делали не для красивых буклетов. А для работы.
Самосвалы проехали мимо застрявших «Сканий», обдав их грязью. Виктор, сидевший за рулём головной машины, коротко посигналил и махнул рукой.
Это был момент триумфа. Маленький, но важный.
К концу первой недели стало ясно: график выполняется. Даже с опережением.
Михаил каждый вечер получал от Виктора SMS-отчёты: «Сегодня 180 кубов. Машины в порядке». «Сегодня 195 кубов. Заменили фильтр на третьей, профилактика». «Сегодня 210 кубов. Рекорд».
Громов приехал на площадку лично — проверить работу.
— Удивлён, — признался он, глядя, как самосвалы разгружаются на полигоне. — Честно удивлён. Китайцы?
— Howo, — уточнил Михаил. — Это не просто «китайцы». Это результат тридцати лет развития. Немецкие технологии, адаптированные под реальные условия эксплуатации. Знаете, почему они не ломаются?
— Почему?
— Потому что их проектировали инженеры, которые понимают: в России нет дорог — есть направления. Нет тёплых гаражей — есть открытые площадки при минус тридцати. Нет щадящего режима — есть двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
Громов кивнул.
— Продолжайте работу. И... Михаил. Если всё получится — у меня есть ещё один контракт. Побольше этого.
Сердце Михаила дрогнуло. Это был шанс не просто выжить — вырасти.
Но судьба готовила проверку.
На двенадцатый день работы Сергей позвонил в три часа ночи.
— Михаил Петрович, приезжайте. Срочно.
— Что случилось?
— Диверсия.
Михаил примчался на площадку за двадцать минут.
Картина, которую он увидел, врезалась в память навсегда: все четыре самосвала стояли с порезанными шинами. Ровно, аккуратно, профессионально. По два колеса на каждую ось.
— Кто? — голос Михаила был страшнее крика.
— Камеры засняли, — Сергей протянул телефон. — Смотрите сами.
На экране — нечёткий силуэт человека в тёмной одежде. Он двигался быстро, со знанием дела. За пятнадцать минут вывел из строя технику, которая стоила шестнадцать миллионов.
— Трофимов, — процедил Виктор. — Больше некому. Его «Скании» так и торчат в грязи. Громов его турнул с объекта за срыв сроков. Вот он и мстит.
— Доказательства?
— Нет. Лицо закрыто.
Михаил молчал. В голове билась одна мысль: восемь дней до сдачи. Восемь дней — и тысяча триста кубов, которые ещё нужно вывезти.
— Сколько времени нужно на замену шин?
Сергей развёл руками.
— Шестнадцать колёс. По девяносто тысяч каждое. Плюс доставка. Плюс монтаж. Минимум три дня.
— У нас нет трёх дней.
— Знаю.
Повисла тишина. Тяжёлая, давящая, безнадёжная.
И тогда заговорил Виктор.
— А если не ждать новые шины?
— т.е.?
— Есть способ. Старый, рискованный, но рабочий. Мы снимем неповреждённые колёса с задних осей. Переставим на передние. Машины пойдут с неполной ошиновкой — по одному колесу на заднюю ось вместо двух. Грузоподъёмность упадёт до пятнадцати тонн. Но машины поедут.
— А ресурс?
— Выдержат. Howo строили с запасом прочности. Рама — стальная, десятимиллиметровая. Подвеска — усиленная. Мосты рассчитаны на нагрузку с коэффициентом безопасности полтора. Три дня при сниженной загрузке — это не проблема.
Михаил посмотрел на своих людей. Виктор — спокойный, уверенный. Сергей — сосредоточенный. Водители — молчаливые, но готовые.
— Делаем, — сказал Михаил. — И ещё кое-что. Сергей, вызывай дилера. Пусть везут шины экстренной доставкой. Плачу двойную цену. А ты, Виктор...
— Да?
— Поговори с охраной полигона. Мне нужны люди, которые будут дежурить здесь ночами. Вооружённые.
— Понял.
Следующие сорок восемь часов стали настоящим адом.
Машины работали на пределе. Водители — тоже. Рейсы следовали один за другим, почти без перерывов. Сергей дежурил у самосвалов круглосуточно, проверяя каждый узел перед каждым выездом.
Howo держались.
Не было ни одной поломки. Ни одного перегрева. Ни одного отказа. Двигатели Sinotruk WD615 работали ровно и мощно, как сердца атлетов. Трансмиссия переключалась чётко, без рывков. Тормоза — надёжно, без провалов.
На второй день прибыли новые шины. Сергей с помощниками ставил их прямо между рейсами — по четыре колеса за раз.
К исходу третьего дня машины были полностью восстановлены.
— Четыреста кубов, — доложил Виктор. — За три дня. При форс-мажоре. При диверсии. При сниженной загрузке.
Он помолчал и добавил:
— Я тридцать лет за рулём. Я видел, как европейская техника ломается от пыли. Как отечественная сыплется от стука. Как американская дохнет от влажности. А эти... эти просто работают. Не знаю, как они это делают. Но работают.
Девятнадцатый день. Последний полноценный рабочий день перед сдачей.
Оставалось вывезти сто восемьдесят кубов. Семь рейсов для четырёх машин. Работа на полдня.
Но погода решила иначе.
Ночью ударил первый заморозок. А утром — оттепель. И дорога, которая всю неделю держалась благодаря холоду, превратилась в ледяную кашу.
Михаил стоял на холме и смотрел на подъездной путь. То, что он видел, было страшнее любой диверсии.
Два километра голого льда. С уклоном в восемь градусов. Без единой песчинки, без единого камешка — идеальный каток, созданный самой природой.
— Проедем? — спросил он Виктора.
Старый водитель долго молчал. Потом ответил:
— Не знаю.
Это было страшнее любого «нет».
— Что говорят инструкции?
— Инструкции говорят: отложить работу до улучшения условий.
— У нас нет этого времени.
— Знаю.
Михаил достал телефон. Набрал номер Громова.
— Андрей Викторович. У нас проблема.
Он описал ситуацию. Коротко, без эмоций, по-военному.
Громов выслушал.
— Сколько осталось?
— Сто восемьдесят кубов. Семь рейсов.
— До какого времени?
— До восемнадцати ноль-ноль завтрашнего дня.
— И никаких вариантов?
— Есть один. Рискованный.
— Говори.
— Мы можем попробовать подняться по ледяному склону. На Howo. С цепями противоскольжения и максимальным мастерством водителей.
— Процент успеха?
Михаил посмотрел на своих людей. На Виктора, который за тридцать лет не провалил ни одной работы. На молодых ребят, которые выросли за последние две недели из мальчишек в мужчин. На Сергея, который спал по три часа в сутки, но ни разу не пожаловался.
— Сто процентов, — ответил он.
— Тогда действуй.
Михаил убрал телефон.
— Бригада, слушай задачу.
Люди подошли ближе. Их лица были серьёзны, сосредоточены.
— Мы идём на ледяной подъём. Цепи противоскольжения — на все колёса. Загрузка — пятнадцать тонн вместо двадцати пяти. Скорость — минимальная. Дистанция между машинами — сто метров. Если кто-то начинает скользить — остальные останавливаются и ждут. Никаких геройств. Никаких рисков. Мы делаем это вместе или не делаем вообще.
— А если всё-таки застрянем? — спросил молодой водитель Антон.
— Тогда остальные машины вытащат застрявшую. Лебёдки на Howo — штатные, рассчитаны на двадцать тонн тягового усилия. Справимся.
Виктор шагнул вперёд.
— Я пойду первым.
— Нет, — ответил Михаил. — Первым пойду я.
Тишина.
— Михаил Петрович, вы же директор...
— потому. Я веду вас на риск. Значит, я должен рисковать первым.
Он поднялся в кабину головного самосвала. Привычно огляделся: широкая панель приборов, удобное кресло с пневмоподвеской, огромное лобовое стекло с отличным обзором. Рычаг переключения передач лёг в руку как влитой.
Михаил повернул ключ зажигания. Двигатель ожил с низким, уверенным гулом. Триста тридцать шесть лошадей — готовые к бою.
— Поехали, — сказал он вслух.
Первые метры дались легко. Цепи грызли лёд, находя зацеп. Машина ползла медленно, но дерзай.
Потом начался подъём.
Михаил почувствовал, как задние колёса начали проскальзывать. Сердце дрогнуло. Пальцы побелели на руле.
Он вспомнил инструкцию к Howo: «Блокировка межосевого дифференциала включается принудительно для прохождения сложных участков».
Рука метнулась к тумблеру. Щелчок.
Машина дёрнулась — и вгрызлась в подъём с новой силой.
Метр. Ещё метр. Ещё.
Лёд скрежетал под колёсами. Двигатель ревел. Кабина качалась, как лодка на волнах.
Пятьдесят метров до вершины. Сорок. Тридцать.
И в этот момент самосвал замер.
Колёса бешено крутились, но машина стояла на месте. Идеальный баланс сил — тяга против скольжения. Ноль против ноля.
Михаил почувствовал, как пот заливает глаза. Как трясутся руки. Как воздух застревает в горле.
Двадцать метров.
Если он откатится назад — погибнут все планы. Все надежды. Вся компания.
Двадцать метров. Ледяная стена между прошлым и будущим.
Михаил закрыл глаза. И услышал голос отца — военного инженера, который умер двадцать лет назад.
«Когда кажется, что силы кончились — значит, осталось ещё столько же».
Он открыл глаза. Выжал сцепление. Переключил передачу — на ступень ниже.
И отпустил.
Машина взревела.
Обороты двигателя подскочили до красной зоны. Обороты двигателя вдавил Михаила в кресло. Цепи врезались в лёд глубже, глубже, глубже — до самого грунта под ним.
Самосвал пошёл вперёд.
Медленно. Мучительно. Неумолимо.
Пятнадцать метров. Десять. Пять.
Перевал.
Михаил выехал на ровный участок и остановился. Руки тряслись так сильно, что он не мог отпустить руль.
В зеркале заднего вида он увидел: следом поднимается вторая машина. За ней — третья. Четвёртая.
Все прошли.
Все.
Михаил уронил голову на руль. И впервые за много лет — заплакал.
Двадцатый день. Шестнадцать часов тридцать минут.
Последний самосвал разгрузился на полигоне. Грохот падающего грунта отозвался в ушах Михаила победным салютом.
— Три тысячи восемьдесят четыре кубометра, — объявил инспектор «ГрадСтроя». — С запасом. Контракт выполнен.
Михаил пожал ему руку. Повернулся к своей бригаде.
Они стояли возле самосвалов — грязные, уставшие, счастливые. Четыре оранжевые машины возвышались за их спинами как верные боевые товарищи.
— Мужики, — сказал Михаил, и голос его дрогнул. — Вы сделали невозможное. Спасибо.
Виктор усмехнулся.
— Не мы. Мы — просто руки. А сделали — они.
Он похлопал по борту ближайшего Howo.
— Знаешь, Михаил Петрович, я всю жизнь думал, что машина — это железо. Инструмент. Расходный материал. А теперь понимаю: это партнёр. И если выбрать правильного партнёра — можно горы свернуть.
— Или ледяные подъёмы, — добавил Сергей.
Все рассмеялись.
Вечером Михаилу позвонил Громов.
— Поздравляю. Деньги уже у вас на счету.
— Спасибо, Андрей Викторович.
— Теперь о втором контракте. Готов слушать?
— Готов.
— Строительство логистического центра. Пятьдесят тысяч кубов грунта. Срок — полгода. Интересно?
Михаил посмотрел на свои самосвалы. На людей, которые привели их к победе. На будущее, которое только что открылось перед ним.
— Интересно, — ответил он. — Но мне понадобятся ещё машины.
— Какие?
— Howo. Другие не предлагать.
Месяц спустя автопарк «СтройЛогистики» пополнился ещё шестью самосвалами Howo. Старые КамАЗы отправились на заслуженный отдых — в музей заводского гаража, как памятник эпохе.
Михаил часто приходит туда по вечерам. Смотрит на рыжие борта своих новых машин. Думает о пройденном пути.
О том, как важно вовремя принять трудное решение. Как важно доверять своей команде. Как важно не сдаваться, когда весь мир говорит: «Невозможно».
О том, что настоящая надёжность — это не красивые цифры в спецификациях. Это вариант работать там, где другие отказываются. Выдерживать то, что другие не выдерживают. Идти вперёд там, где другие откатываются назад.
Самосвалы Howo научили его простой истине: в нашем деле побеждает не тот, у кого больше денег или связей. Побеждает тот, у кого правильная техника и люди, готовые на ней работать.
Железное сердце. Крепкие руки. Несгибаемая воля.
И — километры дорог впереди.
*Для владельцев самосвалов: при выборе Howo обращайте внимание на модификацию двигателя (WD615 для средних нагрузок, МС11 для тяжёлых), тип подвески (рессорная для стандартных условий, пневматическая для комфорта на дальних перегонах) и комплектацию кузова (стандарт или с обогревом для работы с влажными грунтами в холодное время года). Регулярное техническое обслуживание каждые 15 000 км — залог долгой и безотказной работы.*